Обер-лейтенант в очередной раз окинул взглядом своих подчинeнных. Все несли службу, или старательно это демонстрировали, в соответствии с его приказом и требованиями устава. Обер-лейтенант достал пачку сигарет, прикурил одну из них и вышел из тени. Солнце с яростью набросилось на новую жертву. Жара с трудом переносимая в тени, на солнцепeке была просто невыносимой. Выросшему среди альпийских лугов в прохладных горных долинах, обер-лейтенанту она казалась самым страшным наказанием за всю его недолгую жизнь. Не спасала и близость реки. Каждое живое существо старалось найти хоть какую-нибудь тень, не были исключением и его солдаты. Стоило только кому-нибудь из них выпасть из поля зрения офицера, как он немедленно смещался в сторону ближайшей тени. Офицер прекрасно понимал солдат. Если даже прокалeнные зноем своего нищего острова сицилийцы старались в полуденные часы забиться в какую-либо нору и блаженно продремать время сиесты, то немцам было намного тяжелее. Даже ветераны Африканского корпуса из пятой лeгкой дивизии, переброшенные сюда ещe в феврале, с наступлением большой жары плохо себя чувствовали, то солдатам его дивизии, оказавшимся в этой пустынной печке самыми последними, было тяжелее вдвойне.
Обер-лейтенант, перебарывая желание вернуться обратно в тень, двинулся проверить посты. Неторопливо обходя место стоянки, он анализировал ситуацию. И хотя от него сейчас не требовалось принимать самостоятельных решений, прошлое войскового разведчика брало своe. Роммель, конечно, славился своей эксцентричностью и выйти в самую жару на солнцепeк для него не было чем-то удивительным и необычным. Но все свои безумства он совершал неизменными только один раз. Второй раз уже было что-то другое. Но вот уже третий день, отбросив другие дела, он мечется по берегу, в нетерпении поглядывая на часы. Явно кого-то ждeт. Это не могут быть немцы или итальянцы, их можно вызвать в штаб. Вряд ли, это кто-то из арабской резидентуры, с ними намного удобнее встречаться в кривых улочках окраин Каира. Да и не генеральское это дело, тем более генерала такого ранга, встречаться со шпионами, какие бы важные сведения они не доставляли. Наверняка, этот кто-то будет англичанином, и англичанином имеющим право принимать решения.
Обер-лейтенант посмотрел по сторонам. Теперь только упeртые идиоты, а обер-лейтенант к ним не относился, не понимали, что война в Африке зашла в тупик. По сути дела, последний рывок на Каир быль всего лишь данью самолюбию их командующего. С военной точки зрения никакого практического смысла в сложившейся обстановке в этом не было, но от этого дела изрядно несло политикой, по мнению обер-лейтенанта, самым мерзким и подлым занятием на Земле. Поэтому, когда на берегу в километре от них показалась группа всадников, обер-лейтенант понял, что они наконец-то дождались.
Он оглянулся на бронетранспортeр и пулемeтчик быстро повернул ствол в сторону приближающейся группы. Ещe один жест рукой и все часовые повернули оружие в сторону гостей. Остановился и Роммель, ожидая дальнейших действий всадников. Те не доезжая той незримой черты, за которой пулемeтчик должен был открыть огонь, остановились. От группы отделилось трое, соскочили с лошадей и двинулись в сторону командующего Африканским корпусом. Роммель двинулся к ним, обер-лейтенант ощутил смутное беспокойство и уже приготовился дать команду на выдвижение, когда генерал остановился. Пройдя несколько шагов, явно из вежливости, он стал ждать приближения своих гостей. Не различимые издалека детали, делавшие их всех похожими из-за одинаковых одеяний пустынных жителей, по мере приближения могли многое сообщить знающему человеку. Из троих только один наверняка был арабом, но ни в коем случае не высушенным солнцем бедуином. Холeная бородка, менее смуглый цвет лица, а самое главное сверкающие на солнечном свету драгоценные камни колец, унизывающих пальцы, говорили о высоком положении этого человека. Двое других были европейцами. И обер-лейтенант мог поспорить на что угодно, что один из них был англичанином, а вот второй его соотечественником. Не составляла сомнений и военная выправка немца, хоть и пытался он маскировать еe просторным халатом бедуина. Англичанин был более мешковат, но и он явно когда-то походил в мундире, а может и ходит сейчас, просто лучше маскируется.
Оторвавшись от наблюдения за гостями командующего, обер-лейтенант несколькими жестами перенацелил своих подчинeнных. За сопровождающими гостей всадниками следили пулемeтчики обоих транспортeров, остальные вернулись к наблюдению своих секторов. Сам командир разведчиков переместился в тень ближайшего к Роммелю бронетранспортeра, откуда ему всe было прекрасно видно, но расстояние не позволяло ничего слышать. Обер-лейтенанту не хотелось касаться секретов вышестоящих никоим образом. Нельзя сказать, что он не обладал честолюбием и желанием подняться выше по служебной лестнице. Но здравомыслие жителя маленького баварского городка шептало, что носители больших секретов, не обладающие соответствующими званиями, обычно плохо кончают. Будь у него право выбора, он предпочeл бы находиться на другом берегу Нила, чтобы не только не слышать, но и не видеть встретившихся здесь людей.
Роммель с любопытством рассматривал своих гостей. Он сразу узнал командира разведки своего корпуса. Подполковник, получивший это звание по приказу самого Роммеля всего три дня назад за успешную подготовку операции "Случайный гость", так и не научился скрывать свою выправку. Узнал он и араба, когда тот подошeл достаточно близко, всe-таки он занимал слишком значительный пост в формально "независимом" Египте, но решил пока не показывать своей осведомленности. И только личность англичанина оставалась для генерала пока неизвестной. Оставалось надеяться, что его гостем будет человек, имеющий право принимать решения, не тратя время на многочисленные согласования всяких мелочей.
Наконец они подошли вплотную, Роммель отдал честь. Подполковник вытянулся в струнку, пытаясь щeлкнуть каблуками, что на рыхлом песке было явно неуместным. Араб продемонстрировал лeгкий поклон, вслед за ним повторил этот жест англичанин.
- Командующий Африканским экспедиционным корпусом генерал Роммель. - Представил своего командира подполковник. - А это...
- Не надо имeн, подполковник, - остановил его англичанин, говорящий по-немецки всего лишь с лeгким акцентом, - они могут вызвать неуместное любопытство.
Роммель согласно кивнул. Получив согласие генерала, англичанин продолжил:
- Я думаю, что меня можно называть сэр Джон, а нашего арабского друга господин Абдула.
Роммель усмехнулся, иметь такие имена - значило не иметь вообще никаких. Что же его это устраивало как нельзя лучше. Генерал повернулся к своей охране и подал еe командиру знак. Тотчас из-за дальнего транспортeра показался штабной автобус и, натужно гудя двигателем по песку, поехал вперeд, пока не остановился неподалeку от них. Выполняя полученный заранее приказ, шофeр покинул кабину и вернулся назад. Роммель открыл дверь, расценив это как приглашение, гости двинулись внутрь фургона.
