— А зачем мне с ним делиться? — Дядька Урж растерялся. — Он сам с них берет.
— Отдельно?
— Разумеется отдельно, князь. Я в дела посадника не вмешиваюсь.
— А священник вас с посадником не попрекает?
— Попрекает, князь.
— Что же он вам говорит?
— Что погрязли мы во грехе великом, и он вместе с нами.
— А с ним вы не делитесь?
— Чем, князь?
— Деньгами караванщиков?
— Да помилуй, князь! Он больше нашего с них берет.
Ярослав вздохнул.
— А сколько тебе посадник платит, Урж, за исполнение обязанностей?
— Платит? Зачем же ему мне платить? — удивился Урж. — У меня должность доходная. Если бы я требовал за нее плату, это был бы разбой. А я человек честный, все у меня по совести, это все знают, кого хочешь спроси.
Сколько ему лет, подумал Ярослав — тридцать пять, сорок? Вся сознательная жизнь прошла во время моего правления. Что толку издавать законы, если все судят по совести, а совесть у всех разная?
— А что за драка была давеча у пристани? — спросил Ярослав.
— Драка?
— Есть убитые.
— А, так то у Марвы везомые начали проказить.
— Кто такая Марва?
— Марва — это литовец.
— Караванщик?
— Да, князь.
Урж решил, что настал момент вывести князя к нужной ему теме о восстановлении справедливости, но именно в это время, к досаде его, в занималовке появились Жискар и какой-то толстый малый с недовольным лицом.
— Князь, прости, что врываюсь, этот человек привез тебе важные сведения.
— Да уж, — добавил толстый, словно сомневаясь, что одному Жискару князь не поверит и нужно подтверждение с его стороны.
Ярослав кивнул.
— Урж, я приму тебя позже, — сказал он.
— Пойдем, — Жискар взял Уржа за плечо.
— Но я еще не досказал князю…
— Потом доскажешь. А еще лучше — напишешь. Ты ведь грамотный? Ну так вот, — Жискар настойчиво вел Уржа к двери. — Поместим тебя в острог за ослушание и нарушение, и будет у тебя время все осмыслить, во всем признаться…
— Позволь, позволь, как это в отрог? — запротестовал Урж.
— Не надо в острог? — спросил Жискар, выводя Уржа из занималовки. — Ну, может и не надо. Там видно будет.
— Я тебя слушаю, — сказал Ярослав.
— Приятно иметь с тобою дело, князь, — Нимрод одобрительно кивнул. — Слуга твой стал меня слушать только после того, как я указал ему, что иудея в лапотогах не каждый день встретишь. А ты вежливый, князь.
Ярослав рассмеялся.
— Ты иудей? — спросил он.
— Да.
— Лапотоги знатные у тебя. Точно по ноге, не так ли.
— Сапоги прохудились по дороге.
— Кто же твой господин?
— Гостемил.
— О! Из рода Моровичей?
— Да.
— У тебя есть от него грамота?
— Нет, князь. Мой господин велел мне передать тебе кое-что на словах. Грамоту можно потерять в пути, или же ее могут отнять разбойники.
— У тебя есть доказательства, что именно Гостемил тебя послал?
— Увы, князь. Впрочем, мое дело — передать тебе сведения, а твое — верить или нет.
— Логично. Я тебя слушаю.
— Речь, князь, о некоем сообществе, объединяющем многих людей в северных частях света вне зависимости от страны, действующем тайно. Сообществом этим иногда пугают детей в высокопоставленных семьях, а на гербе сообщества значатся сверд и полумесяц. Я понятно излагаю?
— Да, — сказал Ярослав, мрачнея. — И что же?
— В данный момент одной из целей этого сообщества является похищение тебя лично. Ни Гостемил, ни я не знаем, когда и где они собираются это произвести, но твое прибытие в Киев в их планы не входит.
Это подтверждало то, что Ярослав прочел три дня назад в послании Хелье, написанном тайнописью.
— Как тебя зовут?
— Нимрод.
— Странное имя… Где ты научился так складно говорить, Нимрод?
— Смекалка у меня врожденная, а у Гостемила я служу уже десять лет.
— С какой целью они собираются меня похитить?
— С целью смещения с престола.
— Зачем им меня похищать в таком случае? Есть более простые способы.
— Им, наверное, нужно твое отречение, в письменном виде.
— Ах, даже так…
— И еще об одном я должен тебя предупредить, князь.
— Да?
— Если ты вздумаешь подвергать меня пыткам ради выяснения — правду ли я говорю, или подослан поименованным сообществом — болярин мой будет в большой обиде и объявит об этом проявлении княжьей благодарности по городу.
— С чего ты взял, что я собираюсь тебя пытать? Уж не читаешь ли ты у меня в уме? Не колдун ли ты?
— Нет, князь, я не колдун. Я просто исполняю волю моего господина, который сказал, «С олеговым семенем надо держать ухо востро, они…» …э… дальше были очень обидные слова.
Ярослав наконец улыбнулся.
— Да, узнаю Гостемила… Значит, меня собираются похитить.
— Да, князь.
— Не возражаешь, если я приглашу сюда Жискара? Господин твой не настаивал ведь, чтобы уже после того, как ты передал мне сведения, я хранил бы их в тайне?
— Сведения теперь твои, что хочешь, то с ними и делай, а мне позволь уйти.
— Нет еще. Куда ты спешишь?
— Обратно к моему господину. Без меня он будет шататься в Киеве по крогам и растолстеет.
— Гостемил в Киеве?
— Да. Он послал меня к тебе с дороги. Я с ног сбился, искал тебя везде… Зачем тебе эта дыра, Хоммель? Городом может называться только поселение, о котором великий Като-старший мог сказать, «Следует разрушить».
— Като-старший? Напомни-ка мне, кто это такой.
— О! Ты не знаешь, князь?
— Забыл, наверное.
— Римский сенатор был такой. Он к каждой своей речи всегда добавлял, «А также, по моему мнению, Кархваж следует разрушить!»
— Точно! Теперь я тебя вспомнил, ты действительно служишь у Гостемила.
— Ну то-то же.
— Жискар! Жискар, войди!
Жискар вошел и вопросительно посмотрел на князя.
— Жискар, сколько у нас людей в дружине?
— Двести человек.
— Кажется, моей скромной княжеской персоне потребуется круглосуточная охрана из дюжины ратников. Этот человек, а он слуга Гостемила, сказал мне, что меня собираются похитить Неустрашимые. Как это не ко времени, Жискар! Столько дел, а они лезут…
— Это Гостемил передает такое? — осведомился Жискар.
— Да, — сказал Нимрод. — А сведения исходят от Свистуна.
— Как!
— Как!
— Не кричите вместе, — попросил Нимрод.
— Свистун состоит в связи с Гостемилом?
— Мой господин потрудился взять его в плен.
— Свистуна? — недоверчиво спросил Ярослав.
— Да, а что такого в этом? — Нимрод с плохо скрываемой гордостью посмотрел на князя и Жискара. — Мой господин и императора может взять в плен, если захочет. Он только с виду ленивый.
— Какого императора? — спросил Жискар.
— Любого.
Жискар и Ярослав переглянулись.
— Что ж, в этом есть своя прелесть, — сказал Жискар. — Как продолжение польских событий. И Свистуна подключили — остроумно. Что же, по мнению Гостемила, мы должны предпринять?
— Мой господин весьма обстоятельно выразился по этому поводу.
— Что он сказал?
— Он сказал, «Мое дело — предупредить».
Ярослав и Жискар снова переглянулись.
— Почему он не приехал сам? — спросил Ярослав.
— Ему нужно было срочно в Киев.
— Срочно?
— Да. Предупредить друга об опасности. Господин мой щепетилен в делах дружбы, холопам не доверяет.
— А к князю посылает холопов? — уточнил Ярослав.
— Князю уважение и преданность, — сразу сказал Нимрод. — Одинаковое уважение и преданность — и от господина, и от холопа. А к друзьям господина холоп может и не чувствовать преданности, князь.
— А какая опасность грозит другу?
— Это мне не известно.
— А как зовут друга?
— Тоже не известно.
— Гостемил тебе не сказал?
— Князь, я холоп Гостемила, а не поверенный его. Он не обязан давать мне во всем отчет. Чему я очень рад, — добавил Нимрод самодовольно. — Вникать в хозяйские дела — унизительно и неприятно. — Подумав, он добавил, — Дурной вкус.
— Хорошо, — сказал Жискар. — Ты, Нимрод… Нимрод, да?… Ты поедешь с нами.
— Да, меня предупредил господин мой.
— А?
— Сказал, они тебе не поверят, недоверчивые, по себе судят, и обязательно возьмут с собой, и может даже на цепь посадят на время дороги, но ты, ежели вздумают с тобою плохо обращаться, все время напоминай, чей ты холоп. Вот я и напоминаю, что холоп я не чей-нибудь.
Жискар не выдержал и засмеялся. Ярослав же почему-то помрачнел.
— Проведи Нимрода в покои пока что, пусть отдохнет с дороги, — сказал он.
* * *
Тем временем домой к Уржу, вернувшемуся в ужасном волнении, пришли священник и воевода. Священник держался показно беззаботно, а воевода заметно нервничал.
