подобного не происходило. Большинство средств поступало в казну капеллеан или на его собственный банковский счет. Что касается портрета, то женщина и дети слишком сильно напоминали европейцев. Они были больше похожи на англичан, чем индусов.
– Но Ауду не отличишь от европейки.
– Верно, ее можно принять за жительницу Прованса или итальянку.
– Сэр, простите мне мою настойчивость, – сказал Паспарту, – но что вы думаете насчет последней сцены между профессором и капитаном Немо? Разве он не слышал, как Немо всхлипывал и произносил последние слова: «Боже всемогущий! Довольно! Довольно!» Разве Аронакс не задавался вопросом, что это было: крик души или муки совести?
– Вы же видели приступ, случившийся с Немо, когда мы разоружались на борту «Марии Селесты»? Благодаря росту и силе Немо кажется настоящим исполином. Как и все капеллеане, он принял эликсир, позволяющий ему прожить тысячу лет. Вам известно, что данный эликсир позволяет противостоять различным болезням. Однако он не гарантирует уязвимость от болезней. Судя по моим наблюдениям, я уверен, что Немо обречен прожить не дольше, чем большинство обычных людей. Он поражен, своего рода, нервным недугом. До сих пор болезнь редко причиняла ему беспокойство. Но в последнее время ее проявления стали усиливаться. И одним из ее симптомов является не частая, но ослепляющая и тошнотворная головная боль. Возможно, она вызвана опухолью, но я думаю, причина кроется в тех переживаниях, которым он не дал в свое время волю. Однако когда Немо кричал «Довольно! Довольно!», он, думаю, просил боль отступить. И если законченный атеист призывает Бога, думаю, это говорит о том, насколько сильны его мучения. Также примечательно, что в момент страдания, когда человек, скорее всего, будет разговаривать на своем родном языке, Немо говорил по-английски.
– Разве он сказал это не по-французски? Но Аронакс…
– Не упомянул, что Немо говорил по-английски. Нет, Немо родом из страны, где общаются именно на этом языке. Возможно, из Ирландии. Он мог свободно разговаривать на гэльском, когда общался с членами команды, которые были ирландцами, однако было очевидно, что это не его родной язык. Я же, выдавая себя за ирландца из Дублина, никак не реагировал на эти его команды, а только лишь на те, которые он отдавал на кельтском.
– Бедняга! – вздохнула Ауда. – Так страдать и умереть рано, хотя он мог бы прожить тысячу лет. В самом деле, эликсир способен лишь продлить его мучения. Без него он умер бы в течение нескольких лет, и для него бы все закончилось.
– Он не достоин вашего сострадания, – сказал Фогг. – Впрочем, несмотря на болезнь, Немо нельзя недооценивать. До конца нашего плавания мы должны быть настороже. Я не верю, что он не попытается нарушить перемирие до того, как мы прибудем в Сан-Франциско.
Сойдя на берег в Сан-Франциско, Фогг выяснил, что следующий поезд до Нью-Йорка отходил в тот же день в шесть вечера. Он снял три номера в отеле, а затем вместе с Аудой отправился в британское консульство. Не успел Фогг отойти от отеля, как столкнулся с Паспарту. Француз ждал его, чтобы спросить разрешения запастись винтовками Энфилда и револьверами Кольта. Верн пишет, что француз хотел купить их на случай столкновения с индейцами во время поездки по Среднему Западу. Разумеется, они с Фоггом полагали, что с куда большей вероятностью придется обороняться от капеллеан, а не от сиу и пауни.
Сделав еще несколько шагов, Фогг «совершенно случайно» встретил мистера Фикса. Детектив изобразил крайнее удивление. Как случилось, что они вместе пересекли Тихий океан и ни разу не встретились? Фикс чувствовал себя в большом долгу перед Фоггом и с радостью согласился сопровождать его в дальнейшем путешествии. Не согласится ли мистер Фогг осмотреть вместе с ним этот любопытный американский город, во многом напоминающий города Старого Света?
Мистер Фогг сказал, что чрезвычайно польщен, и Фикс последовал за ним и Аудой. На Монтгомери-стрит все трое столкнулись с большой толпой. Здесь было не протолкнуться среди людей, которые вопили, выкрикивали лозунги и несли в руках плакаты и флаги.
«Да здравствует Кэмерфильд!»
«Да здравствует Мэндибой!»
Фикс сказал, что это политический митинг и будет лучше обойти его стороной. Американцы приходили в ярость, когда сталкивались со своими политическими оппонентами, а сегодня здесь присутствовали представители обеих партий. Мистер Фогг, возможно, подумал, что то же самое можно было сказать и об англичанах – и в те времена именно так все и обстояло – но промолчал. Вместо этого он произнес еще одну свою коронную фразу:
– Да, и кулаки остаются кулаками, даже если дело идет о политике.
Вскоре после этого началась драка. Трое британских подданных оказались между разбушевавшимися сторонниками Кэммерфильда и Мэндибоя. Большинство дерущихся были вооружены тростями со свинцовыми набалдашникам или дубинками, но у некоторых имелись револьверы. Кулаки, трости, дубинки, древки от флагов и ноги в тяжелых сапогах пошли в ход, рьяно и без разбора. Трое путешественников стояли наверху лестницы в конце улицы, однако такое местоположение не гарантировало им безопасность. Поток беснующихся головорезов смел их со ступеней.
Фогг орудовал кулаками, защищая Ауду. Здоровенный мускулистый громила с красным лицом и рыжей бородой занес над Фоггом кулак. Фикс преградил ему дорогу и принял удар на себя. Его колени подкосились, а шелковый цилиндр сплющился. Он удержался на ногах, но перед глазами все расплылось. Следующие несколько дней ему пришлось ходить с большой шишкой на голове.
– Янки! – процедил Фогг, с отвращение глядя на рыжебородого драчуна.
– Англичанин! Мы еще встретимся!
– Когда вам будет угодно, – ответил Фогг.
– Как ваше имя, любезный? – спросил американец.
– Филеас Фогг. А ваше?
– Полковник Стэмп Проктор.
Людской поток устремился дальше. Фогг поблагодарил детектива за то, что он так благородно закрыл его собой. Оба они серьезно не пострадали, однако их одежда выглядела так, словно они выпрыгнули из поезда, несущегося на скорости шестьдесят миль в час. Ауда была цела и невредима.
Все трое отправились в магазин готового платья. Час спустя они вернулись в отель в новой одежде. На обратном пути Фогг размышлял о том инциденте с полковником. Возможно, он просто был местным забиякой. Однако его имя – Стэмп Проктор! Мог ли он оказаться проктором [10] капеллеан – тем, кто осуществлял надзор за врагами на территории Соединенных Штатов? А его имя указывало на еще одну функцию, которую он выполнял, занимаясь уничижением эриданеан [11]? Или же это было всего лишь совпадением? Немо утверждал, что капеллеане отказались от старого обычая давать имена, которые указывали бы на функцию каждого капеллеанина. Однако Немо был
