— Уходим Диня, щас гранатами закидают — Орал в самое ухо Андрей. — За огородом привязанные лошади, проползешь метров сто.
— Стоп! — сказал я сам себе.
— Че еще? — не понял Андрей
— Ползи к лошадям, я догоню.
Необходимо выполнить еще одно указание старосты. Я заскочил в дом возле которого была наша огневая точка. Пол был заранее завален сеном поленьями, осталось только поджечь. Огонь весело заплясал по приготовленному яству, пожары должны помешать преследователям. Я надеялся что каратели не сразу оправятся от шока, они ведь рассчитывали взять спящий поселок врасплох, и сами попали в засаду. Все благодаря маленькой девочке, которая не побоялась пройти, одна, тридцать километров через тайгу. Местная фельдшерица сказала что ее здоровью ничего не угрожает, и слава богу. Я без труда нагнал Хруля, неуклюже трусившего по узкой зимней дороге. Наездники мы с ним те еще… С первыми утренними лучами, наш маленький отряд догнал крайнюю подводу.
Конь с заиндевевшей челкой тяжело тянул сани, рядом бежал тот самый мужичек, Мишаня. В треухой собачьей шапке, мокрой от пота телогрейке коротких унтах.
— Вы последние, Геннадьевича с Пашкой кокнули и еще троих наших подстрелили. Остальные к семьям поскакали. — Срывающимся на бегу голосом выдал Михаил. — Ваши на Кривой ручей пошли, на заимку. — Непосредственно ко мне обратился Миша.
Я примерно знал дорогу к заимке, летом с Геннадьевичем на Кривом ручье рыбачили. Мысль о том что Владимира Геннадьевича больше нет не укладывалась в голове. Я словно осиротел, рассудительный, основательный, просто добрый пожилой мужчина, таким я представлял себе отца. Что теперь сказать его жене. Впереди как метроном качалась, в седле, спина Андрея, нет я сам должен рассказать обо всем. В конце концов Полковник назначил меня старшим.
Избушонка под скалой у замерзшего ручья, дымок струится из трубы. Вот она, заимка, добрались. Подъехав по ближе, я разглядел: Гусь с Титом пристраивали к стене избушки нечто вроде большого шалаша из жердей, укрывали сооружение густо, сосновым лапником. Оказалось, это убежище для скота, внутри разместились корова, овцы а, теленка в избушку определили.
— Как же вы умудрились телка спасти? — ухмыльнулся Хруль.
— Все Матвеевна… Когда собирались она такой крик подняла. "Не поеду ни куда без телка"-говорит.
— Короче, пришлось взять, везли в санях вместе с Витиной байдой. — охотно прояснил ситуацию болтливый Гусь.
Весь вечер пришлось трудится, пристраивать стоило для трех коней, в итоге заимка обросла зеленым шатром, словно сарафаном. Худо-бедно скот спрятали от мороза. Женщины забили барашка и приготовили ужин, пять мужчин и две женщины теснились вокруг печи, языки пламени из топки не ровно выхватывали закопченные лица. Руки доставали из эмалированной миски куски жирного мяса. Я настолько устал, что даже думать сил не было. Спать легли на двух ярусных нарах, теплое место на печи безоговорочно отдано женщинам. Грубые доски лежанки мне казались слаще мягкой пуховой перины, даже храпящий рядом Тит не раздражал. Я провалился в спасительный сон как в черный омут.
Проснулся от ругани, Матвеевна, уперев руки в боки доказывала что-то Титу.
— А кормить то ты их всех чем будешь мать! — аргументировал Тит. Я понял что речь идет о животных.
— Прокормимся Титушка, по ручью осоки полно. Кони снег копытом разгребут, там и коровушка наестся, а телку я сама корма насобираю. — Не отступала Матвеевна. Я не стал слушать, пошел на улицу, проверить лошадей.
Наша городьба из жердей, спасала только от ветра, да и то не надежно. Нужно было засыпать шалаш снаружи снегом.
Отодвинулся полог, закрывающий вход, вошел Хруль.
— Я к своим поеду. — Одевая на всхрапывающего Гнедого сбрую, бросил Андрей. Его никто не пытался остановить.
— Попроведаю и вернусь. — Как бы оправдываясь, добавил он. "Как-же, вернешься!" Усмехнулся я в душе.
Неделя прошла в трудах. теленка все-же пришлось зарезать, как бы не сокрушалась по этому поводу хозяйка. Прорубили прорубь на ручье, удивительно что он не промерз до дна. Кони действительно «копытили» по заросшим травой берегам, за ними подъедали корова. Я по немного стал охотиться. Как-то подстрелил пару зайцев, зашел в избушку. У печи сидит незнакомец, связной, как-то сразу догадался я. Средних лет мужик, в засаленной и рваненькой фуфайке, окладистая и спутанная борода завершала образ, в мирное время я принял бы его за бродягу. Но, сейчас не мирное время….
— Плохо дело Денис. Уходить вам надо, дальше на север. По реке пойдете. — Александр Иванович, так звали связного, рассказал невеселые новости.
— Озерци каратели сожгли полностью, жителей согнали в школу и заживо…. Каратай сгорел частично, там сейчас база карателей. Они отправляют небольшие мобильные отряды, ищут именно вас. Пока не найдут, думаю, не успокоятся, видать сильно вы ребята насолили пиндосам. Сопротивление стягивает силы чтобы выкурить карателей из тайги. А по мне так они сами уйдут, когда поймут что до вас не добраться. — Александр Иванович отхлебнул горячего смородинового чая из эмалированной кружки.
— Отомстить надо сукам за все! — Стиснув кулаки сказал я.
— Молод ты еще Денис, мстить значит драться. Опять наши погибнут, и так мало осталось. — очень серьезно сказал Александр Иванович и посмотрел на меня как на равного.
— Завтра с утра выступаете. Ты, Витя и проводник эвенк. С собой возьмете минимум аппаратуры, оружие и запас продуктов. Я вам привез американские консервы. — Подвел итог беседе связной.
На улице действительно стояли нарты, рядом стайка лаек и коренастый эвенк с открытым и добродушным лицом.
— Я, однако, Леша. Привет.
— Здравствуйте, Денис. — Представился я.
— Однако, шибко молодой командир. — Леша вопросительно посмотрел на Александра Ивановича.
— Не обижайся на него, Денис. Он хороший человек, вот увидишь. — Александр Иванович грустно улыбнулся, надевая охотничий лыжи.
— Куда вы! Ночь скоро. — в проеме низенькой двери показалась Матвеевна. Она почернела за эту неделю, глаза глубоко ввалились, лицо по старчески осунулось. Но, слез этой женщины я не видел.
— Так надо. — Не оборачиваясь, бросил связной и заскользил по насту широкими, пластичными движениями.
Леха наотрез отказался ночевать в избе, поужинав зайчатиной он предпочел спать на улице с собаками. Я еще долго ворочался на скрипучих нарах, думал, за что же мне все это. Бежать все время. Куда бежать, зачем. Приснился Рыжий, он улыбался своей конопатой физиономией и выглядел счастливым — счастливым, как тогда еще до войны.
— Денис, Денис! — Витя теребил меня за плечо. — Вставай.
На улице, все такой же улыбчивый Леша укладывал на нарты тюк с Витиным оборудованием. Через пол часа легкие нарты летели по закаленному ледяными ветрами снегу. Только полозья поскрипывали. Леша бежал слева от саней, он правил собаками. Мы с Витей, едва поспевали сзади. Разрешается только держаться одной рукой за специальный обод. Через тридцать минут такого бега Витя заскулил.
— Все, не могу больше. Я на санях поеду!
— Нельзя, собаки быстро устанут, однако. Еще, шибко далеко бежать. — Лицо эвенка выражало озабоченность.
Витя не слушая невысокого возницу, полез на сани. Леха рукой остановил его.
— Леха дальше один пойдет, однако. — Не двусмысленно дал понять эвенк.
— Все нормально, Леша. Мы побежим… — Я понимал, в руках этого маленького гада наши жизни, подчиниться придется. Взял под руку запыхавшегося Витю и двинули за упряжкой. Леха заметно снизил темп нашего движения.
Я чувствовал, постепенно организм настроился на нагрузку, дыхание восстановилось, ноги поднывали, но справлялись. Витя вроде бы втянулся в темп, схватил одной рукой обод саней. Я потерял отсчет времени, мы бежим час, а может и пол дня. Свинцовая тяжесть в мышцах не давала бросать измученное тело вперед. Ветер изменился и теперь дул в лицо, царапая кожу мелкими снежинками. Когда же привал, неутомимый эвенк не проявлял признаков усталости, по-прежнему трусил впереди, подгоняя собак. Ему привычно целый день нестись по тундре, вслед за упряжкой. Я поймал себя на мысли что начинаю ненавидеть Леху, за его невероятную выносливость. И Витю тоже, за его слабость, за то что мне приходится тратить последние силы и тащить его. Бедняга лишь перебирал ногами, вцепившись в обод саней. Я постоянно подтаскивал его за пояс.
За излученной реки, Леха повернул сани в лес. «Наверное, там зимовье». Обрадовался мой измученный организм.
— Мало, мало ночевать будем, кушать будем. — Подтвердил мои догадки улыбающийся проводник.
Никакого зимовья не было, пришлось собирать палатку, разводить костер. Пока я обустраивал лагерь Витя лежал на снегу и тяжело дышал. «Еще воспаление легких получит» — подумал я. За шкирку поднял Витю, он даже не сопротивлялся. Ему было тяжелее всех. Хитрый Леха достал из поклажи мерзлую горбушу, обстучал ее деревянной колотушкой и съел. Прямо так, сырую. Пара кусков льда заменили ему напиток. Затем, завернувшись в безразмерную медвежью шкуру мгновенно уснул, к тому времени как мы с Витей поужинали и устроились в палатке, Леха спал уже два часа.
