— Олег, я пойду через дворы — я сделал приглашающий жест, и цыганка, обреченно вздохнув, пошагала в сторону музея любви к родному краю.
Минут через пятнадцать, когда я в отделе немножко разгрузил Лалу (красивое имя — правда?), от мешающих ей идти картонных коробочек, помощник дежурного стал стучать мне в огромный лист оргстекла, отделяющего дежурную часть от коридора.
— Что, я не слышу.
— Где твой напарник?
— Повел задержанную по бродвею, мы разделились.
Помощник досадливо махнул рукой и кинулся к рации. Олег приехал через пятнадцать минут, на машине «охраны», с грязной спиной, и какой-то левой цыганкой. Оказывается, что по дороге, Аза, увидав десяток своих соплеменниц, стала орать. Естественно, Азу отбили, Олега уронили, хотели отобрать палку, но ее он отстоял. Экипаж "охраны" Олега выручил, и даже прихватил одну из злодеек, но на этом список наших побед был исчерпан. Стыдно мне не было.
Глава 10
Глава десятая. Прекрасный миньон.
Олег мне ничего не сказал. Сказал ротный.
— Почему Боголюбский остался один?
— Так, я тоже, остался один.
— Ты что, со мной в слова решил поиграть?
— Никак нет. Докладываю. Старшим начальник отдела назначил старшего сержанта Боголюбского. Олег принимал решения по нашим действиям. Он потащил цыганку, с которой, и я бы с трудом справился, по Бродвею, хотя я два раза предложил ему пойти через дворы. Но он мое предложение проигнорировал, и поступил по-своему. Эта Аза, естественно, спровоцировала других цыганок, которых на Бродвее не могла не быть. Вы от меня что хотите? Чтобы я морду подставлял? Мне этого не надо, я извините, в форме, и с десятком бешенных баб драку устраивать не буду. Или вы меня от прокуратуры отмажете? Дайте мне с начальником отдела слово, что вы меня отмажете, и я даже с Олегом всех цыган разгоню, ну, наверное, за неделю. Они просто будут разбегаться при нашем виде….
— Товарищ младший сержант, это что за разговоры? Вы с кем разговариваете? Кого мы с начальником отдела должны отмазывать? Вам задача поставлена? Будьте любезны, выполнять ее в соответствии с действующим законодательством.
— Извините, товарищ майор. Виноват. Разрешите идти.
— Куда ты собрался? Я разговор еще не закончил. Что ты предлагаешь?
— Пока не знаю. Буду думать. У нас сегодня что получилось? Олега одного оставлять нельзя, во всяком случае, с цыганами. То есть мы задерживаем какую ни будь такую, не очень здоровую, доставляем в отдел, оформляем, изымаем десяток пачек сигарет из трусов. Протоколом она подтирается, а мы на оформление бумаг тратим часа три. Итого в день у нас двое задержанных, остальные, примерно восемь — десять человек, спокойно торгуют с одиннадцати утра до пяти вечера. Вас этот вариант работы устоит?
— Меня да, устроит. Руководство не устроит.
— Нет, был бы со мной Ломов, мы бы шороху навели….
— С тобой на этом посту будет Олег.
— Ну, значит, вы меня не дергайте, хотя бы, до конца недели, а я постараюсь что ни будь придумать.
— Ладно, иди. Про соцзаконность, только, помни.
Вечером, выйдя из отдела, я увидел подходящий к остановке троллейбус, который шел практически до моего дома. Спускаться под землю, а потом пятнадцать минут идти от Главного рынка по дороге, которая, в связи со строительством новой ветки метро, превратилась в полигон для танков, разбавленный заграждениями из бетонных плит, не хотелось совершенно. Поэтому я поднялся в пустой, по позднему времени суток, салон. Простояв на Привокзальной площади, буквально, пару минут, троллейбус, бодро постукивая неотрегулированным задним колесом, понес меня в сторону вожделенного дома. На «Колизее» в троллейбус вошла пышная барышня с сером пальто и шапке-формовке из меха коричневой норки. Девушка повисла на поручне, но, от рывка машины, плюхнулась на, потрескавшуюся от времени, кожаную подушку сиденья у окна. Ошеломленная приземлением, девица похлопала глазами, потом прислонила щечку к холодной поверхности стекла, смежила глазки, чуть ли не замурчав от удовольствия. Наверное, девушка немножко выпила, и головка начала побаливать. В этой ситуации холодное на голову, естественно, помогает. Четыре паренька, всю дорогу недовольно поглядывающие на меня, быстро прошли с задней площадки, и заняли места спереди-сзади и сбоку от девушки. К их разговору я не прислушивался, но, кажется, барышня или дремала, или делала вид, что спит, поэтому что-то завлекательное говорили только парни. Троллейбус обогнул Главный рынок, и выкатил на узкую улицу Автора басен. До моей остановки оставалось ехать пару минут, я подошел к выходу. Двери с грохотом сомкнулись, до моей остановки остался последний перегон. На мой погон опустилось что-то увесистое, но мягкое, а ноздри встрепенулись от запаха хорошего шампанского и легкого аромата духов. Я даже не успел ничего сообразить, как сзади меня обхватили за пояс две руки в сером драпе — барышня переместилась мне за спину, положила подбородок на мое плечо, и повисла, крепко прижавшись всем телом. Романтику момента испортили ребятишки, которые, наверное, уже строили планы четверного (не знаю, правильно ли я дал определение) свидания. Самый борзый, в зеленой «аляске», схватил девушку за руку, остальные зло дышали в мою сторону из-за его плеча. Троллейбус остановился на моей остановке, двери, с лязгом, распахнулись. Пассажиры и кондуктор старательно смотрели в окна, любуясь ночным Городом.
— Что стоишь мент? Выходи — пацан зубы явно не чистил, целоваться девушке с ним сегодня будет неприятно. Я завис, как лодочник, в задачке с капустой, волком и козой. Спускаться из салона первым я не мог, девицу бы со мной не выпустили, а водитель, скорее всего, закрыл бы двери за мной, и нажал бы на педаль «газа», или что там, у троллейбусов, нажимать надо, чтобы ехать быстро и не оглядываться, ведь драка в салоне, ему точно, не нужна. Пропустить девушку вниз — я не был уверен, что она не выпадет куда ни будь, под колесо троллейбуса, как-то, уж очень безучастно она висела на мне, хотя за ремень держалась крепко. Выходить на следующей остановке мне не хотелось. Идти было далеко, по грязным, покрытым тающим снегом, темным переулкам. Я начал потихоньку разворачиваться к ребятам, перемещая девицу себе за спину.
Обладатель зеленой «Аляски», перехватив руку девушки поудобнее, криво усмехнулся мне в лицо:
— Ну че задумался? Отпусти мою жену и вали куда хотел.
Его дружбаны тоже хотели пробиться ко мне поближе, но паренек, для остойчивости, держался за поручень, и мешал им, загораживая проход. Я вытащил из кармана шинели наручники и резко махнул черным увесистым железом перед носом парня. От неожиданности он вздрогнул и дернул головой назад, чувствительно стукнув затылком в нос стоящего за ним друга. Водитель попытался закрыть двери, но объемистая попа девицы, уже спущенная мной, потихоньку, на нижнюю ступеньку выхода, заклинила «распашонку» дверей, и троллейбус остался на месте. Пока травмированный парень матерился, зажимая свой пострадавший нос, а «зеленая «аляска» пыталась понять, что произошло, я сам схватил его за руку, прижав к его запястью свободное дужку «браслетов». Парень открыл рот, но я его опередил:
— Заткнись сука! Вы меня, без базара, ушатаете, но ты в любом варианте будешь ко мне пристегнут, а через тебя твоих братанов вычислят. И кондуктор не отвертится. Ей объяснят, что правильней сказать, как вы девчонку прям в троллейбусе насиловать стали, а я за нее встрял. А это статья вплоть до расстрела!
Пареньку мое бешенный шепот не понравился, он выдернул руку, я быстро соскользнул на асфальт, следом выдернув на улицу увесистую барышню. Умный водитель закрыл дверь, и троллейбус, натужно гудя электродвигателем, с ускорением покатил по улице вдаль, в сторону сквера имени Первого чекиста. За огромным задним стеклом удаляющейся машины показались четыре темных силуэта. Мне кажется, что парни очень хотели со мной еще поговорить, обсудить вопросы межличностных взаимодействий. Я развернулся к девице:
