Король Эйлле не сводил глаз с лица Стирлинга. Гордость боролась в нем с потрясением, усталостью и осознанием того, что он ничего уже не в состоянии изменить. В конце концов он вздохнул и сломал тишину.
— Если так, позволь мне говорить от имени Сассекса, — хрипло начал он, — и просить тебя проявить к моим людям больше милосердия, чем этот болван, мой сын, проявил к твоим. — Он бросил свой меч, и тот с плеском упал в грязь. Уголок рта Куты дернулся раз, два, а пальцы, сжимавшие рукоять меча, побелели от напряжения. Отец с рычанием повернулся к нему. — Не будь глупее, чем был при рождении! Брось меч, ибо не твой он больше! Я забираю его обратно — меч, и палицу, и золотые кольца почета. Я лишаю тебя их пред ликом Вотана и всех его валькирий, ибо ты недостоин их и имени сакса.
Лицо Куты сделалось от потрясения пепельно-серым. Дрожа, привалился он к деревянной стене; меч выскользнул из его онемевших пальцев и упал в грязь рядом с отцовским. Отец унизил его на глазах у всех, кто хоть чего-то значил в его жизни. Потеря меча, колец принадлежности к королевскому роду, почетных колец за подвиги — все это выбило почву у него из-под ног и лишило дара речи.
Он оглушен, безмолвно предостерег Стирлинг Анцелотиса. Оглушен и сломлен. Однако стоит потрясению пройти, и он будет опаснее загнанной росомахи. Весь ненависть, он винит во всем кого угодно, только не себя. Присматривай хорошенько за этим ублюдком в будущем — если, конечно, короли Британии сохранят ему жизнь.
Если король Гододдина имеет право голоса по этому вопросу, буркнул в ответ Анцелотис, Куту надлежит повесить на ближайшем суку.
Остальные — Креода, его отец Седрик, оставшиеся в живых эольдормены и таны — тоже побросали оружие, сдаваясь.
— Свяжите им руки покрепче, — произнес Анцелотис вслух. — Да не так, за спиной. Тащите их в крепость. Нам еще нужно как следует допро… — Он осекся, ибо вдруг заметил какое-то движение далеко внизу, на юго-востоке.
Далеко-далеко, за боевыми порядками Арториуса и его катафрактов, за обломками сгоревшего обоза, за бегущими в беспорядке остатками саксонской пехоты, равнина потемнела от живого ковра. От скачущей быстрым галопом конницы. Целой армии. Она неслась прямо к Кэр-Бадоникусу, и Анцелотис не имел ни малейшего представления о том, что это за армия. Следом за Анцелотисом и саксонские короли повернулись в ту сторону.
— Ваши подкрепления? — севшим от волнения голосом спросил Мелвас.
Король Эйлле в явном замешательстве покачал головой:
— Нет. Клянусь Вотаном, я бы не отказался сейчас от подкрепления, но это не мои. И не Седрика.
— Тогда чьи?.. — Анцелотис вдруг сообразил, кто это может быть. — Боже праведный! Отведите этих людей в крепость и как следует стерегите. Лучники, по коням, за мной!
Он пришпорил коня, послав его в галоп вниз по склону. Там, на равнине Солсбери, бегущая от Арториуса саксонская пехота заметалась. Передние ряды бегущих повернули обратно в сторону бриттов или пытались убежать в сторону, убраться с пути несущихся друг навстречу другу масс кавалерии.
Отчаянно погоняя лошадь, Стирлинг с Анцелотисом догнали Арториуса — тот удивленно натянул поводья, останавливая коня. Как раз в этот момент саксы, всего несколько минут назад бежавшие от бриттов, врезались в их ряды, моля о пощаде. Многие бросались ничком на землю, распластываясь в грязи перед белым жеребцом Арториуса.
— О Боже! — выдохнул Арториус, когда Анцелотис остановил коня рядом с ним.
Теперь они уже могли разглядеть флаги приближающейся армии. Анцелотис очень даже узнал эти флаги — равно как Арториус. Душа у Стирлинга ушла в пятки… да что там, не в пятки, а в грязь под конскими копытами, откуда пыталась уползти вместе с отчаявшимися саксами.
— Ирландцы!
Арториус уже открыл рот, чтобы скомандовать атаку, когда лавина ирландцев резко остановилась, не доезжая до них на расстояние брошенного дротика. На мучительно долгую минуту над полем боя и смерти воцарилась неестественная, оглушительная тишина. Потом от ирландцев отделилась небольшая группа всадников. Медленным шагом двинулись они навстречу Арториусу; кони приплясывали, остывая от долгой скачки, а над головой у всадников реяла полоса белой ткани. Их было пятеро — Стирлинг различил трех женщин и двух мужчин. Спустя минуту они подъехали достаточно близко, чтобы узнать лица.
— Моргана! — ахнул Арториус. Он пришпорил коня и поскакал вперед, жестом приказав катафрактам оставаться на месте. Анцелотис не отставал от него.
Они встретились на полпути между двумя армиями, а вокруг валялись в грязи в попытке избежать лишнего внимания сдавшиеся саксы. Лицо Морганы словно изваяли из гранита, так сильно оно побледнело и вытянулось от усталости и напряжения. Рядом с ней ехал Медройт. Анцелотис поразился выражению его глаз: они светились каким-то внутреннем огнем, которого он у него раньше не замечал. Второй мужчина носил принятые у ирландцев знаки королевской власти — почти такие же, как одна из двух оставшихся дам, девушка на вид даже младше Медройта. Отец и дочь, догадался Стирлинг, судя по чертам лица и гордой осанке. Третья женщина держалась чуть в стороне; судя по острому взгляду и неброским манерам, она занимала пост придворного советника.
— Приветствую тебя, брат, — негромко произнесла Моргана, сидевшая в седле неестественно прямо. — Я привела тебе новых союзников Британии. Король Даллан мак Далриада. — Она жестом представила короля Арториусу. — Риона Дамгнейт, друидесса его совета. Килин, дочь Даллана мак Далриады и жена Медройта, короля Гэлуиддела согласно моему надлежащим образом заверенному указу. Он сделал принцессу Далриады королевой Гэлуиддела, связав два наших народа воедино. Прежде чем ты скажешь что-либо, — остановила она готового уже возразить ей Арториуса, — знай, что саксы учинили в ирландских землях на нашем острове неслыханное зверство и попытались возложить вину за это на бриттов.
Лайлокен…
Стирлинг невольно задумался о том, где могут находиться этот ублюдок и его невидимый гость.
Моргана тем временем описывала уже известную им с Арториусом историю про отравленные колодцы Дунадда.
— Далриаданские ирландцы, — добавила она, — равно как их родня в Белфасте, ищут союза с силой, способной сбросить саксонских свиней в море. Даллан мак Далриада испрашивает у тебя чести присоединить его войско — не такое уж и маленькое войско — к нашему, дабы раз и навсегда избавить оба наших острова от угрозы саксонского разбоя. — Она говорила это с такой настойчивостью и уверенностью во взоре и голосе, что побледневший Арториус так и не нашелся что сказать ей. — И уж во всяком случае, это по меньшей мере обезопасит наши северные границы и значительную часть западного побережья.
