— Тем не менее, вы все равно идете в Новгород.
Купец усмехнулся:
— Если мне с Божией помощью удастся проскочить мимо витальеров у Аэгна, я найду способ обойти запреты московитов.
— Вы храбрый и предприимчивый человек, господин Кугель, — заметил Егор, — поэтому именно вам я могу предложить участие в очень выгодном предприятии, которое поможет пережить тяжелые времена.
— Я заинтригован, сэр Блад, прошу вас продолжать.
— Вот образец товара. — Егор выложил на стол небольшой бумажный сверток, в котором оказалось несколько кубиков сахара-рафинада принесенного с собой еще из той, прошлой жизни.
— Что это, бумага? Увы, этот товар в наше время не настолько прибыльный, чтобы поправить мои дела.
— Бумага — это лишь сопутствующий товар, попробуйте вот это. Чтобы вы не беспокоились, я тоже съем кусочек.
— Это сахар, но он совершенно не похож на тот, который продают венецианцы. Где вы его взяли?
— Я предлагаю вам создать компанию. Ваши корабли доставят меня и моих людей туда, куда мы скажем, в свою очередь мы обязуемся продавать вам подобный товар, который вы будете выгодно сбывать в Европе, составив конкуренцию купцам Венеции.
— Вы гарантируете, что будете сбывать товар только мне и моим компаньонам?
— Гарантией послужит ваша собственная скромность: если вы никому не расскажете, где берете товар, никто и не узнает.
— Сколько вам нужно кораблей?
— Мне необходимо перевезти до ста семей, полдесятка лошадей, несколько голов скота, зерно для посевов, сырое железо, оружие, порох, ну и соответственно продовольствие примерно на шесть-семь месяцев, а также еду и воду для того, чтобы в течение двух с половиной месяцев находиться в плавании.
— Когда нужны корабли?
— К концу весны — началу лета следующего года.
— Это достаточно сложно, я не могу один решить этот вопрос.
— Я понимаю вас, поэтому и предлагаю вам посоветоваться с компаньонами и жду вашего ответа через два месяца. Ах да, чуть не забыл! Мне нужно попасть в Новгород. Вы не могли бы меня туда доставить?
— Хорошо, я возьму вас с собой. «Святой Януарий» отходит завтра утром.
Откланявшись, купец ушел наблюдать за выгрузкой товара, а Корнев набросился на Егора с вопросами:
— Рассказывай, что задумал, не собираешься же ты воевать с испанцами из-за Карибских островов?
— С чего ты взял?
— Я так понял, ты решил заняться производством сахарного тростника.
— Даже не думал.
— Издеваешься, ты чего решил кинуть ганзейских купцов?
— Ай, ай, ай! Как ты мог про меня такое подумать? Я предлагал ему не тростниковый, а кленовый сахар. Да, я понимаю, что его производство будет дороже и проблематичней, чем тростникового, но пока испанцы наладят его производство, мы некоторое время сможем успешно экспортировать свой товар. Сейчас только венецианцы продают средиземноморский тростниковый сахар, но его очень мало, и они держат монополию, поэтому наш господин Кугель и заинтересовался. К тому же товар эксклюзивный, сахарный клен растет только в районе Великих озер.
— Хорошо, а почему ты выбрал именно это время? Мы прибудем на место осенью. Чем ты собираешься кормить людей целый год?
— Боюсь, у нас нет выбора, потом в Атлантике начинаются зимние шторма, и на этих корытах путешествие будет слишком опасно. К тому же нам надо продержаться только до весны, а там придут корабли за первой партией сахара.
— Ну, хорошо, а в Новгород тебе зачем?
— Нам же нужно кое-что закупить, заодно и прозондирую почву, не удастся ли там бойцов нормальных завербовать. Со мной поедет Костя, а вы с Лехой остаетесь здесь, на хозяйстве. Присмотришь для нашей артиллерии местечки поудобней, заодно и покумекай лафет какой-нибудь, желательно помобильней.
Егор прекрасно понимал, что особой заинтересованности в немедленном приобретении Грюненбурга новгородский воевода, скорее всего, не выразит. Да и зачем, спрашивается, нужна крепость в самом центре территорий, контролируемых вероятным противником? Небольшой гарнизон будет быстро раздавлен воинственными соседями, снабжение большого отряда через неспокойное Балтийское море представлялось довольно проблематичным. Но мысль о том, что придется бросить замок и тех крестьян, которые откажутся ехать с ними, на произвол судьбы ему тоже не нравилась. Решение этой проблемы в голову ему пока не приходило.
Глава 7
Господин Великий Новгород
Путешествие до Лужской губы было безмятежным и, можно даже сказать, приятным. У морских богов и, балтийских витальеров, по-видимому, были выходные. Легкий попутный ветерок и спокойное море способствовали быстрому прибытию «Януария» к месту назначения.
В устье реки Луги судно уже ждали два новгородских шитика, приплывшие на них бородатые мужики, начали споро перегружать с когга привезенные товары.
Ребята распрощались с Гансом Кугелем, который передал им письмо для своего новгородского компаньона Тимофея Важенина и еще раз уговорились, что встретятся через шесть недель в Грюненбурге.
Дальнейший путь лежал вверх по Луге мимо богатых селищ и погостов до Малого Волока, где шитики разгружали и семнадцать верст азартно матерящиеся мужики волокли суденышки по бревенчатой дороге до устья Мшаги. На пятый день вышли в Шелонь и миновали село Велебицы. Именно здесь, как рассказал ребятам старик-кормщик, и произошла битва, на долгое время решившая судьбу новгородской вольницы.
К концу седьмого дня заночевали в устье Шелони при впадении ее в озеро Ильмень. Утром парни стали очевидцами странного обряда. Перед тем как отправиться в дорогу, команды обоих шитиков собрались у костра. Старший из кормщиков, перекрестясь, достал из своей котомки деревянного идола Перуна, который был установлен на почетном месте. Только после принесения жертв и чтения наговоров караван двинулся вдоль западного берега озера.
На расспросы парней словоохотливый старик охотно отвечал, ворочая кормилом:
— Страшное место, Ильмень-озеро, буйное. Только старые боги и могут его утихомирить. Тут хочешь не хочешь, а если Перуну жертву не принесешь, в озеро лучше не ходить, буря будет.
Неизвестно, помог ли древний бог или путникам просто улыбнулась удача, но озеро было спокойным, и через девять дней после выхода из Лужской губы путешественники увидели город.
Господин Великий Новгород своим шумным многолюдством удивил даже видавших виды пришельцев из будущего, сошедших с борта шитика на деревянные мостки причала. Вокруг царила невообразимая суматоха. Кричали и суетились матросы и грузчики, важно расхаживали купцы и деловито сновали их приказчики, зазывая, а то и попросту хватая за рукав покупателей. В воздухе висел стойкий запах реки, дерева и смолы.
Вся огромная площадь торга была застроена великим множеством лавок и купеческих амбаров, возле которых продавцы и покупатели до хрипоты и чуть ли не до драки торговались, ссорились и в конце концов ударяли по рукам. В глазах рябило от множества лиц, разноцветья одежд и разнообразия товаров. Над всем этим бедламом, грозно возвышалась серая каменная стена детинца, увенчанная двурогими боевыми зубцами и мощными, щедро украшенными резными кирпичами башнями.
Егор толкнул товарища в бок:
— Присматривай, чтобы кошелек не увели. Надо поискать местечко поспокойней, перекусить и решить, что дальше делать будем.
Дорога через торговые ряды заняла довольно много времени, путешественники то и дело останавливались возле прилавков, с интересом разглядывая товары.
— Надо девчонкам будет подарки, что ли, какие прикупить. Смотри, сколько здесь всего! — предложил Костя, разглядывая тончайшие узорные ткани, которые настойчиво пытался ему всучить явно восточной наружности купец, на ломаном русском языке расхваливающий достоинства материи.
— Ага, — согласился Егор и, неловко обернувшись, зацепил локтем рослого молодца в богато расшитой красной рубахе и заправленных в мягкие поршни синих плисовых портах.
Парень в этот момент пытался привлечь внимание густо нарумяненной, нарядно одетой красотки. Горожанка, в свою очередь, кокетливо стреляла в сторону ухажера глазами и старательно делала вид, что комплименты и ухаживания молодого человека никакого отношения к ней не имеют.
От толчка щеголь потерял равновесие, и лихо заломленный на затылок колпак слетел с головы. Девица весело прыснула, что еще больше разозлило парня. Весь свой праведный гнев он обрушил на ничего не подозревающего Ляшкова.
— Ты чего пихаешься, немчура немытая?! Я те пихну, так пихну, байстрюк, своих не узнаешь!
Егор, увлеченно рассматривающий изящной работы сабельный клинок, поэтому так и не разобравший, из-за чего собственно весь сыр-бор, обернулся к ругающемуся новгородцу и рассеянно спросил:
