уже была захвачена противником.
Ночь, машины идут без огней, надо бы щелевых нашлепок наделать, да все некогда и негде. В Лядах стало известно, что противник уже в Калиновке и в Горельках. И вот теперь каждый мостик, а их 15, становятся противотанковым рубежом. Местность, правда, не слишком сильно удобная, и заселена густо. Здесь, в основном, хутора разбросаны через каждые 50-100 метров. Это на современной карте их не осталось, а тогда… так что минировать требовалось так, чтобы «мирняк» не пострадал. «Большую ловушку» сделали у Струково. В Павликово – деревянный мост через Лупу, берега Лупы – болотистые. Между двумя мостами – два с половиной километра. Место – просто классическое для засады. И отход отличный, с уничтожением еще трех мостов.
Утром 46-й мехкорпус двинулся к старой российской границе. Камешек там стоит, что именно тут прошел Наполеон на Москву. Новоминского шоссе тогда не было. Двинулись они двойной колонной, заняв все шоссе, а чего им опасаться? Наша авиация такими «мелочами» не занималась, она отсутствовала, как класс. Да и прикрывали немцы своих хорошо. Но под всеми семью мостами, которые существовали на участке от Горельков до Ляд уложены заряды на неизвлекаемость. Так что десять километров противник преодолевал 8 часов. Но место голое, бойцов там не оставишь. Так что первые потери от гранатометов немцы понесли только к вечеру, перед самыми Лядами. До этого, кроме мин Галицкого и 150 мм фугасов, мы им ничего предложить не могли. Сразу за Лядами характер местности меняется, там наши заслоны смогли уничтожить несколько передовых отрядов немцев. «Комариные укусы», конечно, злили немцев, особенно генерала Фитингхофа, но утром он продолжил наступление на Смоленск, до которого оставалось всего каких-то 70 километров. Авиаразведка крупных сил русских на участке не обнаружила. В составе его кампфгруппы: 2-й танковый полк СС «Рейх, 3-й моторизованный полк СС «Дойчланд», 4-й моторизованный полк СС «Фюрер» и Моторизованный полк «Лангемарк». Кроме того, 7-й танковый полк 10-й танковой дивизии и полк «Великая Германия»! Более 400 танков! Кто может остановить эту лавину? Только дороги, и мы.
В засаду у Струково попали подразделения полка «Великая Германия» и 2-й танковый полк СС «Рейх». Вначале был подорван мост у Павликово, а через пять минут более западный мост на реке Глубокой. Все скаты были заминированы, как и две дороги на Глубокое. Остановив колонну, мы начали ее обстрел, как из 122-мм гаубиц, коих в дивизии насчитывалось 74 штуки, так и с помощью 20 «троек». Там же немецкая пехота впервые познакомились с осколочной гранатой ОГ-7С. Хорошая мощная штука, летает на 350 метров и приведенная площадь поражения осколками – 150 м2. «Великой Германии» под таким дождиком сильно не понравилось. 2-й полк имел в составе двух колонн 125 танков Т-III и T-IV, большая часть которых восстановлению больше не подлежало, так как кумулятивных гранат и мин мы выпустили по ним больше сотни, с двух сторон. А еще и весьма качественно отстрелялись наши батареи из леса за рекой Свиная. С качественной корректурой с высоты 188,0. А развернуться в боевые порядки остальной части кампфгруппы не дает болото, расположенное чуть западнее того моста на Глубокой, который остановил отход противника на запад. Фитингхоф, конечно, имел значок «За танковую» атаку», и даже в серебре, но сразу понял, что для этого ему требуется пролезть через «игольное ушко», оставленное ему между деревьями. Попытался свернуть с шоссе и обойти нас по проселкам. Но, увы, справа и слева были сплошные леса, с еще одной дорогой, которая вела к тому же самому Катково. Наш танковый полк противник еще так и не обнаружил. А снарядили и упаковали его довольно основательно.
Но, даже поспать не удалось, как поступил приказ из штаба фронта: «Противник пытается выдвинуться южнее, из городка Горы в сторону Кадино. Группе майора Голованова, взаимодействуя с частями 28-й армии, остановить противника на рубежах реки Городня». Командующий фронтом еще не сменился, и «вспомнил», кто немного похулиганил под Красным. Пришлось выдвинуться к Кадино. Это не очень далеко, порядка 30–35 километров южнее, в основном по лесам. Но само Кадино – в чистом поле, и от него отходит шоссе на Татарск, а оттуда на Монастырщину. Кроме автомашин, «прихватизировали» из 115-го полка три КВ-1 и три Т-34, обеспечив, в первую очередь, радиосвязь с дивизией и с командованием 28-й армией. Связь удалось установить только с командиром 104-го мотострелкового полка майором Ермолаевым. А уже через него с полковником Бурковым. Найти генерала Качалова не удалось, но вопрос решился и без него. 209-й танковый, 104-й мотострелковый полки и зенитный дивизион получили приказ выдвинуться в Кадино из-под Ельни через Татарск. Это в 127 километрах от места назначения. Так что, когда они появятся, нас уже сметут, если расслабимся.
Уже позже стало известно, что прибыла 104-я (9-я) танковая дивизия из Туркестанского Военного Округа, из Туркмении. Ну, а «в Туркестане три дыры: Кушка, Термез и Мары». Они из третьей. Эту «третью» – я хорошо знаю, проживал на севере этого города в Мары-2. Это – древний Мерв, первые поселения там появились еще в Неолите. Но постепенно он превратился в жуткую дыру. Дивизия не была кадровой, ее формирование началось летом сорокового года, да еще и в разных местах: в Марах, в Чирчике и Байрам-Али. «Белое солнце пустыни», там, где красноармеец Сухов рассматривает пупочки у девочек из гарема, снята в Байрам-Али, в старой хивинской крепости Гяур-Кала, как раз возле Мерва, который несколько раз мелькает в кадрах. Ну, а 18-й танковый полк стоял возле рынка, в самом центре города, и его основу составляли танки, прошедшие перед этим войну с Финляндией. Мотострелки стояли в Чирчике, в Азад-Баше, у нас была табличка на стене казармы 1-го батальона, в которой говорилось, что здесь 1940–1941 годах базировался 9-й мотострелковый полк, который в составе 27-го мехкорпуса убыл на Западный фронт. Так что, долбили мы с ними одну землицу на Чирчикском полигоне. В Реальной Истории, после выхода дивизии из окружения под Рославлем, полк был расформирован и 06.09.1941 года вычеркнут из реестра частей и соединений РККА. Так вот, мотострелки к нам успели, а танковый полк, на старых машинах, отстал и даже до Татарска добраться не смог: мост через реку Вихра в Глиничах не мог пропустить ни КВ-1, ни Т-34. Брод искали долго, смогли дойти только до ныне несуществующей деревни Дальние Кривели, это в трех километрах от Кадино, но там одноколейный мостик и овраг. Там их и «запечатали», развернуться к бою они не смогли, но отвлекли на себя авиацию противника.
Бой с самого начала сложился неудачно: немцы не вошли в Туремск, а пошли по грунтовке на Хотылевку. Целый километр минных заграждений они обошли. У Тишковки мы их атаковали в первый раз, довольно удачно, но «запечатать» дорогу не смогли, осталось «горлышко» шириной 200 метров, через которую немцы смогли развернуться, и часть из них пошла в обход на Хотьяны. По эмблемам – действовал 7-й танковый полк 10-й дивизии, который уже был знаком с нашей тактикой. Двести девятый полк вырвался из западни и рванул к Хотьянам, как только его бомбить перестали, но им пришлось принимать встречный бой, в котором потеряли несколько БТ-5 и 7. Через Старо-Кадино, противник вышел на гравийку на Татарск, обошел нас по левому флангу. Оставшиеся на том берегу Городни танки, в основном средние и тяжелые, вступили в огневое взаимодействие с противником. Нам тоже пришлось отходить на другой берег реки, сжечь мост в Кадино, и отходить к автомашинам. Само Кадино перестало интересовать немцев, и мотострелков требовалось перебросить на левый фланг, оставив несколько групп гранатометчиков в роще под селом в районе храма. На передислокации понесли потери от действия авиации противника. А в конце дня, на высоте 201,6, откуда я пытался руководить боем, распавшемся на несколько очагов, и я попал в список возвратных потерь, и очнулся только на третий день в Шаталово, когда меня неудачно пытались переложить с носилок на носилки в самолете. В список эвакуируемых я «попал по блату»: в кармане обнаружили неизъятое у меня удостоверение «Инспектора войск Западного направления». В Москве, по радио, я узнал, что бои под Татарском еще идут.
Снаряд разорвался сзади, на броне танка «КВ», а меня буквально обсыпало мелкими осколками, плюс контузия. Уложили на живот в самолете, носилки в три яруса, сверху на меня что-то капает. Когда затрясло на взлете, то я снова вырубился, и очухался только тогда, когда кто-то под ухом сказал, что «этого не довезем». «Соседа» сверху вынесли из самолета без носилок, видимо, «отлетался», а меня довольно долго укладывали, но везли совсем недалеко, минут через десять остановились и вытащили из машины. И опять
