— Вот и поговорили два коммуниста, один из них в итоге оказался вредителем. Впрочем, как всегда, — не стесняясь, я нагло заржал. — Но имейте в виду, товарищ маршал, что ваша позиция по курсам переподготовки, идущая вразрез с линией ЦК, будет мной доведена до заинтересованных товарищей, прежде всего в наркомате внутренних дел. Который их, изначально, и инициировал. В красках. Можете уже сейчас тренироваться объяснять, как, в случае войны, вы будете уговаривать империалистического противника дать время, не менее полугода, вашим командирам территориальных дивизий, которые формировать надо будет, фактически, с нуля, "втянуться". Или, может быть, вы считаете, что советский народ настолько богат, что может позволить себе содержать никуда не годных командиров? Зачем ему такая армия, которую в первом же бою разобьют, потому, как она разведки не имеет, связи не имеет, транспорта не имеет, дееспособной тактической ударной авиации тоже не имеет. И армия эта уже никогда не сумеет от поражения оправиться. Потому, что командирам при назначении на новую должность, при формировании новых дивизий взамен разбитых, оказывается, надо полгода "втягиваться"! Кто даст вам эти полгода или даже больше во время войны?!
— Нет сейчас войны! К ней готовиться надо, а не скакать по полгода по округам! И не распространять пораженческие настроения! Нет никого сильнее Красной Армии! У меня почти десять тысяч танков под рукой! Кто нас разбить может?! Да иностранцы до сих пор в себя не придут от того, что мы три тыщи танков разом им показали! Били их и бить будем! А паникёров всяких… — маршал рубанул в воздухе рукой, будто сжимал в своём кулаке рукоять шашки, компенсируя жестом не нашедшуюся сходу достойную кару для этих "всяких" и, замолк на вдохе, видимо, перебирая в уме альтернативные варианты.
— Наркомату обороны уроки впрок не идут, как погляжу, — негромко вставил я свои пять копеек, в упор глядя на раскрасневшегося наркома, вложив в свою речь поровну грусти, сожаления и сочувствия. — Только что разбиты наголову в игре по вашим же правилам, а поди ж ты. А знаешь, Клим Ефремович, почему? Потому, что и для меня, и для наркомфлота Кожанова война уже началась, пусть пока у каждого немного своя и немного разная, но мы не можем проиграть её. А вы недооцениваете противника, считаете, что в мирное время можно и в тепличных условиях работать, потому и биты. И я не хочу видеть на посту наркома обороны человека, который думает о чём угодно, о своём удобном кресле, власти, минувших безвозвратно славных боевых днях, только не о будущей войне. Побеждать в ней надо было начинать уже вчера! Как это сделал нарком ВМФ! И первый бой, не смотря на то, что вы его так тщательно готовили "под себя", выигран именно им. И не стадами танков, а, по большому счёту, всего лишь двумя мостами, которые разом перевернули весь ваш расписанный заранее сценарий с ног на голову.
— Был у меня боец, Петро Пустельга, наглый, дерзкий, ни перед кем не лебезил, правду резал в лоб, как есть. Погиб под Царицыным, жаль. Напоминаешь ты мне его. Потому, наверное, за тебя и поручился тогда. Подумалось, что раз твёрдо на своём стоишь, значит правда за тобой, — сбавив тон, видно сообразив, чем пахнет мой рапорт Берии, нарком опустился обратно на стул. — Но методы твои… Ты хоть знаешь, что меня чуть кондратий не хватил, когда командир Днепровской флотилии к концу первого же дня учений в присутствии иностранных представителей доложил Рокоссовскому, что наведены две 60-тонные переправы из "подручных средств"? Комкор, молодец, две минуты колебался всего, а потом так и сказал, что спектакль окончен, война начинается. Лихо так, уверенно и даже радостно. У меня, глядя на него, отлегло, хоть и понимал, что выкручиваться придётся. И ведь, что удивительно, неплохо получилось. Видно, на курсы переподготовки командиры не очень-то стремились попасть. Да что там! Даже лучше вышло, чем с самого начала хотели. Вместо простой глубокой операции показали французам, чехам, и англичанам отражение вторжения на нашу территорию и последующий разгром зарвавшегося агрессора. Восток-запад, "синие"-"красные", не так уж важно, когда наша родная РККА и там и там.
— Считаете, получилось благоприятное впечатление произвести? — спросил я, имея ввиду зарубежных наблюдателей.
— Да, считаю! Им до таких масштабов как до луны пешком. А некоторые шероховатости, пусть сами хоть раз попробуют тремя-четырьмя подвижными корпусами в маневренной войне поуправлять, потом уж можно и о недочётах поговорить. Так я им и сказал. Да и вообще, хоть и не должен я тебе говорить этого, речь о военном союзе идёт. Только смысла в нём я особо-то не вижу, если честно. Французы линию Мажино строят и отсиживаться за ней собираются, напади на нас кто, помогать не будут. К тому же, они без англичан шагу ступить не могут. А те, стараниями твоего дружка Кожанова, теперь вовсе в нас врагов видят. В Рейнскую область немцы вошли, на Версальский договор наплевали, как ты тогда и говорил, всё потому, что англичане французов не поддержали.
— Можно подумать, что англичане нам раньше лучшими друзьями были, — заметил я скептически.
— Были не были, не по рангу тебе это всё. Ты лучше скажи мне, плавучие батареи вместо мониторов точно твоя идея? — резко сменил тему Ворошилов.
— Моя.
— Почему не доложил? Обещал ведь докладывать! Я, как последний дурак, на учениях запланировал выдвижение целого дивизиона корпусного артполка для отражения удара мониторов прямой наводкой! А Кожанов, сукин сын, знал ведь об этом! Дивизион коту под хвост без всякой пользы!
— Перехитрил вас наркомфлот, — усмехнулся я, — бывает.
— Что бывает? Почему не доложил, я тебя спрашиваю?
— Это вы сейчас меня спрашиваете, а раньше вы меня не спрашивали, — занялся я казуистикой. — А я, строго говоря, обещал отчитываться. Но для того чтобы отчитываться, этот отчёт должен кто-то спросить.
— Хватит! Понятно и так, что изворачиваться будешь, — махнул нарком рукой. — Сейчас я тебя спрашиваю. Кожанов вместо мониторов к плавучим батареям перешёл?
— Да.
— Получается, эти батареи от обычных сухопутных отличаются только тем, что плавают? Капитанов, боцманов, лево на борт, право на борт, ничего этого нет? — давил, уточняя, Ворошилов.
— Про капитанов и боцманов не знаю, врать не буду. А в остальном не совсем так. Пушки, во-первых, как вы сказали, плавают далеко не всегда. Это орудия береговой обороны, 130-ти и 180-ти миллиметровые, которые, при нужде, можно использовать на сухопутном ТВД в составе речных флотилий. Кстати, если бы моряки не поленились 180-ти миллиметровки подтянуть, образец сейчас, кажется, на Ржевке отстреляли, и артиллерийских наводчиков оснастить как это изначально задумывалось, то Будённому вообще пришлось бы не сладко.
