Зал ликовал. Аплодисменты смолкли лишь для того, чтобы услышать новый куплет.
— Если слушаются плохо,
Не жалейте поп и спин!
Посмотри как порют лихо
Кубатай и Смолянин!
Часть детей повскакивала со своих мест, но осмелевшие от примера ДЗР-овцев родители отвесили им подзатыльники и усадили обратно. Встревоженные страх-птицы закружили под куполом. Запахло озоном.
Видимо, сообразив, что выступление на грани срыва, Кубатай отбросил гитару, выхватил саблю... оглушительно свистнул.
И на арену выбежал наш Орлик. Но в каком виде! Выкрашенный в серебристо-серый цвет, с лампочкой, прикрученной к клюву! Сообразив, что издевательства над ненавистными роботами продолжаются, публика взвыла от восторга.
— Эт-то еще что за птичка? — риторически спросил Кубатай. И, приплясывая, погнался за пингвином. Орлик для вида пробовал убегать, но Кубатай его догнал, запрыгнул на спину и загарцевал по арене, на ходу выкручивая лампочку из патрона.
— О-е-ей! — войдя во вкус, крикнул Смолянин. Бросился к корзине, сдернул с нее юбку... там белели сотни куриных яиц!
— Бейте яйца! — завопил Смолянин, кидаясь яйцами в пингвина, и размахивая своим кильтом. — Время бить яйца! Время бить яйца!
Все встали. И принялись скандировать, слегка замахиваясь правой рукой:
— Время бить яйца! Время бить яйца!
Я понял, что присутствую при рождении Сопротивления. Наблюдаю его тайный опознавательный жест, вижу гордое клетчатое знамя и слышу смелый клич. Куда там испанцам, с их «Но пасаран!»
— Время бить яйца! Время бить яйца! — продолжали вопить люди. Лишь иногда отдельные, видимо, наиболее натерпевшиеся, уточняли тайный смысл:
— По-роть! По-роть!
Честно скажу, хоть мне и не нравилось то, что Стас с бедным миром сотворил, но тут я задумался. Как-никак родной брат... а против него зреет переворот! Что делать? Пойти против правды или против брата?
И тут в ослепительном сиянии Кубатай, Смолянин и Орлик исчезли со сцены. «Стас!» — сообразил я. «Следил, негодяй. Через зеркальце волшебное или через наливное яблочко...»
А людей было уже не остановить! Люди кинулись на арену и принялись топтать ни в чем неповинный продукт. Некоторые, выхватив из брюк ремни, тут же укладывали своих детей поперек колена, спускали штаны и принимались объяснять разницу между преступлением и наказанием.
Через мгновение и нас с англичанами охватило белое свечение; Стас магически выдергивал нас из цирка.
Глава седьмая, в которой малолетний чародей обижен и озадачен, а Кубатай признается, что он был неправ
(Рассказывает доктор Ватсон)
В апартаменты юного тирана мы вернулись, так и не досмотрев до конца замечательное цирковое представление. Вместо табуретки посреди зала стоял роскошный трон. Для нас были приготовлены шесть зеленых обитых бархатом кресел. Стас сидел на троне и вертел в руках маленькое блюдечко с наливным яблочком на нем.
— Так, — мрачно произнес он, глядя на генерала.
— Стас, ты не прав, — отважно сказал Кубатай, размазывая по лицу гуашь. — Ты совершенно неправ!
— Я все хорошо сделал! — упрямо заявил Стас. — На земле теперь войн нет! И детей не обижают! Я еще литературе покровительствую и экспедицию на Венеру готовлю!
— Стас, во-первых, нельзя так самовольно счастье навязывать.
— Можно, — заложив ногу за ногу ответил Стас. — Вы садитесь, садитесь, в ногах правды нет.
— Во-вторых, дети — они иногда куда хуже взрослых... — вздохнул Орлик и всплеснул крыльями.
— Ты бы уж молчал... Кащей! — отрезал Стас.
— Без магической силы я лишь мирный ученый Манарбит! — возмутился Орлик. — Заколдованный неким юным магом.
Стас щелкнул пальцами... и Орлик преобразился в Кащея! То есть — в ученого Манарбита. Вполне приличный на вид человек, похож на бакалейщика с Бейкер-стрит!
— А в третьих, мистер Диктатор, — добывая из кармана трубку сказал Холмс, — ты вернулся вовсе не домой. Это всего лишь книжка! «Царь-царевич, король-королевич». И теперь мне ясно, почему она носит столь странное название.
Вот это замечание моего гениального друга уязвило Стаса. Он наморщил лоб... но потом просветлел лицом.
— Вам завидно, да? — радостно спросил он. — Завидно! Но я не жадный. Живите в моем мире, пользуйтесь. Вас, как моих друзей, все уважать будут. Все вам будет! Холмс, вы станете министром внутренних дел. Вы, Ватсон, министром электрификации. Кубатай, ты за космос будешь отвечать. И за диверсии. И за охоту. Вместе будем охотиться — на тигров, пантер, львов! Смолянин, я тебя министром культуры сделаю. Хочешь? Кащей... ладно, Манарбит! Я даже на тебя не злюсь! Хочешь — станешь президентом Академии Наук? Или советником по делам магии?
Стас соскочил с трона, возбужденно прошелся взад-вперед, потом подошел к брату, взял его за руку, и тихо сказал:
— Костя... А тебе, ты ведь мой брат... Я тебе тоже магическую силу дам. Как у себя... почти. Вместе будем править.
Признаюсь, это было трогательное зрелище. Но в сердце мое закрался страх: а вдруг кто-то из нас не выдержит и поддастся на посулы тирана? Вот я, например... Быть министром электрификации всего мира — что может быть прекраснее?
Костя молчал. Кубатай крутил ус. Смолянин улыбался, грызя ноготь. Манарбит облизывался.
— Костя, да мы же все теперь можем! — продолжал свои уговоры Стас. — Все! Помнишь, ты о мотоцикле мечтал?
Юный джентельмен щелкнул пальцами, и прямо в комнате появилась сверкающая никелированными частями конструкция.
— «Харли Дэвидсон»! — гордо пояснил Стас, уселся на трон, закинул ногу за ногу и продолжил уговоры: — Говорите, не все у меня хорошо? Так помогите! Я вот, ночей не сплю... похудел, кстати! А почему? Все потому, что не только о себе думаю... Костя, помнишь эту сказку дурацкую — «Цветик-семицветик»? Девчонке счастье привалило, а она — «хочу на Северный полюс...», потом — «ой, холодно, хочу обратно...», а листочков — уже пять осталось... Или «Шел по городу волшебник». То ему клюшку, то еще какой-нибудь ерунды... Вот другой пацан — умный, сразу миллион волшебных коробков заказал. Но он жадный был, злой, а я нет, я для всех хочу. По-государственному думать надо!
— У Стругацких в «Пикнике» парень обо всех думал... — попытался возразить Костя.
— Ну да, классно он придумал: «счастья всем и бесплатно...» Откуда этот шар-то дурацкий знает, что кому нужно? Тут пожеланиями не отделаешься, тут надо рукава засучить и вкалывать. Это во-первых. А во-вторых, одно дело — книжка, другое — на самом деле...
