Второй приказ — о формировании на СТОФ отдельной роты подводного спецназа. С подчинением непосредственно разведотделу штаба СТОФ. Костяк роты — вот, прошу любить и жаловать. Дислокация — пока что, вместе с подводниками, тем более что им вместе в бой идти, кто еще орлов моих водоплавающих скрытно высаживать будет? А взвод обеспечения надеждит сформировать, выделите людей.
Обратно в Петропавловск возвращались уже затемно. Еще предстояло побывать на эскадре — тут в плюс, что и командир «Диксона», контр — адмирал Иванов (офицер еще царского флота, участник Ледового похода 1918 года, в тридцатые командовал линкором «Марат»), и командиры «Баку» капдва Беляев, «Разумного» каптри Никольский, «Разъяренного» каптри Васильев, были мне знакомы еще по службе на СФ. И, как говорят в театре, «устроить прогон» в штабе всей Северо — Курильской операции, хотя бы в первом приближении — с началом войны немедленно начать операцию по освобождению островов Шушму и Парамушир от японских агрессоров (а не через десять дней после, когда микадо уже о капитуляции объявил).
Вечером начальник разведки доложил, что зафиксированы два выхода в эфир неустановленных абонентов. Не считая длинного сообщения, ушедшего из японского консульства. Надеюсь, поверили — вот только спектакль еще не закончен. Ведь слишком многие от наших видели, что обманка — особенно в Рыбачьем? Выплывет это обязательно, как надутый мяч из‑под воды — ну а если дыму напустить, как мы на севере делали? Через двое — трое суток корабли эскадры так же выйдут в море, ночью, без огней, и утром вернутся. А затем пойдет болтовня, что в бухте Крашенинникова матросики срочно делают из досок и брезента макет большой подлодки, для обмана самураев — конечно же, под большим секретом! А еще под большим секретом станут говорить, что им было приказано распускать такие слухи, и что будто бы занимаются они этим еще с 20 апреля (что есть чистая правда), а на самом деле… Кот Шредингера, инсценировка инсценировки, «я знаю что ты знаешь что я знаю», вот как японцы этот узелок распутают, да еще за ограниченное время? И не будет у них точной информации, что мы блефуем, процент сомнения останется — а значит, их командование Флота обязано будет учитывать наличие Полярного Ужаса в этих водах! И если это даст нам хотя бы несколько лишних дней до прихода сюда японской эскадры, и заставит самураев воевать с осторожностью — то вся наша затея с макетом полностью себя оправдает!
Два следующих дня пролетели в непрерывных делах. Надо было учесть решительно все — не только эскадру, лодки и ВВС. Но и подготовку десантного отряда (а часть высадочных средств еще не прибыла — на юге легче, там десантные баржи по нашей севмашевской технологии собирают, хотя это скорее лихтеры типа «река — море», но для Сахалина и Кореи подойдет, если шторма не будет. И немецкие товарищи в Комсомольске клепают свои БДБ, в варианте как десантно — высадочном, так и артиллерийской платформы. И два десятка «водолетов» доставили в Совгавань — хотя на мой взгляд, они для рек хороши, еще для таких мест, как Выборгский залив, на совсем коротком плече, ну и для запуска на берег с больших десантных кораблей, каковых на ТОФ нет — а даже на Эгейском море год назад у нас были проблемы, ни дальности не хватает, ни мореходности. Ну а здесь, на Камчатке, без ленд — лиза никак, ждем вот от союзников последнюю партию десантных судов. Еще есть отряд траления — японские мины в проливах между островами наличествуют, достоверно известно. Гидрографическая служба, без которой тут никуда, район для навигации достаточно сложный, тут и без войны ходить небезопасно. И взаимодействие всего между собой!
А на третий день был японский авианалет. При том, что еще Раков во Владике предположил, что японцы, узнав про К-25 в Петропавловске, могут рискнуть попробовать ее разбомбить, даже в мирное время — дипломаты после отпишутся! Но это очень по — самурайски — ударить первым, когда противник не готов! Группа «зеро» демонстративно подошла с северо — запада, на высоте — а разведчик (как мне после сказали, одномоторный пикировщик D4) проскользнул у самой воды, как торпедоносец, радар его не видел, а информация по телефону от постов СНиС опоздала. Над проливом в бухту, на полном газу, вираж влево, прошел над Рыбачьим, и над горами, выскочил к морю, наша патрульная пара истребителей едва успела повиснуть у него на хвосте, и то, «зеро» догнать и добить помешали! И была лютая сеча в воздухе, прямо как над Специей год назад, от нас участвовали два полка Седьмой авиадивизии (правда, не все успели включиться, до того как японцы закончились), и гвардейская эскадрилья, что меня сюда сопровождала (причем больше половины сбитых японцев — на их счету!). К сожалению, у нас тоже были потери, самолеты в восполнение потерь еще успеем пригнать, а вот двое пилотов погибли, в мирное еще время! Вечером 24го явился японский консул, попросил аудиенции, «узнать имена и судьбу соотечественников», это он про тех трех сбитых самураев, кого выловили погранцы. Я принять отказался, своих дел полно — передал через адъютанта, что поскольку войны между нашими государствами нет, то эти пилоты никакие не военнопленные, а согласно международному праву, бандиты, захваченные на нашей территории с оружием в руках, и могут быть расстреляны. Консул в ответ велел передать, что Япония также скорбит о «недоразумении», и будет еще более прискорбно, если подобные инциденты завтра произойдут с советскими кораблями и самолетами — а потому, японская сторона хотела бы просить о тщательном расследовании этого пограничного инцидента. Что ж, пусть расследуют — в наших силах, на месяц затянуть, пока война не начнется?
Раков, шифрограммой из Владивостока, настаивал на моем скорейшем вылете обратно, пока самураи не успели ничего подготовить, силы подтянуть. Но закончить с делами — с учетом, что Камчатка с началом войны будет от нас отрезана, пока Шумшу и Парамушир не возьмем, а значит обговорить нужно было очень многое — удалось лишь 1 мая.
Аэродром на острове Парамушир.
— Вы, трусливое собачье дерьмо! Позор самурайского рода. Ваши предки, смотрящие с небес, желают сейчас ослепнуть, чтобы не видеть вашего бесчестья!
Из взлетевших утром, семнадцать не пережили битву, еще двое упали в море, не долетев, один разбился при посадке — и лишь шестерым повезло уцелеть. Но на взгляд командира, несмываемым позором был покрыт весь кокутай! (прим. — организация японской морской авиации в то время: звено, «сотай», три самолета, у истребителей четыре. «Чутай», три «сотая», аналог нашей эскадрильи. «Бунтай», три «чутая» — полк. «Кокутай», три «бунтая» — дивизия. Аналогия не совсем точная, так как в палубной авиации кокутай, это авиагруппа одного авианосца, соответственно в бунтаи сводятся самолеты одного класса — истребители, пикировщики, торпедоносцы; оттого численность подразделений сильно меняется, на малых авианосцах в бунтае может быть 3–5 машин. А части берегового базирования напротив, могли иметь численность, больше названного штата — В. С.). И дело было не в потерях — все же разведчик вернулся, задание было выполнено, а войны без потерь не бывает. Но среди погибших был тот, кто должен был остаться живым!
