— Иван Дмитрич, я вообще не вижу проблем! Как это, ничего не получается с музеем, когда он уже есть. Вот у нас с вами две витрины и два больших экспоната. Мы можем их поставить в школьном коридоре на первом этаже. Экспонаты всегда на виду у ребят — раз! Никого не надо специально загонять в музей — два! Всяк заходящий в школу видит наши достижения — три! Визитная карточка нашей школы — четыре! Да всё здорово получилось!
— Хм, если так рассматривать вопрос, то верно говоришь. Мы так и задумывали, получается! Для детей и для школы. Можешь же, когда хочешь!
Это он к чему сейчас прибавил? Когда я чего не мог?
— Милославский, не смотри на меня так. Я таких как ты насквозь вижу. И вижу, что можешь ты многое, да только не хочешь ничего. Пока не захочешь, будешь сидеть и саботировать. Кто уроки истории отбывает как каторгу?
— Там неинтересно.
— А я о чем! Тебе только интересно подавай. А кто будет делать нужное, но неинтересное?
— А нужное, но неинтересное пусть делает тот, кому это интересно! Надо его чем-то заинтересовать, побежит как миленький. Вот вы бы смогли всю жизнь водить поезд по одному маршруту? Тридцать лет до Ельца и обратно? Я бы не смог, а кому-то нормальная работа. Даже про романтику какую-то пишут.
— Это ты что, труд машинистов не уважаешь?
— Горжусь и преклоняюсь. Но это не моё. И то не моё. А вот что моё, то будет моё. И своим я буду заниматься как проклятый. Но так, чтоб не надоело.
— Жора, а что твоё?
— Мне тринадцать лет, пока не знаю. А когда узнаю, тогда всем видно будет.
— А тебе точно тринадцать? Не тридцать три?
— Пойду я, Иван Дмитрич. Угу?
После каникул мальчишки чуть подросли, а наша команда прямо окрепла. Девочки изменились сильнее, некоторые вообще стали превращаться в девушек. Вот одна из них, Люда Богомилова, и втравила меня в приключение с продолжением. Утром иду в школу, никого не трогаю, вдруг явление: к школьному забору какой-то восьмиклассник прижал нашу Людку явно без её согласия.
— Боец, быстро свалил отсюда, и сопли подобрал! — с чего-то я перешел на военный тон общения.
— А ну вали отсюда, пацан, пока не получил!
Левой рукой хулиган продолжает удерживать девочку, правой ухватил меня за воротник. Очень удачно получилось, как по заказу. Фиксирую его руку на себе и делаю шаг в сторону, парень оказался как бы распят между нами правым боком ко мне. Удерживая руку, бью правой ногой в солнечное сплетение, второй раз. Герой начинает валиться вниз, но правая всё еще в моих руках, доворачиваю её и задираю вверх. Валю жертву на землю и слегка добиваю ногой в голову.
— Пошли уже, в школу опоздаем!
— А ты его не того? Оклемается?
— Да плевать! — дети порой такие жестокие, особенно мальчики. Я даже имени его не знаю, что мне до какого-то восьмиклашки, небось последний год в школе учится, с такими замашками в ПТУ прямая дорога.
К четвертому уроку слух про конфликт Милославского с гордым представителем героического восьмого «б» стал достоянием многих. За своих принято мстить, и неважно, что битый сокол на реванш морально не готов, есть товарищи, они отомстят. Западло от младшаков терпеть, таково было единогласное решение. Толковище решили провести за школой после уроков, как и всегда. Когда-то школа представляла в плане простой кирпич. После войны к зданию пристроили спортзал, мастерские, столовую, получилась буква «П», между ножками которой была спортплощадка, а дальше школьный сад. Понятие «за школой» в разные моменты варьировалось от спортплощадки для легальных сборищ, до сада для разборок и курения.
Гонцом, объявляющим вызов на толковище стал Суска, видимо восьмой «Б» ментально ему был ближе, чем мы. После шестого за школой, приходить обязательно, если на сдрейфил. Количество приглашенных высокая принимающая сторона не огласила. Вот и ладушки. Потом пусть не плачут. Хотя я в любом случае один бы не пошел.
— Парни, сегодня после уроков назначаю тренировку. Полный контакт, всё как вы любите.
— Это с восьмым «б» что ли? А их сколько будет?
— У меня музыкалка сегодня.
— Отвечаю по порядку поступления вопросов. Да, с восьмым. Сколько будет, не важно, огребут все. До музыкалки успеешь, долго бить их не будем. А кто сбежит, догонять не побежим. Упавших не добиваем, но поддать поддадим. Собираемся возле мастерских, по одному не выходим. Как придем, я начну наезд, сразу достаем палки и начинаем бить по ногам и рукам, если кто полезет в ближний бой, лупите по верху, куда придется. Установка на бой: мне нужна дистанция, скорость и маневр, на месте не стоять, левая рука как со щитом блокирует. Никто не обнимается, по земле не валяемся. Покажите, как страшно вставать против вас.
— А ничего так, что они восьмой класс? Как-то боязно.
— Разве так можно, они без палок, мы с палками?
— Мы же отроки. Вы кино видели «Отроки во вселенной»? Ребята целую планету роботов разгромили, а тут какой-то восьмой «Б»! А про честно-нечестно скажу один раз. Они старше, их больше, им хочется нас избить. Про «честно» урки вспоминают только когда сами огребут. А до этого избить втроем одного или с ножом напасть им совесть разрешает. Пусть попробуют свою привычку на своей шкуре.
Мастерские стали нам чуть не домом родным, мы даже завели себе персональный шкаф с замком, где хранили спецодежду и кое-какие вещи. А еще из мастерской был отдельный выход за школу, которым опять-таки нам можно было пользоваться. Так что на секретную операцию мы пришли внезапно и другим маршрутом. Пришли впятером, чтоб не было холодно, под куртки пододели полуметровые обрезки черенков от лопат. Давно было пора дать пацанам встряску, чтоб сами в себя поверили окончательно. Время натаскивать волчат на подсвинках.
Нас встретила кучка из шести подростков, явно уверенных в себе и собственном превосходстве. Вокруг гоношились зрители разных возрастов от восьмиклашек и мельче. Сразу видно по дистанции от зрителей до драчунов, кто из них шестерка, кто социально близок, а кто просто поглазеть пришел. Любая драка для неизбалованного инстаграммами общества развлечение и информационный повод. Можно потом неделю рассказывать приятелям кто как кому и куда. А если драчка достойная, то и через полгода в лагере можно похвастаться участием в событии на стороне победителей. Стоял рядышком и видел? Однозначно! Вот и ври, что сам участвовал в драке, никто не проверит. Я решил не сбивать настрой нашей команды и быстро перевести беседу в плоскость физики. Мне нет нужды отрабатывать обязательную программу, обязательств сначала пообзывать и потолкаться я не давал.
— Привет семерым козлятам, где братца потеряли?
— Ты бОрзый, не много на себя берешь?
— За козленка сейчас ответишь!
— Вы реально поговорить меня позвали? Или уже бить нас будете?
— Не сомневайся, будем и тебя, и если кто впишется, то и его. Сначала устно объясним, как себя со старшими ведут, а уже потом кулаками.
— Вот вы нудные, хватит трындеть. Ребята, приступаем!
По моей команде спрятанные под куртками палки сползли вниз и были удачно подхвачены. Слегка боялся, что кто-то обмишулится и уронит палку. Тогда эффект пропадет. Но нет, лица у всех решительные, кулаки сжаты, палки внизу и слегка отведены для ударов сплеча. Я начал молча и деловито, как обычно на тренировках, стоявший напротив пацан получил удар в левую руку, тут же следующий в правое бедро, почему-то начал падать, но успел получить в левую ногу палкой. Две секунды и минус один. Следующий фраг смело бросился ко мне. Полшага назад и удар в правое плечо, обычно не закрытое щитом, удар по левому локтю, крик и минус второй. Контроль места схватки — один противник убегает, двое скрюченные лежат, еще один сидит и прикрывает голову руками: «Не бейте, я больше не буду!» Жестко? Жестоко, но так гораздо эффективнее, чем раз за разом доказывать своё право быть. Конечно, тайной сегодняшнее побоище не останется, нам достанется от взрослых. Вот только есть один нюанс, репутация. Мы приличные мальчики из седьмого «Б», у нас музыкалка, исторический кружок, хорошая успеваемость и дисциплина. Наши жертвы записные хулиганы, относительно которых у школы один план и мечта — поскорее выпустить из школы по окончанию восьмого класса и забыть, как плохой сон. Когда, а не если, директору школы доложат про избиение, он не очень поверит и не очень накажет.
