в одного из охранников. Оба воина отлетели в сторону, а Сократ тут же повернулся ко второму охраннику, открывшему от удивления рот.
Нокаут боковым ударом не вызвал трудностей. Юноша быстро развернулся и уложил двойкой дружинника, которого ранее он ранее толкнул на второго охранника.
Второй охранник успел сориентироваться и ткнуть в Сократа копьём. Юноша упал на одно колено, под копье, а второй ногой подсёк охранника. Тот с грохотом упал на спину, ударившись головой об ступени крыльца. Как дети, подумал Сократ и ошибся.
Четвертый воин перепрыгнул через упавшего охранника и выхватил кинжал. То как он его держал, выдавало профессионала. Дружинник перекрыл дорогу к бегству. А на крыльцо с криками стали выбегать воины из горницы купца.
Забил набат, вернее било, подумал Сократ. Он был споен. Его тренировали именно для таких случаев. Он легким движением подхватил копье и пошёл на воина, преградившего ему дорогу.
Сократ ткнул острием в область груди, а когда воин, как он и предполагал отпрыгнул, разведя руки в стороны мельницей развернул копье. Тупой конец копья сломал руку, державшую кинжал. Дружинник взвыл от боли. Набат продолжал бить. Со стороны дома кричали.
Сократ развернулся, чтобы столкнуться с полудюжиной воинов князя, выхвативших оружие. Сам князь вывалился на крыльцо вместе с седоусым воином.
— Третьяк, — кричал ему князь, — возьмите его живым, — шкуру спущу с него.
Юношу стали окружать во дворе купеческого дома, но помня, как легко он справился с их товарищами, вперед броситься не спешили. Сократ выставил копье перед собой и медленно отступал, водя наконечником из стороны в сторону.
Третьяк, который очевидно, был командиром воинов, достал меч из ножен и внезапно захрипел. Сократ, внимательно следивший за действиями противников, возможно, и не заметил бы этого, но тут диким голосом закричал князь.
— Я говорил, что он лазутчик!
Юноша поднял глаза и увидел, что в горле Третьяка торчит стрела. Воевода медленно упал на землю. В следующий момент воздух наполнился стрелами.
Сократ поворачивался, чтобы понять откуда они летят и на развороте был сбит стрелой, которая вошла в левой плечо. Он упал, чтобы увидеть, как темные безумные фигуры с дикими криками ворвались во двор купеческого дома прямо на лошадях.
Монголы, с удивлением, понял Сократ. Значит нашествие. Скорее всего Батый. Первое или второе? По отношению князя к монголам, он склонялся к первому. У Мстислава и его окружения ещё не было опыта контактов с монголами. Иначе бы они не вели себя столь расслаблено при угрозе нападения кочевников.
Но сейчас думать нужно не об этом. Выжить в данной ситуации не просто, но ещё нужно спасти Лину. И никого не убить при этом. Будущему агенту нельзя вмешиваться в события.
Мысли пролетели вихрем. Сократ стал подниматься на ноги. Где-то в поселении горели дома. Скоро здесь не останется ни домов, ни людей. Нужно торопиться.
Монголы или татары, или кто-то другой из многонационального войска Бату-хана порубили дружинников и спешившись атаковали дом купца. Очевидно, надеясь поживиться богатой добычей. Веселина была в доме.
Сократ встал и поморщился от боли в руке. Стрелу он не стал выдирать. Правая рука ещё сжимала копьё. Юноша осмотрелся.
На крыльце стоял князь и виртуозно орудовал мечом. Клинок сверкал в отблесках пожаров. Несколько врагов валялись у ног Мстислава. Из-за его спины кто-то пускал стрелы. Наверное, купец.
Сократ решил напасть на монголов со спины, когда увидел, как из бокового окна дома вылезла женщина. Затем ещё одна. Затем Веселина. Юноша побежал вперёд. Из окна женщинам кто-то стал передавать детей. Моголы были сосредоточены на защитниках крыльца и не видели, что происходит с торца дома. Это был шанс.
Сократ уже подбежал к женщинам и детям, когда во двор с улюлюканьем ворвалась ещё одна группа захватчиков. Монголы сразу увидели беглецов и завопили ещё сильнее.
Юноша развернулся и уже, не думая, об этике своего поведения метнул копьё. Оно вошло прямо в обнаженную грудь первому монголу, он раскинул руки и повалился сначала на круп своего коня, а затем был затоптан последующими всадниками.
В этом монет стрела нашла левое бедро Сократа. Колено подогнулось, и юноша упал на левый бок дико закричав от боли в плече. Первая стрела сломалась и разворотила рану, из которой наконец толчками начала литься кровь. Сократу удалось не потерять сознание и отползти, чтобы не угодить под копыта лошадей.
Десяток монгольских воинов на лошадях быстро окружили женщин и детей. Воины спешились. Сократ отполз и прислонился к стене купеческого дома, крыша которого уже занялась огнём и освещала ужасы ночи, которым лучше было бы оставаться под её покровом.
В двадцати метрах от истекающего кровью юноши разразилась драма. Один из нападавших отнял у какой-то женщины младенца и разбил ему голову. Затем монгольские воины порубили детей и повалили женщин.
Их крики не мог заглушить даже мощный гул пожара. Сократ помнил, что среди них Веселина. Он напряг все силы пытаясь встать. Через некоторое время, ему удалось встать на правое колено. Но к этому времени всё было кончено.
Монголы, все кроме одного, вскочили на коней и унеслись прочь в полыхающую ночь. Последний из них вынул саблю и, тыкая ею вниз, добивал лежавших женщин.
Сократ, не в силах больше шевельнуться, стоял на одном колене, по его лицу текли слёзы. Да он знал о многих зверствах. Он был в Освенциме. Но видеть это своими глазами, слышать крики, осознавать беспощадное потребительское отношение живых существ по отношению к точно таким же другим, было страшно.
Внезапно, последний монгольский воин что-то почувствовал и обернулся. Его взгляд встретился с взглядом Сократа. В узких глазах убийцы безжалостно плясали отсветы горящего дома. Монгол снова вытащил из ножен свою окровавленную саблю и двинулся к юноше.
Сократ с ужасом осознал своё бессилие перед приближавшимся врагом, который хотел его просто убить, совершенно не интересуясь мнением на этот счёт самого юноши. Вся его жизнь, все его желания больше ничего не значили. Всё прекратиться прямо сейчас.
— Как здесь тихо и пустынно, — заметил Эрик, оглядываясь.
— Может Альберт ошибся с временем и местом? — спросила Фея, осматривая пустынный переулок и утоптанную землю под ногами.
— Не может быть, чтобы Альберт ошибался, — возразил Конан, однако и в его голосе явственно чувствовалось беспокойство.
— Тогда, нужно пойти проверить, — предложила девушка.
— Только осторожно, — предупредил Эрик.
— Само собой, — Конан посмотрел направо и налево, — почему же мы не оказались там же где и раньше?
— Спроси у своего безупречного Альберта, — съязвила Фея.
— В Константинополь этой эпохи ведёт
