Охранники расположились у стен, друг напротив друга. Григорадзе, держа перед собой небольшой портфельчик из потрепанной кожи, встал у двери.
— Вот и хорошо. Я, признаться, восхищаюсь вашей выдержкой, сэр, — продолжал мягко стелить Хунн. — Думал, вы будете возмущаться, закатывать истерики, а вы весьма быстро смирились со воей участью. Поняли, что ваша игра окончена. Правильно, зачем же тратить зря силы?
Ричардс с болью разлепил веки. Жаль перед ним нет физиономии проклятого контрразведчика, а то бы он попробовал попасть ему плевком в лысину!
— Майор… Вы отдаете себе отчет… В том, что вы делаете?..
— Отдаю, сэр. Я начинаю строить новый мир. Наш мир. Восстанавливать вооруженные силы США, которые вы, полковник, уже успели разложить, а многие наши солдаты из-за ваших авантюр лишились жизни!
— Да как ты смеешь, сопляк?! — задохнулся от возмущения Ричардс. — Если бы не я, где бы ты сейчас был? Я сделал все для спасения наших оставшихся солдат и сохранения их боеспособности!
— Вы теряете самообладание, полковник, — гаденько улыбнулся Хунн. — Да, вы правы, десять лет назад мы готовы были молиться на вас, и я бы молился одним из первых. А потом, вы, сожалею, запутались… Я же хочу сохранить нацию, хотя бы остатки нации, а не допустить, чтобы она растворилась в море дикарей!
— Вы хотите создать здесь американское государство? Отлично, вам нужно найти человек двести мужчин и женщин, желательно стопроцентных американцев, говорящих по-английски! Какая мелочь!
— А вы вспомните нашу историю! Соединенные Штаты начинались с крохотных городков-колоний на берегу океана. И повсюду — орды кровожадных краснокожих дикарей! Даже невозможное возможно для сильных людей с сильной волей!
— Вот только у краснокожих дикарей не было автоматов Калашникова!
— Но и у колонистов не было танков и самолетов!
Ричардс замолчал. Убеждать в чем-то Хунна, лишенного совести и морали, было бессмысленно.
— Ну и, конечно же, за все хорошее, что вы сделаете нации, нация вам будет обязана?! — съязвил Ричардс.
— Ну, а почему бы и не воспользоваться ситуацией? — согласился Хунн.
— Если вы возглавите наши вооруженные силы, мне жаль нацию, — промолвил Ричардс. — Вам так нужны враги, чтобы бороться с ними?
— Ведь это вашим приказом я назначен заместителем командующего? — расплылся в улыбке Хунн.
— Как я жалею об этом…
— Нации нужна вспышка, — продолжал Хунн. — Нации претит стабильность, она не может жить без врагов. Это закаляет ее, избавляет от внутреннего мусора. Вы же, господин полковник этого не понимаете. Увы, мне очень жаль, но настало время вам уйти.
— Почему же я до сих пор жив? — спросил Ричардс. — Видимо, я еще представляю какой-то интерес?
— Вы абсолютно правы. — Хунн придвинулся ближе, чтобы Ричардс видел его. — Вы — единственный оставшийся в живых офицер, учавствовавший в проекте «Sauron». Вы могли бы очень нам помочь. От этого и нам, и вам будет польза!
Измученное, старое сердце Ричардса забилось часто-часто. Ну, конечно же!
— И что вас, Хунн, интересует? Только имейте в виду, что связь с отрядом пропала еще до наступления холодов. Судьба бойцов мне неизвестна, скорее всего, они погибли.
— Но ведь существовала инфраструктура отряда? Существовали секретные склады вооружения, специально под эту программу? Ведь так?
— Знаете, у русских был такой анекдот, — ответил Ричардс. — Идет Джордж Буш, и Саакашвили по пустыне и видят распятого на кресте Христа. Буш спрашивает Христа: «В чем мое счастье?» Христос отвечает: «В том, что ты президент самой сильной и богатой страны, и ведешь свою страну к процветанию». Потом спрашивает Саакашвили: «А в чем мое счастье, Боже». А Христос отвечает ему: «Твое счастье, Майкл, что у меня руки заняты!»
— Не смешно, — Хунн едва заметно улыбнулся, глядя на руки Ричардса, схваченные ремнями. — У русских тупой юмор. Я понимаю, вы тянете время, чтобы продлить свое существования. Но я повторяю свой вопрос.
— А с чего вы взяли, что эта инфраструктура вообще была? — поинтересовался Ричардс.
— С того, что в этот проект были вложены миллионы долларов, — скучая, зевнул Хунн. — Вы бы, вложив в отряд суперспецназовцев такие деньжищи, разве бросили бы их на проивол судьбы на территории врага, без резервных баз и складов?
— Если я открою вам эту тайну, что я буду с этого иметь? — Ричардс решил не тянуть быка за рога.
Хунн расхохотался. Засмеялись его помощники. Даже тихий Григорадзе осторожно хихикал у двери.
— Вы, мне кажется, сейчас не в том положении, чтобы торговаться! — улыбаясь, встал с ящика Хунн. Он прошелся по камере, подошел к окну, полюбовался на тусклую лампочку. — Если инфраструктура разрушена, или не существовала вообще, причин для сохранения вашей жизни нет. Вы понимаете? Впрочем, я могу помочь вам принять решение. У вас на выбор три варианта. Первый. Я ввожу вам в кровь один препарат, после чего вы становитеь искренним, как кающийся грешник на Страшном Суде. Второй. Мои люди очень долгое время причиняют вам физическую боль, пока вы не сломаетесь. Третий вариант. Сюда приводят вашу жену и вашего сына и на ваших глаза причиняют боль им. Какой вариант выберете?
— Хунн, ты маньяк! — прохрипел Ричардс. — Будь ты проклят!
— Нет, сэр, вы ошибаетесь, — Хунн достал сигарету, вернее свернутую в трубочку папиросную бумагу с едким содержимым. — Я сам — противник таких вещей. Я очень не хочу, чтобы пострадали непричастные к этому делу. Но вы не оставляете мне выбора.
Ричардс считал удары своего сердца. Как знать, может что и получится? Нет, Хунн очень умный человек, стремящийся к оптимизации усилий. Он не будет увлекаться кровавой резней, если на то нет смысла. Но он не остановится не перед чем, чтобы удержать власть. Если уж он пошел на переворот, готовит смерть самому Ричардсу, то он обязательно исполнит свою угрозу. И тогда останется надежда лишь на собственное сердце, — что оно не выдержит мучений и остановится. Или разорвется.
Вот ведь чертов мотор! Уже пятнадцать лет пашет с перебоями, того и гляди остановится! Нет бы сейчас! Так было бы проще для всех!
А вообще-то, какого хрена?! Он сделал все что мог, так почему у него теперь должна болеть голова по поводу этого псевдогосударства? Пусть теперь маются головной болью молодые! А ему пора на покой… на вечный покой. Он так долго звал смерть, не слушая предостережений любимой Мэри, что теперь смерть и в самом деле пришла за ним. Накликал… Ричардс вспомнил о молодой жене, о тепле и уюте в их маленьком доме. О сыне… Чувства с силой сжали в тиски его душу, в глаза будто прыснули едкого газа. И теперь он, старый осел, подвергает их жизнь опасности. «Нет, Хунн, ты всегда был слишком жаден и скор на расправу. Я все же тебя обыграю…в последний раз…»
