– Славный удар! – искренне похвалил норег. – Я его даже не заметил.
Еще бы он его заметил! Северянин думал не о победе, а о том, как бы покрасоваться перед народом. Покрасовался.
– Ты мог меня убить!
Скиди пожал плечами:
– Если бы ты сказал: до смерти. Но ты сказал: до первой крови.
Я-то наверняка знал: во время своей контратаки Скиди такими тонкостями не заморачивался. Ударил как умел. Был бы чуть другой угол – и клинок прошел бы не по шее, а по горлу. Тогда уж никакие перевязки не спасли бы нурега.
Гуннар Гагара хотел еще что-то сказать, видно, не нашел подходящих слов, поэтому просто хлопнул Скиди по плечу… Уважительно так хлопнул. И отошел восполнять кровопотерю пивом и свежей печенкой.
Через некоторое время друзья Гуннара принесли нам его оружие: меч и топорик. Меч – не чета моему Вдоводелу, но вполне приличный. За такой марку серебра отдать не жалко.
– Это было так просто! – воскликнул Скиди, когда мы остались одни и у него отпала необходимость важничать. – Раз – и всё!
Он буквально лопался от гордости и самодовольства.
– Всё было просто, потому что у тебя был мой меч. И ты сделал всё в точности, как я велел, – вылил я на него ушат холодной реальности. – В бою он развалил бы тебя пополам. Да и сейчас тебя спасло только то, что Гуннар думал не о том, как победить, а о том, как победить красиво. Вот и докрасовался!
Шарик сдулся. Глядя на опечаленную мордочку моего ученика, я смилостивился и похвалил:
– Но ты всё сделал как надо. Молодец! А в бою не бывает «если». Ты или побеждаешь, или умираешь. Сегодня ты открыл счет своих побед. Что это значит?
– Надо отпраздновать! – мгновенно отреагировал настоящий сын своего времени Скиди Оддасон.
– Это само собой, но это – не главное. Главное, что боги к тебе благосклонны! Ты удачлив, Скиди, а это – свойство вождей.
Паренек снова надулся от важности, но на этот раз его мысли двигались в правильном ключе. Никаких мыслей о собственном великом мастерстве, а только – о великом будущем. А для такого будущего стоит потрудиться как следует.
В мнении о том, что паренька выделила Госпожа Удача, у меня нашлись единомышленники. Так что вскоре, в подобающий день и при хороших знамениях, мой ученик был принят в наше воинское братство. Принят не «юнгой» с испытательным сроком, а полноценным дренгом с закрепленным «рабочим местом» на одном из средних румов (там весла покороче и полегче) и полной долей добычи.
Это тоже полагалось отпраздновать – и мы отпраздновали на славу. Дядюшка Полбочки проявил изрядную щедрость – накрыл поляну на весь хирд Хрёрека (две сотни голов, вернее, глоток) и примерно столько же гостей.
А после, поскольку до того торжественного момента, когда фьорд очистится от льда и наша могучая флотилия отправится сеять недоброе и пожинать вечную славу, оставалось по прикидкам специалистов недельки три-четыре, я вновь покинул Роскилле. Следовало выполнить обещание, данное Хедину: заполевать злокозненного тролля. Или троллиху.
Для такого героя, как я, согласитесь, плевое дело. Вопрос в том, знает ли неуязвимый и могучий йотун о моем геройстве.
Глава тридцать шестая,
в которой герой случайно обретает счастье нормана
– Конечно, я пойду с вами! – объявила Рунгерд, отчего Полбочки прямо-таки расцвел, да и я приободрился. – Но если вы думаете, что я вот сейчас встану на лыжи и побегу…
– Если позволишь, я охотно понесу тебя на руках! – предложил я.
– Мой маленький Ульф! – Рунгерд неуважительно хихикнула. – Я сильно сомневаюсь, что ты способен вынести меня из ворот моей усадьбы, не то что пронести десяток полных миль! Но даже если бы и смог, нам всё равно следует подготовиться. Испросить помощь богов. Заготовить нужные обереги… Словом, отправляйтесь-ка вы по домам, а я приеду позже.
– А если йотун придет как раз сегодня? – воскликнул Хегин.
– Дай ему овцу! – отрезала Рунгерд. – Всё! Прочь с глаз моих, или вам придется самим ублажать это отродье великанов!
– Это в каком смысле? – поинтересовался я.
– В том самом! – усмехнулась Рунгерд. – Разве тебе Полбочки не сказал, что это может быть троллиха?
– Так что, ты тоже так считаешь? – озаботился я.
Если у этого вида такие самочки, то каковы же самцы? С мамонта ростом?
– Я ничего не считаю, – Рунгерд мило улыбнулась. – Но Хегину виднее. Верно, Хегин?
– Мне такие шутки не смешны! – насупился Полбочки.
– Зато всем остальным будет очень забавно, когда в озере забултыхаются прожорливые волосатые бочоночки.
Я хрюкнул, представив это волнующее зрелище, а Полбочки зашипел злобно и, не прощаясь, выскочил из дому. Я услышал, как он командует своим, чтоб запрягали сани.
– С ним поедешь? – спросила Рунгерд.
– Лучше – с тобой, – я сделал попытку обнять очаровательную вдовушку, но она отстранилась.
– Езжай-ка и ты домой. Там тебя твоя рабыня ждет – не дождется.
Я обиделся. Но ненадолго, потому что во дворе на меня налетела Гудрун:
– Ульф! Ненаглядный! А что ты мне привез?
Сказать по правде, ничего я не привез. Но обманывать ожидания нехорошо, поэтому я стянул с руки толстый золотой браслет с какими-то сцепившимися тварями, в глаза которых были вставлены красные камни с горошину величиной, и надел на ручку Гудрун. Благо браслет безразмерный: разогнул, согнул. Тем более, раньше его тоже носила женщина: вдова ярла Лодина. Браслет был моей долей добычи (я сам его выбрал – люблю компактные ценности) и по моим прикидкам «тянул» марок на пятнадцать серебром. Но для любимой – не жалко.
– Ах какой красивый! – воскликнула девушка, осыпая меня сладкими поцелуями. – Это твой свадебный дар, да?
Ничего себе! Похоже, я здорово недооценил игрушку! Ну да оно и к лучшему.
– Мама! Мама! Ульф Вогенсон преподнес мне свадебный дар! – звонко закричала Гудрун и помчалась к матери: хвастаться.
Я не стал ждать результатов общения моих женщин. Встал на лыжи и побежал домой.
Свадебный дар. Вот, значит, как это бывает. Я отдал, Гудрун приняла. Теперь только родители могут «опротестовать сделку». Но чует мое сердце: Рунгерд мою кандидатуру не забанит. И я теперь – счастливый жених самой красивой (кто сомневается – сразу в глаз) девушки Сёлунда. Эх! Не так я представлял себе мое сватовство. Что-нибудь торжественное, красивые слова… Да только невестушка моя повернута на материальных ценностях. И золото ей важнее красивых слов… А ведь еще папа мой говорил: женщина любит ушами. Выходит, ошибался батюшка… Или в наше время было по-другому?
А вот хренушки – по-другому! Помните анекдот: «В этом году, как в прошлом и позапрошлом, на конкурсе технических возбудителей для женщин снова с большим отрывом победил «шестисотый мерседес»».
