— Не подкачаю, гражданин начальник…
— Уводите! — скомандовал я стоящему тут же конвоиру, разозлившись. Если Дыренков работать так же будет, как только что говорил, каши с ним не сваришь. Ни рыба, ни мясо. Впрочем, время покажет, может он ещё своего счастья не понял. А ведь раньше непременно бы, из принципа, разнёс мою идею в пух и прах и, хотя бы для себя самого, доказал бы, что превращать гаубицу в трактор и при этом продолжать таскать её трактором — глупость. И отгрохал бы самоходку размером с железнодорожный вагон, какие уже пытались на 174-м заводе делать. Вот только на вооружение почему-то до сих пор так и не приняли.
Если день не задался, то это до утра. Поздно вечером, часов в десять, после того, как уже уложили детей и я уже подбирался к Поле, чтобы "исполнить свой супружеский долг", в сенях зазвонил телефон.
— Капитан Любимов, — подбежав к аппарату, пока он не перебудил малышню, раздражённо буркнул я в трубку.
— Ты зачем про сверхтяжёлые танки растрепал?! Через меня не получилось, так ты с другой стороны подход нашёл, да?!! Как тебе доверять теперь?!!! — бушевал на другом конце провода нарком ВМФ. В общем, у меня уже к этому времени оформились кое-какие догадки, а эта истерика стала всего лишь последней деталью более-менее сложившейся мозаики.
— Приезжай на наше место прямо сейчас, поговорим, — ответил я сухо.
— Да о чём нам теперь разговаривать?! Я к тебе как к брату, а ты?!! — негодованию Кожанова не было границ, и я подумал, что одними танками дело не ограничивалось.
— Видимо о том, что наши с тобой разговоры ни для кого не секрет, — после того, как я это сказал, на некоторое время на линии установилась тишина, а потом милый женский голос сообщил, что абонент повесил трубку. Ну, вот и хорошо. Быстро собравшись, несмотря на прямо высказанное недовольство жены, обманутой в ожиданиях, я вприпрыжку побежал в парк к машине. Как же, маршальский лимузин. Разве от такого отказываются, да ещё за полцены? Время позднее, темно, найти сейчас что-то интересное, лишнее в конструкции, нечего и думать, но, пока машина греется, хоть выскажусь от души.
— Берия, ишак горный, совсем берега потерял! Ерундой страдаешь, вместо того, чтоб государственной безопасностью заниматься! Да на кой чёрт ты такой озабоченный нужен, если на настоящей работе сосредоточиться не можешь?! Я тебя зачем в кресло наркома посадил?! Мои же начинания против меня же и использовать, вместо того, чтоб на пользу стране?! Ничего, я не жадный, я эту колымагу по винтику разберу, меня жаба не задушит, даже если с драной обивкой ездить буду! И если я здесь хоть одну проволочку найду, молись всем богам, или во что ты там веришь, в Маркса, Энгельса, я тебя заставлю ответить за нарушение запрета ЦК партии на мою разработку! — высказался я от души. Смысла в моём монологе не было никакого, разумнее было бы наоборот, помолчать, но в этот момент я не задумывался о рациональности. Хотелось выпустить пар.
Прогрев двигатель я утопил педаль газа в пол и понёсся по тёмной рабочей окраине, по полупустым из-за позднего часа городским улицам, без меры растрачивая выплеснутый в кровь адреналин К Кремлёвской набережной я примчался со стороны Таганки, резко остановился у обочины, вышел из машины и перешёл на другую сторону, к уже стоявшему там точно такому же "Туру". Оглядевшись по сторонам я не увидел вблизи ни машин, ни людей, но это ни о чём не говорило. Радио — штука такая, непосредственного присутствия на месте не требует.
Кожанов присоединился ко мне и мы, не сговариваясь, молча пошли в сторону Большого каменного моста. Отойдя шагов с полсотни от машин, Кожанов не выдержал.
— Говори, раз позвал.
— Давайте сначала вы, товарищ флагман флота первого ранга.
— Что ж так официально? — усмехнулся Кожанов, — Обиделся на меня что ли?
— Нет. Просто общаясь последние два дня доверительно с наркомами, все нервы себе истрепал. Держать дистанцию, выходит, полезно для здоровья, — отшутился я.
— Если так рассуждать, то я тебе сейчас вообще ничего рассказывать не должен, — не принял тона Иван Кузьмич. — Не твоего уровня это дело.
— Но влез я в него, или меня втянули, это уж как посмотреть, по уши. И разобраться без меня теперь будет не так уж и просто, — выдвинул я контраргумент.
— Ладно. Ради сохранения нашей с тобой дружбы, за которую мы только вчера с тобой пили, — сделал нарком жест доброй воли. — Сегодня вечером состоялось расширенное заседание ЦК по вопросу советско-французского военного союза. В частности обсуждались прошедшие манёвры, — сдержанно начал Кожанов, но вдруг взорвался. — Ворошилов, подлец, выкрутился! Представляешь, взял всю вину за срыв плана учений на себя! Проявил пролетарскую сознательность! Оказывается, наркомат обороны недооценил возможности РККА, которая показала на учениях значительно больше, чем первоначально рассчитывали! Это не он лопух, это армия у нас чересчур хорошая! Есть, конечно, над чем поработать, не всё идеально, но на то ведь и маневры, чтоб узкие места выявлять! Мне, прямо, неудобно даже стало с фильмами и фотографиями лезть. Это ж сущие мелочи по сравнению с удачной активной обороной в составе целой армии с последующим окружением превосходящего численно противника! Недостатки, благодаря курсу партии на новую систему подготовки командных кадров, несомненно, вскоре будут исправлены работой на местах и в наркомате обороны. Мало того, вот уж чего от маршала не ожидал, курс партии надо ужесточить и понижать регулярно не справляющихся с порученными обязанностями в должности и звании! СССР не настолько богатая страна, чтоб кормить негодных командиров! Это заодно и сузит влияние скрытых противников генерального курса. В мой огород каменюка огромный, чтоб ты понял. У меня-то этим курсом на флоте даже и не пахнет, сам знаешь! Нет у меня второго комплекта штурманов, механиков, артиллеристов, чтоб их тасовать туда-сюда. Ворошилову что, отменил, временно, сборы в территориальных дивизиях из-за отсутствия командиров и всё. И, конечно, без героев у нас никак! Надо же и положительные моменты показать! Отличившихся наградить! Рокоссовского, вчерашнего комдива, в награду аж на Дальний Восток, командовать ОКДВА, предложил сослать, чтоб Будённому глаза не мозолить. ЦК утвердил. Апанасенко, конармейца, на Белорусский округ подняли, а на его корпус — Жукова. Ага, того самого про которого я тебе рассказывал. Правда, при всём при этом не понятно, как так получилось, что большинство "не справившихся" старших командиров, он уже и список зачитал, как раз из штабов "победителей". Но это всё ерунда по сравнению с тем, что потом было. Берия видно с Ворошиловым сговорились заранее и вдвоём на меня насели. Первый захотел себе флотскую контрразведку, а второй наоборот — разведотдел штаба флота. Всё под предлогом концентрации усилий. Еле отбился, упирая на специфику. Правда, позиция товарища Сталина помогла, это их притормозило. Берия вообще последнее время перед Сталиным так и вьётся, выслужиться норовит, ему даже намёка хватило. А вот Ворошилов не угомонился, речные флотилии захотел. Ты оказался прав. Только мотивировал он своё желание теми самыми сверхтяжёлыми танками, неуязвимыми для любой полевой артиллерии, про которые ты мне только вчера ночью рассказывал. Дескать, с опорой на меридиональные речные транспортные артерии малыми силами сорвём любое вторжение из Европы. Не хуже, а то и лучше, чем французы своей линией Мажино. А под этим соусом и речные дальнобойные пушки заодно прикарманить пожелал. Я ему про береговую оборону, а он мне в ответ, что и береговую оборону, заодно с морской пехотой тоже было бы неплохо передать в НКО. А морякам пусть корабли остаются, пусть на них, наконец, внимание обратят, а то республиканцев и поддержать ничем нельзя. В общем, чуть до крика не дошло. ЦК оставил всё как есть до тех пор, пока в настоящем деле не покажем, кто чего стоит. И такая постановка вопроса меня нисколько не радует! А что у тебя?
