Немецкая фирма 'Герц' действительно снабдила русских артиллеристов, и без того лучших в мире, подлинной шапкой-невидимкой.
Оставалось только решить вопрос со снарядами - потому как единственным огнеприпасом у прекрасной трёхдюймовой полевой скорострельной пушки образца 1902 года была шрапнель.
… Белек - это белый, пушистый детеныш гренландского тюленя (Pagophilus groenlandicus).
Роды тюлених ('щенка') происходят на льду. В Белом море щенные 'залежки' расположены вдали от берегов, ближе к его середине. У самок беломорской популяции детеныши появляются на свет в конце февраля - начале марта.
Вероятно, читатель уже начинает подозревать автора в членстве какой-нибудь экстремистской природо-охранительной организации.
Но нет!
Не брызгал автор краской (непременно зелёной!) на норковые шубки кино-актрисок, выходящих из дверей 'Кинофабрики Ханжонкова' - потому, что бедные девушки за каждую шубку трудились, не покладая на жирных продюсеров своих длинных ног…
Не стоял автор в пикете у столетних дубов в Царицино, когда градоначальник Лужков намеревался воздвигнуть скромненький такой, всего восемнадцати- метровый монумент Екатерине Великой, работы Зураба Шалвовича Церетели - сразу вошедший в десятку самых уродливых памятников Империи: одно хорошо, что хоть посередь густого парка стоит, Белокаменную не позоря (ох, недаром Екатерина Царицино невзлюбила с первого взгляда…женское сердце- вещун!). Потому что автор не против прогресса и даже любит Церетели- но странной любовью.
Не выпускал автор из холщового мешка бродячего кота во время проведения собачьей выставки 'Охота на Святой Руси', в здании Манежа - после чего означенный Манеж пылал ясным пламенем…потому что автор любит котов и кошек.
Нет… просто найти подходящий 'казус белли' в нашем мире, насквозь пропитанном торгашеством - ох как непросто.
Вот, допустим, взяли и убили… кого-нибудь.
Ну, например, принца какого… или эрц-герцога… ну хоть бы и австро-венгерского.
Франца-Фердинанда, к примеру.
Взял, положим, какой-нибудь гимназист - о, Гаврила! Да! ('Служил Гаврила террористам, Гаврила принцев убивал…) револьвер да и ухлопал означенного Фердинанда нашего, когда тот посетил с визитом какой-нибудь Загреб, Закопане или Сараево…и что?
Ничего-с, ровным счётом.
Потому что было! Было такое…вот в далёкой Японии Николая Александровича, Великого Князя, Цесаревича- зарезали. Война же от этого не началась? То есть началась, конечно- но не тогда и совсем не из-за этого.
Зарезали и зарезали. Императоры списались, дипломаты принесли положенные соболезнования…мир и не вздрогнул.
Как сказал один мудрый человек:'Знал я двух Фердинандов… и обоих мне ни капельки не жалко!'
А белёк- судари мои… белёк- это деньги! Большие деньги, которые лежат себе на весеннем подтаявшем льду и блеят, как ягнёнок…
… Глядя вверх круглыми черными глазами, похожими на пуговички, ужасно милый, похожий на большую плюшевую игрушку, новорожденный малыш неуклюже опирался своими маленькими плавничками о зеленоватую морскую льдину…
Скользя по солёному беломорскому льду своими подкованными гвоздями моржовыми бахилами, Йорге Йоргесуккинсон осторожно подошёл поближе к бельку, внимательно посмотрел ему в глаза, нежно и ласково улыбнулся- и с размаху врезал ему по черепу тяжёлой дубиной.
Череп с хрустом проломился. Белёк вякнул, дёрнулся и затих…вокруг его головы быстро расплывалась на белом снежку красная лужица.
Йорге довольно ухмыльнулся - десять крон-то не лишние!
Да…ещё один… один из трёхсот тысяч бельков, забитых норвежскими промысловиками, в этом только что начавшемся сезоне…
Много это или мало? Да тюленей в Белом море всего - семь миллионов голов. Так что это не то, что много. Это катастрофически много!
… Доцент Петровской сельско-хозяйственной Академии, той, что раскинула привольно свои двухэтажные, красно-кирпичные корпуса далеко за окраиной Москвы- так что туда ходит специальный паровой(!) трамвайчик от Савёловского вокзала, Аркадий Клементъевич Темирзяев это прекрасно понимал.
'А Вы понимаете?'- тонкий палец учёного мужа качался у самого носа архангельского генерал-губернатора.
Бедный сатрап, управляющий территорией, простёршейся от Череповца на Шексне до Колы на Мурмане, что по размеру побольше двух Франций будет, испуганно вжался в глубины своего кресла, безуспешно стараясь отодвинутся от явно опасного безумца- ещё, пожалуй, кинется…
'Н-но…что же я могу, профессор?'
'Доцент!'
'Тем более! У меня одно -единственное таможенное судно 'Бакан', от Морпогранохраны, на весь Север… да и то- ещё из Кронштадта не выходило.
Вишь ты, не могут наши пограничники в Архангельском или в Соломбале зимовать, ну никак не могут. Так что… Ждите!'
'Так пока мы будем тут ждать, проклятые хищники нанесут нам невосполнимый- слышите Вы, бюрократ? Чинуша! суконное рыло!- невосполнимый ущерб!Вы Россию не любите! Не русский Вы человек!'
Генерал-губернатор, Павел Михайлович (в девичестве Пауль -Михель) Канцеленбоген, густо покраснел:'Да… Как Вы смеете! Такое! Мне, русскому генералу! Православному! Говорить! Стыдитесь!'
Доцент немного остепенился:'Виноват, погорячился…но поймите и Вы меня! Ведь грабят! Грабят Отечество…'
Генерал сочувственно покачал головой:'Понимаю Вашу горячность… я и сам, когда молодым был, за Русь-Матушку любому… да. Невзирая.
Но что же можно предпринять? Не представляю…'
Темирзяев заговорщицки наклонился к уху власть подержащего…
… Буквально через день, по каналу, пробитому портовым ледокольным буксиром 'Пайлот', из аванпорта Архангельска, Экономии, вышли три зверобойные шхуны, над которыми развевались черные флаги 'Чёрной Гвардии'…
… Помощник лекаря Константин Измайлов налил опреснённой воды в большую стеклянную банку, потом, зачистив концы электропровода, подсоединил один провод к серебряной ложке, украденной (позаимствованной) боцманом из офицерского буфета, а второй- к стальной вилке.
Перекрестясь, сунул вилку в розетку, на которой красным было начертано:'Постоянный Токъ, 21 вольтъ'
Осторожно, держа контакты изящными руками в резиновых медицинских перчатках, опустил их в воду…
Над ложечкой тут же заклубилось облачко ионизированного серебра.
Спустя несколько минут Измайлов выдернул вилку, поболтал получившийся раствор и строгим, звонким голосом произнёс:'Ну, Николай Григорьевич, снимайте штаны!'
Дрожащими от страха пальцами, похожими больше на сосиски, боцман расстегнул флотский ремень…
'Хэта, зачеммени воно? Мне бы капелек каких…'
