Амир Радоник, видя, как она похожа на старого Рабби, улыбался и думалг как он был прост — поверил, что статуя может зачать ребенка от женщины, и сожалел, что разбил своего первого каменного голема. И так Радегунда могла остаться простой рабыней в доме Радоника, но как-то она подслушала разборки Радоника с его капитанами на учебном плацу и упросила амира сказать ей, какую тактику он намерен применить, чтобы она могла обсудить этот план со своим другом, каменным человеком.
Исключительно ради забавы Радоник попросил ее спросить каменного голема, что бы тот ему посоветовал. Радегунда тут же высказала его просьбы в окружающее пространство. И тут прибежали другие рабы с сообщением, что голем начал двигать фигурки, расставленные возле него. Когда амир Радоник вернулся в свои покои, он увидел отчетливые ответы на свои вопросы, как будто слова ребенка передал голему по воздуху какой-то демон.
И тогда Радоник не пошел по пути чести и истины, он не убил ребенка. Он удочерил Радегунду, взял ее с собой в Иберию, говорил с ней, а через нее — с каменным големом, и ход войны переломился в пользу Эриулъфа, так что южная Иберия стала житницей для Карфагена,в котором продолжался все тот же сумрак. В возрасте пяти лет она слепила свою первую фигурку из грязи; фигурка двигалась самопроизвольно, перебила все в доме, и при виде этих разрушений ребенок очень веселился».
Подобрав ноги под свое шерстяное покрывало, Аш пристально наблюдала за выражением лица Леофрика. Выражение было крайне сосредоточенным.
— Это и есть Радегунда? — запинаясь, она выговорила имя.
— Да. Спроси, как она умерла?
— Как умерла Радегунда? — как попугай, повторила Аш. Головокружение ее могло объясняться разными причинами. Она подозревала, что это из-за большого напряжения в голове, у нее было такое ощущение, будто она тащит тяжесть вверх по откосу или что-то разгадывает.
— «Когда амир Радоник оказывался дома, в Карфагене, он приказывал, чтобы Радегунде помогали в изготовлении новых големов, чтобы к ней приводили ученых, инженеров, чтобы ей доставляли разные, какие она затребует, материалы. В пятнадцать лет Господь отнял у нее дар речи, но мать ее Илъдихо могла общаться с ней знаками, понятными только им двоим. В том же году в некий день Радегунда изготовила каменного человека, который разорвал ее на куски, и так она умерла».
— А что такое тайное рождение? — послышался голос Леофрика.
Аш молчала, не формулируя вопрос в уме, но настраивая себя на ожидание ответа. Ожидание того, что ей ответят. Она некоторым образом сделала это, чтобы вынудить ответить ей на подразумеваемые вопросы. Вслух она не произнесла ничего.
И снова в ее голове зазвучал Голос:
— «Желая иметь рядом человека, который мог бы сообщаться с каменным големом на расстоянии за много миль, так чтобы можно было продолжать войну, амир Радоник предоставил Ильдихо, тридцати лет, в распоряжение третьего голема, того, который убил ее дочь. Это и есть тайная селекция, и тайное рождение ею близнецов, младенца мужского полу и женского».
Сильно испугавшись того, что услышала, под острым взглядом Леофрика она громко произнесла необходимый вопрос, уже слыша в голове ответ на него. И, запинаясь, стала передавать произносящиеся в голове у нее слова:
— «Амир Радоник хотел иметь еще одного такого раба, взрослого, который мог бы сообщаться с каменным големом, как Радегунда, похожего на генерала Фаниссари, какой был у турков, алъ-шайида, который победил бы всех мелких князьков территории Иберии. Близнецов — детей Ильдихо — никак было не заставить это делать, хоть их и их мать подвергали всяким пыткам. Также не было возможности создать другого голема. Наконец, Илъдихо призналась, что отдала Радегунде свою священную реликвию, оставшуюся от Гундобада, предсказателя, которую та поместила внутрь своего последнего голема, и поэтому он умел говорить и двигаться, как люди. Но, узнав об этом, третий голем убил Илъдихо и спрыгнул с высокой башни, и от этого падения разбился на мелкие кусочки. Вот это и есть их тайная смерть: ничего не осталось от чуда, созданного Предсказателем и Рабби, только второй каменный голем и дети Илъдихо».
Амир Леофрик взял ее руки в свои и крепко сжимал их. Аш спокойно выдержала его взгляд. Он все кивал, подтверждая ее слова; глаза его стали мокрыми.
— Никогда не думал, что добьюсь двух таких успехов, — объяснил он просто. — Он говорит с тобой, да? Моя дорогая девочка.
— Все это произошло двести лет назад, — сказала Аш. — Что было потом?
Она чувствовала, как их объединил этот момент: с ее стороны — чистое любопытство, с его — чистая жажда познания. Оба они дружески сидели на кровати бок о бок.
Леофрик сказал:
— Радоник скрещивал близнецов с их потомством. Но не таким он был человеком, чтобы вести тщательные записи. После его смерти его вторая жена Хильдр и ее дочь Хильд продолжили его дело; они подробно записывали все свои действия. Хильд была моей прапрабабушкой. Ее сын Хильдерих и внуки Фравитта и Барбас продолжили программу скрещивания, и все это зафиксировано во всех подробностях. Как тебе известно, чем больше стран мы завоевывали, тем больше беженцев оказывалось в Карфагене, и появлялось много научных сведений. Фравитта создал обычных големов, около 1390 года; Барбас подарил их королю-калифу Аммиану; с тех пор они стали известны в Европе. Самый младший сын Барбаса, Стилихон — мой отец; он привил мне понимание крайней важности итогового успеха нашего дела. Я достиг успеха через четыре года после падения Константинополя. И тогда, возможно, ты и родилась, — задумчиво закончил свою речь Леофрик.
Он старее, чем кажется. Аш поняла, что визиготскому аристократу — от пятидесяти до шестидесяти лет. Значит, в его молодости стране угрожали турки — и отсюда всплывает еще один вопрос.
— Почему ваш генерал не нападает на султана и его беев? — спросила Аш.
Рассеянно Леофрик проговорил:
— Каменный голем посоветовал начать с Европы, так лучше; и я должен признаться, что согласен с ним.
Аш нахмурилась и посмотрела на него из-под опущенных ресниц:
— Нападение на Европу — лучший способ победить турок? Да бросьте вы! Что за бред!
Леофрик продолжал, не обращая внимания на ее бормотанье:
— Все так хорошо пошло, и так быстро; если бы не этот холод… — Он умолк. — Стратегически ключ ко всему — конечно, Бургундия. Потом мы сможем заняться землями султана, так велит Господь. Господь желает, чтобы Теодорих жил. Он не всегда был мне таким плохим другом, — старик размышлял, как будто наедине сам с собой, — стал таким только в последнее время, когда заболел и с тех пор как стал выслушивать Гелимера; но все же он не может прервать наступление, ведь началось с таких побед …
