Тут Зальцман мне и говорит: Согласны у нас в Опытном цеху консультировать? Как же не согласен, отвечаю! Да только боюсь, долго я не поконсультирую, зане приговорен к ВМСЗ (эвфемизм, означающий у красных смертную казнь. Прим. Переводчика).
Ну, весело говорит Лацис, мы это дело мигом поправим! И перевели меня в хорошую, уютную тюрьму… А несчастного интеллектуального воришку — на моё место. В расстрельную камеру. (Вот она, зверская сущность большевистского режима! У нас в стране за кражу интеллектуальной собственности виновный получил бы наказание максимум в виде исправительных работ или даже штрафа. Прим. Редактора) (Русский инженер был виноват не в краже чужой интеллектуальной собственности как таковой, а в краже скверной интеллектуальной собственности. В противном случае он получил бы не расстрел, а премию. Прим. Переводчика) Н-ну вот, и стал я на Заводе консультантом…
— И что, Вам и «вышку» отменили? — безмерно удивился я.
— Как не так. Отсрочили только. Вроде как, временная ремиссия, ха-ха…Да я помилования от красных и не принял бы! Считаю, что я был тогда, в восемнадцатом, прав. И делал всегда только то, что было должно.
— Но…
— Отчего я тогда не убегаю? Н-ну, во-первых, я Лацису честное слово дал! (Ха-ха-ха! Честное слово русского! Прим. Редактора) (У нас в Финляндском полку г-да офицеры бывало, стрелялись, коли не могли сдержать честного слова. Прим. Переводчика) А во-вторых, проезжая через Финляндию… Вы, коллега, когда на Карельском в последний раз были?
— Да перед Войной! Мы как раз летнюю сессию сдали, и всей группой завалились в Куоккалу, на дачу к одной курсистке-бестужевке…
— Вот! Значит, Вы бы богоспасаемую дачную местность нынче и не узнали бы… Я ведь не просто строевик, я же «момент»! (Выпускник Николаевской Академии. Меня туда не взяли из-за моей национальности! Проклятые русские шовинисты! Прим. Переводчика) (В русскую Императорскую Военную Академию принимали только лучших офицеров. Прим. Редактора). И прекрасно поэтому могу отличить страну, готовящуюся к обороне своих границ, от отлично оборудованного ПЛАЦДАРМА… А поскольку сами финны могут только исподтишка гадить, то ясно — это готовят агрессию либо англичане, либо французы, либо немцы…(Гнусная русская пропаганда. Прим. Переводчика и Редактора). Конечно, с НАШИМИ я воевать бы не стал — пусть меня красные хоть трижды расстреливают! А с иноземными супостатами, отчего нет? Хоть с англичанами, хоть с готтентотами… Н-ну, вот и наш Опытный…Добро пожаловать!
Я открыл дверь в высоких, похожих на деповские, воротах, в которые уходил рельсовый путь, переступил высокий порог… И в свете шипящих дуговых фонарей увидел ЕЁ… Она была поистине ПРЕКРАСНА…
Царь-пушка и Царь-колокол! Как много это говорит русскому сердцу!
Вижу старую Москву
В молодом уборе.
Я смеюсь и я живу,
Солнце в каждом взоре.
От старинного Кремля
Звон плывет волною.
А во рвах живет земля
Молодой травою.
(К. Д. Бальмонт. Прим. Переводчика)
Никому не придет в голову усомниться, что «кремлевский дробовик», Царь-Пушка, есть изумительное чудо из чудес, сработанное русскими мастерами колокольного дела. Её потрясающие размеры, удивительная четкость и красота декора, высокие технические данные вызывают всеобщее восхищение. Создание таких произведений искусства явилось закономерным итогом длительного развития бронзолитейного мастерства — старейшей отрасли русского ремесла.
Русские литейщики — пушечных и колокольных дел мастера — Андрей Чохов, Проня Федоров, Микита Проворотов, Дружина Романов, Богдан Молчанов, Игнат Максимов и многие другие, не только были хорошо знакомы с технической стороной дела, но и уделяли много внимания красоте своих изделий. Почти каждый орудийный ствол имел свои, только ему присущие характерные особенности — его могли, например, внешне выполнить в виде свитка, или украсить его изображениями трав и цветов. Скобы для перетаскивания орудия делали в виде рыб или играющих дельфинов. Многие орудия, получившие, как тогда было принято, имена собственные, мастер снабжал литыми украшениями на винграде (выступ на казенной части ствола, выполнялся в виде декоративной виноградной кисти или шара. Прим. Переводчика) или на торели (задняя стенка ствола орудия, изготовлявшаяся в виде круглого, плоского диска с фигурным профилем по краю. Прим. Переводчика). Литье отличалось тщательной проработкой всех деталей, выполнялось с большим художественным мастерством. Украшения многих орудий соответствовали их названиям. Например, знаменитая своей мощью чоховская стенобитная пищаль «Лев» была украшена свирепой мордой разъяренного царя зверей. (Взятая у русских с бою под Нарвой, ныне она хранится в шведском замке Гринсгольд. Прим. Редактора).
Прошли столетия, и на смену красоте внешней отделки пришла иная красота — строгой функциональности. Если эти горестные записки когда-нибудь попадут в руки некоего рафинированного интеллигента, представляю, как он презрительно наморщит свой пудренный носик. (Отчего же пудренный? Среди моих знакомых Homoseksuaalit, кстати, всех до одного приличных рукопожатых журналистов, нет ни кого, кто пудрил бы нос! Да я и сам нос не пудрю! Прим. Редактора) (Вот педераст. То-то, я гляжу, он гонорар так надолго задерживает! Теперь мне все ясно. Прим. Переводчика) Разве может быть красивым орудие убийства?
Отвечу на это так: убивает не оружие! Убивает человек.
Разве не прекрасен тонкий изгиб японской катаны, строгая простота двуручного меча, изысканная витая позолота восточного булата? А ведь эти превосходные творения человеческого ума и умелых рук созданы не только для того, чтобы тешить взор своего обладателя…
А артиллерийское орудие — это ведь квинтэссенция самых современных достижений физики, химии, металлургии, венец долгих лет научных поисков и самое высшее достижение технологии… По тому, какие орудия может создавать промышленность, можно смело судить о том, какого уровня развития достигла индустрия государства…
Глядя на ЭТО сокровище, можно было поверить: Советская Россия достигла всех намеченных высот сталинской индустриализации, и ей теперь по плечу практически всё!
У великолепного, сияющего маслянистыми отблесками краски орудия, меж двух широких танковых гусениц, на которые опиралась станина, до хрипоты лаялся с типичным таким старым питерским пролетарием в потертой спецовке и очках в круглой стальной оправе взъерошенный молодой человек в испачканном масляными пятнами халате, из-под которого виднелась, тем не менее, белоснежная штучная сорочка с шелковым галстуком ручной работы.
