— Куда едем? — не поворачивая головы, процедил он сквозь зубы.
— В аэропорт, — коротко ответил Гюнтер.
Машина резко рванула с места. Несколько минут ехали молча, качаясь из стороны в сторону на частых поворотах, на которых водитель и не думал сбрасывать скорость.
— Куда прешь, е-твою мать?! — рявкнул он в сторону обогнавшей их иномарки.
— Молодой человек, — Вера Александровна осторожно тронула шофера за плечо, — вы не один в салоне. Пожалуйста, не ругайтесь.
Водитель молча втянул голову в плечи. Машину продолжало кидать в разные стороны, как утлое суденышко в девятибалльный шторм.
— Вот почему так!? — вдруг прорычал водитель и с силой ударил кулаком по рулевому колесу, — когда ты открываешь человеку душу, он непременно пытается туда насрать?
— Вы о ком? — насторожилась Вера Александровна.
— Живет в нашем городе одна змеюга! — махнул рукой мужчина и добавил, скрежеча зубами, — чтобы она поскорее здохла, зараза!
— Нельзя так говорить о человеке, — покачала головой Вера Александровна, — грех это.
— Грех?! — повернул назад голову водитель, — а блядовать на стороне за неделю до свадьбы, это не грех?!
Отчаянный визг тормозов заставил Веру Александровну вздрогнуть и повернуть голову вправо, в ту сторону, где сидел Гюнтер. Из-за плеча молодого человека Вера Александровна увидела, как на их Волгу стремительно надвигается тупорылая морда огромного КамАЗа…
Удар пришелся в заднюю дверцу автомобиля.
— Мария, — услышала Мария слабый голос мужа, — Мария иди сюда.
Женщина отложила в сторону одеяло, на котором пыталась заштопать протертую дыру, и вышла во двор.
— Мария, ты не знаешь где Иисус? — Иосиф закашлялся и схватился за грудь, — я утром просил его починить табурет, но он к нему даже не притронулся.
Старик указал на сломанный табурет, лежащий под навесом вверх двумя ножками. Другие две ноги валялись рядом на земле.
— Не знаю, покачала головой Мария, — я его сегодня не видела.
— Сосед два дня назад принес этот табурет. Просил починить. Денег обещал дать, — тяжело вздохнул Иосиф, — сам я не могу это сделать. Глаза не видят, руки трясутся. Да что я тебе объясняю! Ты сама это прекрасно знаешь.
Он кряхтя наклонился, взял одну из сломанных ножек и поднес к глазам.
— Тут делов то, тьфу. За то время, что вода в твоем котле закипит, управиться можно. Но не могу же я каждый раз к старшим сыновьям за помощью обращаться. У них свои семьи, свои заботы. А у Иисуса какие заботы? Шляться без дела целыми днями неизвестно где, да еще старикам в храме головы морочить заумными речами. Вот его заботы! А все ты виновата! — Иосиф ткнул ножкой табурета в сторону жены, — ты ему с детства нашептывала, что он Божий избранник. Вот он нос то и задрал. Ничего в доме делать не хочет.
Старый плотник окинул жену подозрительным взглядом.
— Мария, а ты не говорила Иисусу от кого ты его зачала?
— Нет! Что ты?! — женщина отчаянно замотала головой, — ведь мы с тобой решили ничего не сообщать ему о Духе Святом.
— Ну, хоть на это у тебя ума хватило, — облегченно вздохнул Иосиф, — иначе наш сынуля вообще перестал бы с нами здороваться.
* * *
Высоко в небе кружили ласточки. Иисус задрал голову и внимательно наблюдал за птицами, удивляясь их способности резко менять направление полета. Он сидел на вершине высокого холма, поросшего низкорослым кустарником. За его спиной раскинулся кривыми улочками Назарет, а перед ним расстилалась, изрытая оврагами, бескрайняя равнина.
— Эх, научиться бы мне летать! — молодой человек продолжал пялиться на небо, — я бы полетел к облакам. Я разыскал бы там Господа и спросил: скоро ли? Скоро ли начнется моя миссия? И в чем, собственно говоря, она будет заключаться? Ведь мать говорила, что я избран Богом. Но для чего? Сколько раз я спрашивал ее об этом! Она отвечала что-то путанное. Похоже, бедная женщина сама толком ничего не знает. А время безвозвратно уходит, но ничего в моей жизни не меняется!
Иисус откинулся на траву и закрыл глаза. Где-то рядом застрекотал кузнечик. Прямо над головой прожужжал майский жук.
— Кх, кх, — услышал вдруг молодой человек легкое покашливание. В момент он оторвал тело от земли и огляделся по сторонам. В трех шагах от него стоял нищий. Старые лохмотья едва прикрывали его грязное тело.
— Мне нечего тебе дать, — проворчал Иисус, недовольный тем, что его покой был нарушен.
— Я пришел не брать, а давать, — склонил голову нищий.
— Что же ты мне можешь дать? — ухмыльнулся молодой человек.
— Власть, — последовал неожиданный ответ.
— Власть?! — рассмеялся Иисус, — над кем?
— Прежде всего, над самим собой.
— Что-то я тебя не понимаю, — нахмурился Иисус, заподозрив, что перед ним ненормальный.
— Позволь мне кое-что тебе показать? — улыбнулся незнакомец, — смотри.
Он протянул руку с растопыренными пальцами в ту сторону, откуда доносилось стрекотание кузнечика. В следующий миг стрекотание смолкло. Нищий опустил руку и стрекотание возобновилось. Несколько раз незнакомец то поднимал руку, то опускал ее и всякий раз стрекотание кузнечика то прекращалось, то возобновлялось вновь.
— А теперь посмотри туда, — нищий указал на подножье холма, — видишь то стадо коров?
Иисус молча кивнул головой.
— Сейчас эти коровы двинутся в нашу сторону.
Рука незнакомца с растопыренными пальцами вытянулась по направлению к стаду. Словно услышав раскат грома, коровы разом повернули головы к вершине холма. Еще миг и они так же дружно стали взбираться на холм. Перепуганный пастух, размахивая кнутом, попытался встать на их пути, но коровы, не обращая на него ни малейшего внимания, продолжали восхождение.
— Пожалуй, достаточно, — нищий опустил руку, и коровы тут же остановились.
— Я вижу, ты удивлен, — усмехнулся незнакомец, глядя на вытаращенные глаза Иисуса, — но это еще не все. До сих пор я показывал тебе с какой легкостью мне удается управлять насекомыми и животными. Настала очередь человека. Смотри.
Он повернул голову и устремил пристальный взгляд широко открытых глаз на пастуха, который в то время, щелкая кнутом, гнал коров со склона. Неожиданно пастух остановился, бросил на землю кнут и обратил лицо к вершине холма. На недолгое время он застыл без движения, затем вздрогнул всем телом и повалился на колени, воздевая руки вверх.
— Как видишь, — незнакомец повернулся к Иисусу, — людьми повелевать также просто, как и животными.
— Кто ты? — дрожа всем телом, едва смог выговорить Иисус.
Нищий усмехнулся.
— Я — тот, кого ты ждешь уже много лет. Я — тот, кто пришел известить тебя о начале твоей великой миссии. Я — Божий посланник. Я — Ангел Господень Гавриил.
Иисус застыл в оцепенении от неожиданного известия. Взгляд его наполнялся, поочередно, то страхом, то восторгом, то сомнением.
— Мне многое тебе нужно сказать, — продолжал меж тем Ангел, — и многому научить. И первое, чему ты должен научиться, это управлять своей волей и волей других людей. Овладев этой наукой, ты сможешь властвовать над людьми.
Он положил одну руку на плечо Иисуса, другой указал на пастуха.
— Мысленно прикажи тому человеку подняться с колен. Не своди при этом с него глаз и представляй в уме те действия, которые пастух должен по твоему желанию совершить.
Иисус постарался в точности выполнить указания Ангела. Однако поза пастуха не изменилась, и он оставался стоять на коленях.
— Не получается, — виновато улыбнулся Иисус.
— Не огорчайся. Попробуй еще раз.
Ангел положил ладонь на затылок молодого человека и слегка сдавил его пальцами.
Вновь Иисус уставил пристальный взгляд на пастуха и вновь мысленно приказал подняться ему на ноги. Прошел миг, второй и… О чудо! Пастух опустил воздетые вверх руки, уперся ими в землю и встал на ноги.
— Получилось! Получилось! — от радости Иисус запрыгал на месте.
Гавриил снял руку с затылка молодого человека и похлопал его по плечу.
— Молодец! Теперь прикажи этому человеку подойти сюда и заставь его поверить, что ты есть Господь Бог.
Глаза Иисуса сверкнули озорным блеском. Он вновь уставился на пастуха и губы его беззвучно зашевелились. Человек на склоне неожиданно встрепенулся, огляделся по сторонам и в следующий момент уверенно зашагал вверх, словно шел на зов отца или матери. В нескольких шагах от Иисуса он остановился и вопросительно посмотрел молодому человеку в глаза.
— Знаешь ли ты, пастух, кто я есть? — обратился к нему Иисус.
— Даа… — растерянно пожал плечами пастух, — если мне не изменяет память, ты сын старого плотника Иосифа.
— Ты жестоко ошибаешься! — воскликнул Иисус, — пред тобой Творец земной тверди, воды и неба. Творец букашек, птиц, зверей и человеков. Пред тобой сам Господь Бог!
