— Вас наказали за то, что произошло?
— Нет. Леди Элизабет злилась, конечно, но одновременно испытывала смущение. Естественно — ведь это была ее вина, она так бесстыдно флиртовала с вашим père и не проявила ни малейшего здравого смысла, ведь могла бы почувствовать, что он человек высокой морали и не станет заводить роман с замужней женщиной. — Чосер помолчал, явно в нерешительности. — Могу я говорить с вами откровенно, леди?
Его искренность позволила ей немного расслабиться.
— Истинные друзья именно так и поступают, Чосер. Говорите спокойно, прошу вас.
— Больше всего ее ужаснуло то, что к ней прикасался еврей, хотя, когда это происходило, она понятия не имела, что он еврей. Он выглядит так…
— Обычно?
— Вот именно. Так нормально. Так не похоже на еврея. В смысле, он же представительный, прекрасно держится. И он гораздо выше евреев, которых мне приходилось видеть. Такой утонченный, изящный… может, временами даже слишком…
— Ну, он человек, в конце концов. Евреи не животные, уверяю вас. И я не знаю человека, более требовательного в отношении чистоты, чем он. Они тут смеются над моей привычкой купаться каждый день, а ведь я усвоила ее от него. И он смелый! Исключительный пример истинно мужского поведения и отеческого отношения, хотя, забирая меня отсюда, он не был обязан мне ничем, абсолютно ничем. От всей души надеюсь, что мой сын по-прежнему с ним. В этом случае подлинно отцовская забота мальчику обеспечена.
— По вашему описанию, он скорее искатель приключений, чем лекарь.
— Что же, так оно и есть.
— Какую историю можно создать на основе его жизни! — со вздохом сказал Чосер. — Ну, как бы то ни было, меня не стали наказывать. Я занимаю в этой семье по-прежнему прочное положение. — Он наклонился к ней. — Если, конечно, никто не узнает о моих откровениях с вами.
— Никогда, — прошептала она и скользнула взглядом в сторону охранников, по-прежнему не сводивших с них взглядов. — Поцелуйте меня.
Чосер на мгновение отпрянул, неотрывно глядя в глаза Кэт, как бы в попытке убедиться, что она не шутит.
— Леди, я не совсем понял…
— Просто наклонитесь и нежно поцелуйте меня.
Он удивленно вскинул брови, но потом выполнил ее просьбу, с большой, по правде говоря, охотой. Взявшись за плащ Чосера, она притянула его к себе, а он обхватил ее за талию, и они слились в долгом поцелуе.
Приоткрыв один глаз, он посмотрел в сторону охранников, с интересом наблюдавших за происходящим.
В конце концов она отпустила его плащ, а он ее талию, и они оторвались друг от друга.
— Ваш поцелуй свеж, как роса на жимолости. Я счастлив, что познал его вкус. И, признаюсь, леди… я помогаю вам просто потому, что… ну, восхищаюсь вами.
Она слегка покраснела.
— Я вами тоже. Но, пожалуйста, не считайте меня бесстыдной… из-за этого поцелуя… Прошу вас, приходите ко мне и дальше, вот как сегодня, мне очень, очень нужна ваша помощь, потому что я хочу сбежать отсюда.
— Это невозможно!
— Разве вы думали в Париже, что мой père сможет сбежать от де Шальяка?
— Нет, но…
— И разве это не был искусный план?
— Должен признать, настоящий шедевр.
— Тогда воспримите это как вызов и помогите мне разработать собственный план. Вы человек умный и сумеете помочь мне!
Он невольно сделал шаг назад, не в силах оторвать от нее взгляд.
— Хорошо. Я помогу вам. Господи, спаси меня, но я не в силах устоять перед такой интригой.
Она обняла его, на этот раз без всякого притворства. И снова поцеловала в губы.
— Я никогда не смогу расплатиться с вами за то, что вы для меня делаете.
— Посмотрим. Расплатиться можно разными способами, иногда самыми удивительными.
— Спасибо от всей души. Теперь вам пора уходить, ради соблюдения приличий. Приходите завтра. У вас будет возможность поразмыслить, как выполнить задуманное.
Он поклонился и повернулся, собираясь уйти, но она взяла его руку и приложила к своей груди.
— Ваше сердце… оно так сильно бьется, — с удивлением сказал Чосер.
— Это все ваш поцелуй, — ответила Кэт. — В нем не было притворства.
Кэролайн прервала рассуждения Тома о том, что костюм следует поберечь для более дождливой погоды, тыча пальцем ему в лицо и говоря, что, раз так, пусть он сам идет в опасную зону в обычной одежде. По ее мнению, сезон дождей вообще был в разгаре.
Один жесткий черный сапог уже стоял на столе; пластик захрустел, когда Джейни разворачивала второй. Она водрузила его рядом с первым, аккуратно свернула мешок, отложила в сторону, взяла сапоги за голенища и поставила их на пол.
— Я уж и забыла, какие они тяжелые.
— Ужасно, — сказала Кэролайн. — Даже не представляю, как можно таскать на себе такую тяжесть.
Она повернулась, сняла с крюка на стене другой пластиковый мешок и благоговейно положила его на стол. Джейни взялась за один конец, Кэролайн за другой, и вместе они расстегнули молнию на мешке. Кэролайн откинула передний клапан и посмотрела на зеленый костюм.
— Помнится, моя мать именно так хранила свое свадебное платье, — сказала она.
— Моя тоже, — с мечтательной нежностью в голосе откликнулась Джейни.
— Сейчас это воспринимается как бабушкины сказки. — Джейни рассмеялась. — Бог знает, какими будут бабушкины сказки сто лет спустя.
«Если вообще будут, дай-то бог», — добавила она мысленно.
— Скорее всего, потрясающими. — Кэролайн тяжело вздохнула. — Ну, мы прямо как самурайские женщины — готовим доспехи для своего воина.
Эти отрезвляющие слова положили конец легкой болтовне. Джейни быстро обошла стол и обняла Кэролайн, почувствовав, как вздрагивают у той плечи.
— Все будет хорошо. С ним ничего не случится.
Кэролайн вытерла слезы.
— Да, конечно! Я даже подумать не могу, каково это — жить без него.
Джейни обняла ее еще крепче, но ничего не сказала. Ей тоже не хотелось думать о том, что их маленькая община может потерять одного из взрослых мужчин.
* * *
Карта, подробно изображающая центральную и западную часть Массачусетса, покрывала почти всю длинную стену большого зала, где когда-то заседала коллегия инспекторов Вустерского технологического института. Над картой тянулся рукописный лозунг:
ДУМАЙ ГЛОБАЛЬНЫЙ — ДЕЙСТВУЙ ЛОКАЛЬНЫЙ
«Глобально, локально», — в который раз раздраженно произнес про себя человек с покрытыми шрамами лицом. Ему не раз хотелось подправить надпись, однако лозунг повесили задолго до того, как человек появился здесь; значит, не ему и трогать. Он снова перевел взгляд на карту.
«Если смотреть на нее, просто бездумно скользя взглядом, — подумал он, — то, может, схема, объясняющая, что происходит, проявится сама собой».
Карту усеивали несколько десятков кнопок с желтыми головками, соответствующие местам, где пробы дали положительный результат. Под каждой кнопкой аккуратными черными буковками была напечатана соответствующая дата.
Глаза у него устали. Он потер рукой лицо и почувствовал под ладонью грубую рубцовую ткань, заменившую гладкую когда-то кожу.
Встал, пошел в ванную, ополоснул лицо и вытер его полотенцем, нажимая не слишком сильно — на новой твердой коже постоянно возникали трещины. Мельком взглянул на себя в зеркало и тут же отвел взгляд. Хорошо, что ему редко приходится иметь дело с детьми — вид его лица определенно испугал бы их; он и сам пугался, глядя на себя.
«Полцарства за хирурга».
Еще больше проникнуться жалостью к себе помешал голос его помощника.
— Эй, босс, как вы там?
— Превосходно, — ответил он, глядя в зеркало.
«Превосходный лжец», — эхом отозвалось в мозгу.
— Я просто проверяю. Не забывайте, вы нам нужны. Вы сердце нашей организации.
Во время их первой встречи Брюс отнюдь не воспринял Фредо как компьютерного гения, скорее тот напоминал телохранителя какого-нибудь байкера — крупный, длинноволосый, мускулистый, с разноцветной татуировкой от запястий до локтей. С такими ручищами только в американский футбол играть, а не управляться с «мышью». Тогда, отправившись в брошенную бостонскую больницу в поисках компьютерных деталей, Фредо облачился в кожаный жилет, украшенный разнообразными кнопками и металлическими побрякушками.
— Есть тут кто-нибудь? — спросил он пугающе гулким голосом.
Брюс из своего укрытия видел, как парень уселся перед терминалом медсестры и начал выдвигать ящики.
Спустя несколько минут, не обнаружив ничего стоящего, Фредо решил перекусить. Вытащил из кармана ломоть хлеба и принялся рвать его зубами, громко чавкая, что раздражало Брюса.
— Терпеть не могу есть в одиночку.
Брюс, оставаясь в своем чуланчике, зачарованно наблюдал, как Фредо разговаривает с компьютером, вмонтированным под конторкой терминала.
