— Что получится, если скрестить ежа и змею? — спросил я, и сам же ответил. — Два метра колючей проволоки. И как такое удалось?
— Ты же сам писал, — удивился он. — Два сегмента экономики. Идею развили и дополнили. Все это будет вводиться поэтапно. Отдача уже есть, но по-настоящему ее почувствуем через пару лет. Нужно еще почти полностью обновить парк оборудования на нескольких сотнях предприятий, а то оно там работает чуть ли не со времен Петра Великого. Особняком стоит вопрос, что делать с нерентабельными предприятиями. В сельском хозяйстве все традиционно запаздывает. Изменений много, но эффект от них будет в еще более поздние сроки, чем в промышленности. Хорошо, что многое сделали при Брежневе. Но еще два-три года зерно будем закупать, хоть и не в таких количествах.
— А почему так медленно поднимают зарплаты? — спросила Люся.
— Сейчас переключают резервы на село. Горожанам пока дали достаточно, года три подождут. Надо удержать молодежь в деревне, а без больших затрат это не получится. Через десять лет все села должны быть не только электрифицированы, но и снабжаться газом. И дороги нужны нормальные, а при наших просторах это не так легко сделать. Добавь сюда школы, клубы и фельдшерские пункты. А не сделаем, придется либо держать молодых в деревнях силой, либо тратить золото и валюту на покупку продовольствия.
— Где возьмете столько оборудования? Нефть и газ?
— Только частично. Процентов шестьдесят это свое, остальное будем покупать. Пока из станков нам мало что продают, но скоро все изменится, по крайней мере, в Европе. Все, нет у меня больше времени трепаться, поэтому слушайте внимательно. Из Москвы вам лучше уехать.
— В Сибирь? — горько спросила жена.
— Ну зачем же сразу в Сибирь? — улыбнулся Илья Денисович. — Поедете в курортное место, но в такое, куда посторонним попасть сложно. Есть такой закрытый городок — Балаклава. Это совсем рядом с Севастополем. Там наш атомный объект, поэтому доступ строго ограничен. Подумайте сами. Раз допустили такие публикации, сомнительные с точки зрения большинства, значит, на этом не остановятся. А у нас хотят этим воспользоваться.
— Моя мысль насчет ООН? — спросил я.
— Да, Машеров хочет выступить. Поэтому возня американцев нам выгодна: больше будет веры его словам. Твое имя, конечно, не прозвучит, но его знаем не мы одни. А вы очень уязвимы, хотя бы из-за детей. Через два года Мария пойдет в школу. И что, ее туда водить с охранником? Так одного, пожалуй, будет мало. Мы ведь много перспективных технологий никому не открыли. Или потому что засекретили, или еще сами не освоили. А ты все их знаешь, так что еще долго будешь представлять интерес для наших противников. А там относительно безопасно. Вооружим вас обоих серьезными стволами, а деретесь вы на загляденье, особенно Люся. Ты человек свободный, поэтому будешь прогуливаться со своими детьми в школу и вообще приглядывать. И родители ваши могут поехать. Через месяц там сдается дом, в котором для вас забронированы три квартиры. Море и солнце. Зимой, правда, мерзко, а в остальное время — курорт.
— А как же наша работа? — растеряно спросила Люся. — Ставить на всем крест?
— Все не так трагично, — улыбнулся генерал. — Ты можешь играть в одном из севастопольских театров. Там же есть студия, где можно сделать записи песен, а книги Геннадий сможет писать везде. Позже, когда подрастут дети, сможете ездить на съемки. И вот еще что. Охрану вам будут давать только при необходимости. Не стоит излишне привлекать к себе внимание. Хоть вас и без того все знают, это будет лишним. Вам дадут в пользование машину, только нужно будет сдать на права, лучше это сделать обоим. И выше носы! Вас туда не в ссылку посылают. При необходимости сможете куда-нибудь поехать. Только предупредите заранее того, кого вам укажут. Извините, ребята, но бродить по Москве так, как вы это делали раньше, вам не позволят. Опасно и для вас, и для государства.
— Что будем делать? — спросила жена, когда Юркович ушел.
— А у нас есть выбор? — сказал я. — Неприятно, конечно, но нужно сказать спасибо Машерову. Кто-нибудь другой на его месте не возился бы с нами, а закатал куда-нибудь далеко-далеко, где выживают только русские люди. Балаклава это еще по-царски. Будем все опять жить на одной лестничной площадке, вот только сестра останется здесь. Но она к нам и так ездит несколько раз в год.
— А друзья, а съемки?
— Отпуск на что? Если позволит обстановка, повидаем и друзей, и сестру. А сниматься не обязательно в моих фильмах, можно на «Одесской киностудии». Ты не о том думаешь. Нам с тобой еще жить да жить, особенно если учесть эти таблетки. Успеем создать немало ролей. Хреново будет, если все-таки всплывет мое имя. Многие догадаются, что я занимался плагиатом. А воров у нас не любят. Я, конечно, объясню свои резоны, и многие поймут, но осадок останется. И потом, сколько не пиши своих вещей, никто не поверит, что они твои.
— Говоришь глупости! — горячо сказала она. — Да люди за все, что ты сделал, поклонятся в ноги! Новые товары, новые лекарства, новые возможности государства! Скольких людей ты спас, сколько их по твоей милости будет гораздо лучше и интереснее жить! И для них все равно, откуда твои песни, главное, что они есть. Нельзя украсть то, что еще никем не создано, а благодаря тебе они их услышали на годы раньше. А могли бы не услышать совсем! Или их не создали бы, или просто из-за возраста. И не настолько у нас глупы люди, чтобы не понять твоих объяснений. Песни за тебя тоже кто-то пел? И роли играл? Хватит трепать нервы себе и мне!
Через два месяца я защитил фильм, и мы уехали в Балаклаву. Прибыли мы туда в самое паршивое время — в начале декабря. Сначала приехали и устроились мы, потом почти одновременно прибыли наши родители. К Новому Году все уже обжились в квартирах и перезнакомились с соседями. В отличие от Москвы, здесь все друг друга знали, а нам очень обрадовались.
По приезде первое время ничем не занимались, только отдыхали дома и, несмотря на ветреную и холодную погоду, ходили к морю смотреть на прибой. Незадолго до отъезда у меня забрали мой пистолет и отдали его жене, проведя перед этим с ней несколько занятий. Мне выдали АПС, который сразу не понравился размером и весом.
— Не надо кривиться! — сказал мне инструктор, когда Люся отошла. — У вашей жены, конечно, тоже не игрушка, но это настоящее боевое оружие. В опытных руках…
Вот мы и ходили сейчас по набережной городка, пряча под одеждой оружие. Когда были вместе, Люся чаще всего свое не брала, а я свой ствол по инструкции должен был, выходя из дома, в закрытом городке все время таскать с собой. Из-за беременности жены и ветреной погоды гуляли только в центре и на набережной. Длинная извилистая бухта прекрасно гасила большие волны с моря, и даже при сильном ветре мы их в ней не видели, и можно было подходить к краю набережной без большого риска, что тебя окатит водой. Может быть, в шторм было иначе, но пока после нашего приезда не штормило.
