— В госпиталь, быстрее. Гоните что есть сил! — закричал я бородатому кучеру. — Он мне жизнь спас!
По пустым улицам Петербурга мы вихрем домчались до Военного госпиталя. Там я сдал Круглова на руки лекарям, торжественно пообещавшим, что с офицером все будет в порядке. Ранение было легким, однако лицо капитана при этом известии не переменило выражения. Круглов был сильно подавлен.
Не похоже, что боевой офицер мог так сильно расстроиться из-за пустяковой царапины.
— В чем дело, капитан? Что вас так гнетет? — спросил я.
— Ерунда, не обращайте внимания, — устало выдохнул он.
— И все же, что стряслось?
— Своих не люблю убивать, фон Гофен. Противно после такого.
Я кивнул. Теперь чувства Круглова стали понятны.
— Брось, капитан. Хоть Левицкий и был русским, вреда отечеству он причинил больше, чем любая иностранная гнида.
Офицер молча отвернулся к стене больничной палаты.
Врачи сказали, что через два дня ему назначат лечение дома.
— Поправляйся, — сказал я.
Он слабо улыбнулся:
— Обязательно.
Мы расстались почти друзьями.
Ушаков, пока я находился в госпитале, уже успел получить полную информацию о стычке:
— Свезло тебе, что Круглов с моим канцеляристом вовремя свеев приметил и на выручку к тебе поспешил.
— Еще как повезло, — согласился я.
— То-то же. Опоздай они на секунду-другую, рвань кабацкая из тебя душу вытряхнула бы. Местечко-то у свеев давно прикормлено было. Не первый год они у мамзели делишки свои обстряпывали, потому и Левицкого там оставили для надежи.
Ушаков взял со стола какие-то бумаги, покрутил в руках и положил обратно.
— Знаешь, кого ты поубивал? — вопросительно уставился он на меня.
— Не могу знать, Андрей Иванович. Некогда было пачпорт спрашивать.
— Секретаря свейского, который заместо Балагуром застреленного фон Нолькена остался, да двух помощников его. Совсем обезглавил миссию свейскую.
— И что теперь? — вздохнул я, прикидывая, чем это для меня обернется. — Шведы вконец обозлятся?
Генерал развел руками:
— После Циклера окаянного да фон Нолькена можно свеев теперь хучь безо всякого разбору убивать. Хуже нам уже не будет.
— Ругать за то, что Левицкого живым не доставил, не станете?
Операция прошла не так, как было задумано, но не я первый и не я последний. Такое случается сплошь и рядом. Ушаков понимал это не хуже меня.
— Было бы за что — так я бы тебя не словами ругал, а на дыбу бы подвешивал. Все ты, майор, сделал правильно. Нет твоей вины в том, что приключилось. Да и нет худа без добра. Свеям тот аспид куда больше нашего был нужен. Свидетелем собирались сделать, в морду нам скандалом натыкать. Хотели в Стекольну переправить вместе с посольством, а там мы уже до него не дотянулись бы.
— То есть шведское посольство уезжает? — догадался я.
— Верно. Остерман уж весь извелся, дела улаживая. Но свей, как конь упрямый, удила закусили. Будто вожжа им под хвост попала, — сокрушенно произнес Ушаков.
— Может, оно и к лучшему. Будет шпионов меньше, — предположил я.
— Как же, меньше, — усмехнулся генерал. — Вместо свейских французские прибывают. Едет к нам из Версаля маркиз де ла Шетарди. Стройный, красивый — девки от него так и млеют, а самое опасное — умный. Вот от кого неприятностей надо ждать полную кубышку. Одно хорошо: своевольным тот маркиз оказался. Вместо того чтобы сюда во весь опор лететь, в Берлин завернул, чтобы над недругами своими вдосталь распотешиться. А я уж намекнул кому надо, чтобы маркиза там чуток подержали под благовидными предлогами. Пущай как павлин ходит, хвост распускает. Чем дальше он от Петербурга находится, тем мне спокойней, да работы меньше.
— А насчет меня что, Андрей Иванович. Мне чем заниматься?
— Как чем? Я же тебе обговаривал, — возмутился Ушаков. — С завтрева роту принимай особливого назначения да готовь ее к кампании зимней. Война на носу, а он меня спрашивает, чем заниматься.
— Слушаюсь, — сказал я.
Завтра так завтра. А про роту осназа мне понравилось. Вот оно как получается, из каких глубоких времен некоторые термины всплывают.
Прибывшая утром на полковой двор сводная рота состояла из двухсот человек. Были в ней и солдаты из моего первого капральства. Я с радостью увидел в строю Чижикова и Михайлова. Лишь субординация помешала мне стиснуть их в объятиях. Мы столько пережили вместе! Чего только стоила одна поездка в Польшу и полная приключений одиссея на обратном пути.
Я ходатайствовал о переводе ко мне Карла, но командовавший полком Густав Бирон оставил его при себе в качестве адъютанта. Похоже, кузен повторял ступени моей карьеры.
Была мыслишка переманить к себе еще и Круглова, но, пока капитан не выздоровел, это не имело смысла.
Правда, вместо моего Карла я получил другого, и это уже был сюрприз из сюрпризов. Кроме измайловцев прибыл десяток кирасир из Брауншвейгского полка, и возглавлял их… барон Иероним Карл Фридрих фон Мюнхгаузен.
— Тот самый Мюнхгаузен, — невольно вырвалось из моих уст.
Вид стройного молодого человека лет семнадцати-восемнадцати никак не вязался у меня с известным литературным персонажем. Разумеется, я знал, что барон Мюнхгаузен не чья-то выдумка, а реально существовавший человек, не имевший ничего общего с вымышленным образом, но одно дело — знать, а другое — видеть его перед собой.
Юноша залихватски подкрутил правый ус и недоуменно спросил:
— Что значит «тот самый», господин майор?
Я пробормотал что-то вроде «не обращайте внимания», надеясь, что моя заминка быстро забудется и я не буду выглядеть странно.
Вид легендарного во всех смыслах человека смущал меня до жути. На мультиках о нем, на знаменитой песне о том, что «находчивей, находчивей Мюнхгаузена нет», на великолепном фильме с Олегом Янковским я, можно сказать, вырос. И вот — встреча со знаменитым бароном стала для меня культурным шоком. Передо мной стоял бравый красавец с погонами ротмистра на плечах.
Чтобы разговор перетек в деловое русло, я поинтересовался, каким ветром барона сюда занесло. Отряд особого назначения набирался исключительно из пехоты, и планов на тяжелую кавалерию не было ни у меня, ни у Ушакова.
Никого не удивляло, что глава Тайной канцелярии занимался сугубо армейскими вопросами, ибо он был одним из фактических начальников гвардии, и многие вопросы решались через него.
— Я прибыл в Россию совсем недавно. Принц Антон Ульрих пожелал, чтобы ему прислали с родины нового пажа взамен умершего от болезни Пика. Я стал ротмистром кирасирского полка, однако, стоило только принцу узнать, что вы прибыли в Петербург и возглавили новую часть секретного назначения, он добился моего временного перевода к вам вместе с десятью другими доверенными людьми. Мой господин очень вас ценит, барон.
