— Я прибыл в Россию совсем недавно. Принц Антон Ульрих пожелал, чтобы ему прислали с родины нового пажа взамен умершего от болезни Пика. Я стал ротмистром кирасирского полка, однако, стоило только принцу узнать, что вы прибыли в Петербург и возглавили новую часть секретного назначения, он добился моего временного перевода к вам вместе с десятью другими доверенными людьми. Мой господин очень вас ценит, барон.
— Мне лестно это слышать, ротмистр. Надеюсь, вы будете служить под моим начальством с тем же усердием, каким служили вашему принцу.
— Не сомневайтесь, господин майор. Я всегда верен присяге.
Погода нам благоприятствовала. Ушаков позаботился о достаточном количестве лыж и палок. Я закинул удочку насчет белых маскхалатов. Сначала генерал-аншеф меня не понял, но после разъяснений кивнул и пообещал заняться этой проблемой.
— Будут у тебя белые епанчи недельки через две, — уверил Ушаков.
Приоритетными вопросами для моих бойцов стали: хорошая физическая подготовка, умение ходить на лыжах и одновременно стрелять. К сожалению, в прошлой жизни я знал о тактике подобных отрядов лишь понаслышке, поэтому руководствоваться приходилось исключительно логикой и здравым смыслом.
Самые грамотные проходили дополнительное обучение на ускоренных медицинских курсах. Из этих нижних чинов готовили будущих санинструкторов, которые могли оказать первую медицинскую помощь.
Двумя сотнями солдат при небольшом количестве офицеров и унтеров управлять сложно, за исключением поля боя, когда рота представляет собой единый организм. Но мне была нужна максимально мобильная и оперативная структура, поэтому я ввел еще должности десятников, своеобразных аналогов командиров отделений.
Любая дополнительная ответственность должна поддерживаться материально. Мне удалось выбить «комодам» дополнительные суммы на жалованье и увеличить им порционы, которые можно было выбирать как провиантом, так и деньгами.
Мюнхгаузен оказался толковым командиром, не лишенным фантазии и смекалки. Пожалуй, насчет этих полезных на военной службе качеств злопыхатель Распе был прав. Я назначил барона своим заместителем. Ему, чтобы оправдать доверие, приходилось заодно осваивать русский язык.
В армии давно уже установилась традиция обедов у вышестоящего начальства. Густав Бирон регулярно принимал у себя офицеров полка, мы ходили к нему по очереди. Я последовал его примеру.
Формально мы стали отдельной частью. Надо мной больше не было никого, кроме Ушакова и императрицы. Даже фельдмаршалы Миних и Ласси не могли отдавать «особливому отряду» приказы. Такое положение тешило мое самолюбие.
Каждый вечер Акулина накрывала в гостиной стол для господ офицеров. Ее простая и сытная стряпня нравилась всем без исключения. Заодно мои небогатые подчиненные могли слегка сэкономить. Гвардейская жизнь на широкую ногу разоряла многих. Мне такое положение дел совершенно не нравилось. Особый шик, присущий гвардии, я видел в блестящем исполнении воинских экзерциций и отваге на поле боя, а отнюдь не в волочении за юбками, кутежах и выпивании за раз нескольких бутылок дорогого вина.
Не скажу, что все сразу приняли мою точку зрения. У меня даже возник на этой почве конфликт с поручиком Ивашовым, который видел во мне надутого индюка и солдафона, о чем неоднократно говорил у меня за спиной.
Ему не нравилось, что я требую от подчиненных безукоризненного выполнения приказов, слежу за тем, чтобы солдат был сыт, обут и одет, часто заставляю офицеров нести дежурство и придираюсь по мелочам. Вдобавок поручик происходил из богатой семьи, видел в гвардейской службе скучную повинность и предпочитал проводить время на светских балах и званых вечерах, а не в полковом городке. Пренебрежение обязанностями раньше сходило ему с рук. Прежний командир прощал Ивашову все, включая постоянное пьянство и абсолютное наплевательство на нужды нижних чинов.
Я был другим. Памятуя слова моего приятеля из прошлой жизни, бизнесмена Лехи, который говорил, что в его коллективе должен быть только один лидер и этот лидер — он, я не собирался устраивать в отряде казачью вольницу.
Когда Ивашов понял, что за него взялись по-настоящему, то жутко оскорбился, а когда его допекло, он решил вызвать меня на дуэль.
— Отлично, — сказал я. — Дуэль так дуэль.
О таком развитии событий я догадывался заранее и потому подготовился к вызову. Главное, чтобы все и дальше шло по моему сценарию.
— Так вы согласны? — удивился поручик.
Почему-то он решил, что «немец» струсит и пойдет на мировую.
Его ждал сюрприз.
— Разумеется, согласен. У меня есть право выбирать оружие. Я остановлюсь на этом. — Я положил перед Ивашовым две пары боксерских перчаток.
Мне удалось еще в Крымском походе заразить армию этим видом спорта — соревнования по боксу как между офицерами, так и между нижними чинами устраивались теперь на постоянной основе.
— Разве это благородное оружие? — заморгал поручик.
— А вы сомневаетесь? Спросите об этом у Миниха.
Бравый фельдмаршал был настоящим фанатом бокса. Благодаря могучему телосложению, стальным мускулам и железному здоровью, Миних неоднократно выходил из поединков победителем.
Довод был несокрушимым. Поручику пришлось согласиться.
Поединок происходил втайне от остальных офицеров. Мне меньше всего хотелось привлечь к нему внимание.
Мы разделись до нательных рубах, приняли боевые стойки. Поскольку родоначальники бокса — британские джентльмены — не брезговали ударами ног, я решил, что нам тоже следует не чваниться, а перенять передовые иностранные методики.
Поединщик из Ивашова был что надо. Очевидно, поручику приходилось участвовать в боях стенка на стенку и поднабраться там опыта. Одно время мне казалось, что победа клонится в его сторону. Он махал кулачищами как мельница, был ловок и резок в движениях. А потом поручик удивил меня по-настоящему. Я заметил, что он использует приемы, присущие какому-нибудь кунг-фу или тайскому боксу. И вообще, в его движениях вдруг начала проскальзывать система. Теперь это была не просто драка. Я был заинтригован. Уж вряд ли Ивашов был выпускником Шаолиня. Немного погодя стало ясно: уделяй поручик чуть больше времени тренировкам, он бы сделал меня одной левой.
Однако я был настроен на победу. От нее зависело многое. Изловчившись, я все же отправил настырного молодого человека в глубокий нокаут, а когда он пришел в себя и со щенячьим восторгом вылупил на меня глазки, я принялся расспрашивать, кто и когда учил его боевому искусству.
Таким образом, обнаружился пробел в моих знаниях о прошлом великой Руси. Бойцы, владевшие приемами рукопашного боя, существовали не только в преданиях старины глубокой. Ивашова обучал дядька — бывший стрелец.
