– А зачем их вообще… – недоуменно начала Оля.
– Ой, братья и сестры, – чуточку наигранно вскричал Леонид, перебивая ее, пока та не просекла намек. – Я вас умоляю, оставим разговоры на потом! Чес-слово, очень кушать хочется. И прежде чем лясы точить, давайте сперва приобщимся к местной кулинарии, а? Тем более уплачено! – и, схватив девушку за руку, потащил в сторону кухни.
Увы, приобщиться не получилось. Во всяком случае на Олю и Виктора, после изысканных разносолов «Веселого поросенка», гостиничные меню и обстановка произвели самое удручающее впечатление. Начиная с неопрятных табуретов и столов, которые если и вытирали время от времени, то только рукавами и штанами постояльцев.
Привкус хлеба отчетливо отдавал плесенью. Каша пригорела и горчила так, словно ее заправили переработанным моторным маслом. А сало… Каждый уважающий себя украинец немедленно сжег бы гостиницу вместе с ведьмой-хозяйкой за столь кощунственное надругательство над провизией. То, что здесь именовалось салом, годилось не в пищу, а на подметки, кои сто лет не знали бы сносу. Поскольку солью его, похоже, не пересыпали, а усердно втирали внутрь. Из расчета килограмм на килограмм.
Взглянув на россыпь хорошо проваренных червячков, плавающих на поверхности, от компота отказались все. Даже Леонид, который единственный из компании несмотря ни на что навернул миску каши вприкуску с добрым шматом подошвенного сала.
– М-дя! – в это глубокомысленное восклицание Виктор вложил все свежие эмоции. – Пошли, водицы, что ли, попьем? Надеюсь, колодец они чистят, хотя бы раз в год.
Одолеваемые сомнениями, вышли во двор. При таком отношении к делу и имуществу можно было ожидать чего угодно. Но колодец не подвел. И сруб оказался чистым, скобленым, и козырек имелся приличный, закрывающий от дождевой воды и лишнего мусора. Деревянное ведро тоже не валялось на боку, а аккуратно висело вверх дном рядом на колышке.
Вода была холодная, чистая, но имела немножко странный вкус. Словно в ней чего-то не хватало.
– Хлорки всыпать забыли, – видимо, Леонид подумал о том же, – а так ничего.
– Сойдет и без хлорки, – Виктор зевнул. – Ну, что, братья и сестры, уж полночь близится… Пошли спать. А с утречка начнем сеять разумное, вечное, а может, и доброе.
Возражений не последовало. Виртуальный мир вокруг или какой иной – глаза слипались по-настоящему.
* * *
Леонид проснулся от пронзительного: «Ку-ка-ре-ку!»
Снилось какое-то грандиозное пиршество. Вернее, в этом сновидении официанты как раз заканчивали накрывать столы и вскоре должны были пригласить гостей к трапезе. Вот только он сам был не среди их числа, в смысле гостей, а почему-то исполнял роль чучела огромного бурого медведя. Гризли, а может, и сибиряка[2]. Чучело стояло на дыбах в прихожей, перед открытой дверью в трапезную, и держало в передних лапах серебряный поднос для визиток. При этом Леонид ощущал себя вполне живым и понимал, что это всего лишь капризы сновидения.
Естественно, что просыпаться на самом интересном месте Леонид не собирался. Он сунул голову под подушку, сверху натянул одеяло и приготовился к дальнейшему просмотру.
Ага, счас… Треклятый петух прокукарекал во второй раз. Еще громче. Словно в самое ухо горланил.
Чертыхаясь и поминая недобрым словом весь куриный род вообще, а также отдельных его представителей в частности, Леонид приподнялся на лежанке и сунулся в окно. Но за мутноватым и пыльным стеклом не было ничего, кроме ночной тьмы.
– Вот зараза… Чтоб тебе в суп попасть!
Леонид попытался улечься удобнее. Но несмотря на мягкость и неожиданное удобство соломенного тюфяка, сон пропал бесследно. А вместе с ним улетучилось и видение лакомства и яств странного торжества. Зато проснулся организм, за последние двое суток употребивший пищи в количестве, соизмеримом недельному рациону Бурого, так сказать, в обычном режиме.
Леонид еще немного поворочался, но понимая, что неизбежность все равно не отсрочить до утра, встал и вышел во двор.
Странно, но снаружи оказалось гораздо светлее, чем можно было подумать, глядя сквозь окно. Наверное, из-за пыли и мутного, «бутылочного» качества стекла. А еще – вполне тепло, поскольку разогретые за день скалы превратились в одну огромную печку. К счастью, не раскаленную, а лишь чуток протопленную.
Леонид огляделся по двору, высматривая сортир. Тот был неподалеку, но доверия не вызывал даже внешним видом.
– Ага, не хватало мне, для полноты ощущений, провалиться в выгребную яму, – пробормотал Леонид. – За такое вполне могут насчитать штрафные очки и заставят втридорога покупать душистое мыло с одеколоном. Нет, мы пойдем по непроторенным тропам…
Он заглянул за угол гостиницы, куда не падал лунный свет. Узрел чуть поодаль от стенки здоровенный валун и поспешил пристроиться рядом с ним на корточках.
– Не спится? – насмешливо произнес знакомый старческий голос прямо над головой.
Вскакивать в столь ответственный момент не рекомендуется ни физиологией, ни гигиеной. Чревато… Впрочем, испуг от неожиданности быстро прошел, поскольку Леонид вспомнил, где уже слышал этот голос.
– Ф-фу, ты, дьявол. Так и заикой стать можно. Не спится? Только я по нужде, а сам чего ночью бродишь?
– Ничего-ничего, – насмешливо ответил тот. – Испуг тоже можно с толком использовать… Если умеючи. Да ты сиди, сиди, ни мне говорить, ни тебе слушать это не мешает. Или ты стеснительный?
– Уже нет, – проворчал Леонид.
– Вообще-то я рассчитывал, что зов Хельга услышит… Но так даже лучше. С мужчинами легче. А рассусоливать времени нет.
– Хельга? В смысле Оля?
– Обойдемся без наводящих вопросов, отрок. Слушай меня. Пытать счастье не торопитесь. Когда на кону вся жизнь, два-три дня ничего не изменят. Используйте их с толком. Обучитесь у наставников всему, что они смогут предложить. А если вдруг чего объяснить не сумеют или не захотят, не берите в голову. Я сам потом вами займусь. Как только освобожусь чуток.
– С чего такая честь? – хмыкнул Леонид.
– Долго объяснять, да и ни к чему сейчас. Запомни одно: как окажетесь на распутье, выбирай правую тропинку. Она приведет вас в лесную избушку. Если все сложится удачно, я буду вас там ждать. Но даже если меня не будет, ничего не бойтесь. А главное, сами никуда не суйтесь. Побродите по округе, отдыхайте…
– Извини, уважаемый, – прервал его Бурый, – у нас другое за… – он едва не ляпнул об эксперименте, но вовремя опомнился и умолк на полуслове.
– Не перебивай, а то не успею сказать все необходимое, – недовольно повысил голос тот. – Если в хижину придут чужие, назоветесь моими учениками, и они вас не тронут.
