линию взорвать ко всем чертям. Аквалангисты знают, куда ставить взрывчатку. Когда они закончат — лично проконтролируйте, чтобы все покинули Третью линию. Не забудьте про пост охраны в северном депо, там вроде до сих пор торчат двое казаков. Сами вы уйдете последним, а когда дело будет сделано — лично доложите Императору, что линия взлетела на воздух. Так что если что-то пойдет не так — ответственность на вас. Это ясно?
— Ясно, — мрачно кивнул Резаков.
— Ах, да... Еще допросите эту крысу. Она же говорящая? Выжмете из неё всю информацию о сектантах. Потом крысу сдать в Имперский институт зоологии. Впрочем, вы настолько глупы, что вас самого можно сдавать в этот же институт, в отдел изучения приматов, Резаков. Вы меня поняли? И прекратите уже хвататься за яйца каждый раз, когда я говорю о крысах!
Глава 197 — Император решает умереть
«Стоял Рюрик на берегах ледяной реки,
И вода несла листья, и тонули в реке первые снежинки,
И был меч Рюрика холодным, как зима, и черно-золотая аура металась над ним.
Рюрик знал, что враг таится в серой и бурной реке,
Ящер в потоке,
Тот кто пожирает Солнце и Дерево,
И убивает магию.
То был бой не за золото,
Не за скот, не за рабов, не за богатства,
А за само сердце магии.
И показалась над рекой чешуйчатая голова,
Рюрик вошёл в холодные воды...»
Сага о Перводреве
Я приходил в себя постепенно, толчками. Как будто срал, страдая сильным запором. Или пытался отлить, болея простатитом. Или блевал, когда тошнить уже было нечем... Ну вы поняли.
Перед моими глазами мелькнул белёный потолок, на потолке крутился и жужжал вентилятор... Но видение померкло, и вновь настала тьма.
Потом я увидел потолок еще раз, и еще, но он каждый раз пропадал.
Наконец я понял, что я лежу на кровати, а какая-то усатая старуха хлещет меня по щекам.
— Отвали, карга, — я оттолкнул старуху, замотанную в черные тряпки.
Я понимал, что я только что прошёл по самому краю смерти и вернулся назад чудом. И видеть рядом с собой ведьму в черном в такой ситуации было не слишком приятно.
Я попытался резко вскочить с кровати, где я лежал, но у меня так сильно закружилась голова, что я обмяк обратно на жесткую подушку.
Я был в маленькой комнатушке, но не один. Судя по виду комнаты, это был какой-то дешевый итальянский отель. Кроме меня в помещении был еще герцог Кабаневич, он стоял у окрытого окна и задумчиво курил сигару. Хорошенькое занятие, пока я тут умираю.
Полётов сидел на стуле, лицом к спинке и глядел на меня. Князь переоделся с момента нашей последней встречи — теперь на нём была яркая гавайская рубашка, верхние пуговицы которой были расстегнуты, на волосатой груди у Полётова висел все тот же деревянный крест.
Кроме двух АРИСТО в комнате была еще только усатая старуха в черном, хлопотавшая надо мной. Старуха была так плотно замотана в темные покрывала, что напоминала арабку.
— Полегче, князь, — посоветовал Полётов, — Сеньорита Гуаритори — лучшая целительница во всем Риме. Она вас достала буквально с того света, а вы толкаетесь и кричите на неё.
— Что? Сеньорита? — я с сомнением посмотрел на старуху, которой на вид было лет сто, не меньше, — А может все-таки сеньора?
— Нет, сеньорита. Княжна Гуаритори никогда не была замужем, так что она сеньорита, — объяснил Полётов.
— Cafone! — хрипло выругалась сеньорита Гуаритори.
— Она назвала вас быдлом, — с готовностью перевёл Полётов, — Княжна понимает по-русски, но не говорит на нём из принципа. Она из старой Римской знати. И я заплатил ей триста тысяч, чтобы она вас спасла.
— Ладно, понял, — я поморщился от очередного приступа головокружения, — Простите меня, сеньорита. Я только что очухался, я не хрена не помню, и я не в себе. Простите. И спасибо, что спасли меня!
Я кое-как приподнялся на постели и поцеловал старухе морщинистую руку самым галантным образом.
— Вы должны мне триста тысяч, князь, — как всегда без обиняков произнёс Полётов.
Я был в очередной раз поражен тактичностью Великого князя. Я только что чуть не сдох, а ублюдок уже требует денег. Я был уверен, что Полётов бы подошёл даже к матери умершего сына на похоронах и потребовал бы у неё бабло, если бы такая мать или её мертвый сынок имели неосторожность задолжать Его Высочеству.
— Я всё вам верну, — пообещал я Полётову, шаря по карманам мундира, — Как только найду свой смартфон...
Вот дерьмо. Я с трудом припоминал, что со мной произошло, но вдруг совершенно ясно вспомнил, что мой смартфон обратился в угольки. Я сам его случайно сжёг, своим собственным огненным заклятием.
— Боюсь, что долг я вам верну, только когда мы выйдем на улицу и я куплю себе новый смартфон... — вздохнул я, — Дайте пить.
Полётов налил из графина на тумбочке воды и протянул мне, я наконец поднялся, сел на кровати и жадно осушил поданный стакан.
— Это бесплатно, князь, — заметил Полётов, — Но вот за отель тоже придется заплатить. Десять рублей.
— Чудесно, — я отер рот, моя жажда чуть притупилась, но пить всё еще хотелось, — Вижу, что вы выбрали самый дешевый отель в Риме, Ваше Высочество. Узнаю Полётовское великодушие.
— Я мог бы просто оставить вас подыхать, — равнодушно пожал плечами Полётов.
Говорил он явно совершенно искренне. Гвозди бы делать из таких людей.
— Ну как он? — спросил Великий князь у сеньориты Гуаритори.
— Sano. Nonc’è pericolo, — хрипло сообщила старуха.
— Славно. Вы нам больше не нужны. Благодарю, княжна.
Полётов вынул смартфон, чуть скривил лицо от мерзкого чувства расставания с деньгами, а потом перевёл госпоже Гуритори её триста тысяч.
Получив перевод, старуха наконец поклонилась и ушла.
— Что она сказала? — поинтересовался я.
— Что жить будете, — на этот раз мне ответил герцог Кабаневич, — Но до этого с вами было очень плохо, князь. У вас почти сгорели все чакры. А сердце было в таком состоянии, что вы могли в любой момент откинуться от инфаркта.
Я попытался активировать ауру, но смог выжать из себя лишь одну синюю искорку, а потом у меня так закружилась голова, что я чуть
