— Ничего, Ларри?
— Да, сэр, конечно, сэр.
И тогда закурил и Джонатан, тоже приоткрыв своё окно.
— Марка пристроил? — спросил, по-прежнему не оборачиваясь, Фредди.
— Ещё нет, сэр, но проблем здесь не будет, сэр, — улыбнулся Ларри.
— Будешь в новую общедоступную отдавать?
— Говорят, это будет хорошая школа, сэр, — кивнул Ларри. — Завтра я поговорю со священником, чтобы Марка приняли в подготовительный класс. С полупансионом.
— Приличное заведение?
— Недешёвое, сэр.
— Резонно, — хмыкнул Джонатан.
О грузе в багажнике они не говорили, будто в самом деле съездили загород природой полюбоваться.
После ленча субботняя торговля затихает, и наступает перерыв до субботнего вечера. Магазины и лавочки закрываются, сворачиваются лотки, а бары, кафе, дансинги, киношки и театры чистятся и готовятся к гульбе. А это уже на других улицах. Так что их машина была единственной на Маркет-стрит, где уже почти все витрины спрятались за стальными шторами. Фредди аккуратно притёр машину к тротуару, и Ларри вышел первым.
— Я открою и предупрежу сэра Крафтона.
Фредди еле заметно усмехнулся тому, что дежурного полицейского и за глаза называют сэром, но промолчал. Таков уж Ларри, и переучивать его нет смысла.
Ларри впервые, войдя в магазин, не запер за собой дверь, а сразу прошёл к телефону, набрал номер.
— Сэр…
— Крафтон. Ты, Левине?
— Да, сэр. Всё в порядке, сэр.
— Принято. Позвони перед уходом. Удачи.
— Да, сэр. Спасибо, сэр.
Ларри положил трубку, вернулся в салон и снова удивился. Пока он звонил, Фредди развернул машину и въехал на тротуар, уперев багажник в дверь. Джонатан уже был в магазине. Когда Ларри подошёл к раскрытой двери, он открыл багажник, и они вдвоём быстро вытащили и положили прямо на пол все три свёртка. Джонатан захлопнул багажник, и Фредди сразу отъехал.
— В мастерскую?
— Да, сэр.
Крякнув, Ларри попытался поднять большой свёрток, и со второй попытки ему это удалось.
Войдя в мастерскую, он каким-то чудом сумел не уронить, а положить на стол. Следом вошёл Джонатан с двумя другими свёртками и последним Фредди со словами:
— Я запер дверь, Ларри.
— Спасибо, сэр, — ответил Ларри, доставая ручную щётку.
Он тщательно смёл со всех трёх свёртков уже подсохшую землю, обтёр их влажной тряпкой.
— С какого начнём, сэр?
Фредди покосился на побледневшее с закушенной губой лицо Джонатана и улыбнулся.
— Давай с большого, Ларри, — и совсем тихо по-ковбойски: — Подбери повод, н-ну!
Джонатан перевёл дыхание и заставил себя улыбнуться. Ларри тем временем открыл ящик с грубым инструментом, достал большой нож и ловко разрезал плёнку, оглядел брезент и покачал головой.
— Всё-таки подгнил, придётся срезать, сэр.
— Режь! — бесшабашно весёлым голосом ответил Фредди.
Ларри содрал и бросил на пол плёнку и брезент, и Фредди ногой оттолкнул их к двери. На столе лежал тёмный кожаный чемодан с неожиданно блестящими замками и уголками. Ларри сменил нож и стал вырезать замки.
— Зачем? — удивился Джонатан. — Можно же открыть.
— Они запаяны намертво, сэр, — ответил Ларри и добавил, откладывая их на дальний конец стола и берясь за уголки. — Они серебряные, сэр.
Фредди присвистнул.
Срезав и так же отложив уголки и петли, Ларри отделил крышку, поднял её и отбросил к двери: он тоже волновался.
Снова плёнка? Но сквозь неё просвечивало что-то тусклое жёлтое… Эту плёнку Ларри развернул и с усилием, двумя руками поднял большой, во весь чемодан золотой семисвечник и поставил его на стол.
— Литой?! — вырвалось у Джонатана.
— Да, сэр, — ответил Ларри, вынимая жёсткую внутреннюю перегородку, отбрасывая её к двери и снова погружая руки в чемодан. — Он называется… менора, сэр. Да, сэр. Хозяин именно так называл его.
Ларри вынимал свёртки, разворачивал тяжёлые, словно отсыревшие куски бархата, и на его ладонях вспыхивали разноцветными искрами колье и диадемы, чаши и шкатулки, старинные табакерки и кубки, искусно сплетенные ожерелья и серьги к ним, и всё в россыпи мелких бриллиантов и изумрудов, сапфиров и рубинов, цепи с подвесками и без них, старинные фигурные шпильки для дамских шляп, золотые и вырезанные из полудрагоценных камней фигурки людей и животных, брошка-павлин с длинным трепещущим хвостом, переливающимся всеми цветами радуги, золотая вазочка с букетом сапфировых фиалок… На столе уже тесно, а Ларри всё вынимал и вынимал.
— Вот… она была большой… оригиналкой, — говорил Ларри. — После её смерти это вернули, и даже компенсации не взяли, как на хранение, но Хозяин говорил, что из суеверия.
Золотая паутина во всю грудь с пауком из чёрных бриллиантов с рубиновыми глазками. И к этому серьги. Тоже паутина, но свёрнутая в кульки и с бриллиантовыми мёртвыми мушками внутри кульков.
В самом низу, под ещё одной перегородкой, лежали мешочки с мелкими цветными камнями, жёлтые грубые неправильной формы бруски и один такой серый.
— Сырьё, сэр, — улыбнулся Ларри, выкладывая их. — Золото, а это платина. Серебра было немного, и оно всё ушло на чемодан.
Остатки чемодана он отложил к двери и, не дожидаясь уже слов Фредди или Джонатана, взялся за шар. Плёнка, брезент… и тусклый желтовато-белый чуть бугристый шар почти правильной формы.
— Воск, сэр, — Ларри улыбнулся как встрече со старым знакомым. — Там камни, только первый класс, от четырёх каратов и больше, сэр. Расплавить сразу? Их там… да, всего сто сорок три, сэр.
Джонатан молча покачал головой. Говорить он не мог.
В последнем свёртке оказалась маленькая, сплетённая из золотой проволоки театральная сумочка без цепочки. Ларри пинцетом разогнул проволоку, стягивающую замочек, открыл, заглянул и, удовлетворённо кивнув, протянул её Джонатану.
— Возьмите, сэр. Это вам.
— Мне?! — изумился Джонатан. — Зачем?!
— Здесь код и ключ ещё от одного сейфа, сэр. В другом банке. Там документы на всё это.
Джонатан покачал головой.
— Это всё твоё, Ларри.
— Сэр, — бесстрашно возразил Ларри. — Я могу прийти в банк? Даже если бы знал, в какой. Кто там будет разговаривать со мной? И ещё, сэр, вы же владелец земли, где это хранилось.
После секундной паузы Джонатан кивнул и взял сумочку. — Хорошо, я улажу с банком.
Открыл сумочку и переложил её содержимое в свой носовой платок, получившийся свёрток убрал в карман, а сумочку протянул Ларри.
— Я ещё только учился, сэр, — извиняющимся тоном сказал Ларри, забирая сумочку. — Разумеется, сэр, это только в переплавку.
— Да нет, Ларри, — рассмеялся Джонатан. — Просто так удобнее.
— Разумеется, сэр. — Ларри обвёл рукой сверкающий искрящийся стол. — Можно убирать, сэр?
— Да, конечно, — кивнул Джонатан. — Помочь?
— Благодарю вас, сэр, — Ларри рассмеялся этому как шутке.
Он открыл внутренний сейф, переставил опустевший ящик заказов, освобождая место, и стал закладывать слитки и восковой шар. Мешочки с цветными камнями и серебряный лом легли в наружный сейф, туда же отправилась и сумочка. Закрыв сейфы, Ларри оглядел стол и вышел в кабинет. Открыл там сейф и стал переносить и укладывать вещи по какой-то своей системе.
Фредди подтолкнул Джонатана, и они вышли из мастерской в кабинет, сели на диван. Фредди достал сигареты.
— Здесь можно курить, Ларри?
— Разумеется, сэр.
Заполнив сейф самым, на его взгляд, ценным, Ларри открыл шкаф-витрину и поставил туда несколько золотых и резных фигурок, кубков, шкатулок и вазочку с фиалками, а на нижнюю полку — семисвечник, закрыл, открыл соседний глухой шкаф — не сейф, но достаточно надёжный — и уже там расставил и разложил остальное. Фредди кивнул, и Джонатан понимающе улыбнулся.
— Там так же было?
— Наверное, — тихо ответил Фредди. — Я ничего этого не видел, шкафы были со шторками.
Ларри позволил себе услышать и откликнуться.
— Этого уже не было, оставалась мелочь, сэр, и заказы.
— Сейф напоказ? — хмыкнул Фредди.
— Да, сэр, — улыбнулся Ларри, закрывая шкафы.
Фредди легко встал и пошёл в мастерскую, собрал обрывки плёнки и брезента в аккуратный тючок, оглядел остатки чемодана.
— Кожа хорошая, но всё-таки попрела. Выкидываем.
— Да, сэр, — не стал спорить Ларри.
Встал и Джонатан.
— Я думаю, на сегодня здесь всё. Открытие в час, успеем подготовить. Ты как, Ларри?
— Да, сэр, — Ларри посмотрел на часы. — Вы правы, сэр.
И снял телефонную трубку. Звонок домой. Марк сообщил, что у него всё в порядке, больше звонков не было.
— Молодец, сынок. Я скоро буду.
И снова набрал номер.
— Крафтон, — откликнулся на его «алло» уже другой, более молодой голос. — Левине?
