Она несколько минут лежала на спине, приводя мысли в порядок. В какой-то книжке она читала или слышала от специалистов, что настоящий, редко кем достигаемый в полной мере экстаз у женщин ничем не отличается от эпилептического припадка со всеми клиническими признаками. Вот его она сейчас наверняка и пережила… Слабость в теле, и одновременно – переполняющее всё её естество, медленно перетекающее во что-то другое ощущение мучительного сладострастия.
Прямо как в «Фаусте» – «Остановись, мгновенье, ты прекрасно!».
Император встал, обернул вокруг бёдер полотенце, сел к столу. Налил себе большую чарку, залпом выпил, закурил толстую папиросу. Посмотрел на Сильвию с улыбкой.
Она села, сжав колени, по-прежнему несколько не в себе.
– Понравилось? – спросил Олег.
Леди Спенсер кивнула. Язык ей ещё не совсем повиновался.
– Иди ко мне. – Он указал на соседнее кресло. – Глоток доброй «Зубровки» сейчас не помешает…
Они выпили по одной и по второй, восстанавливая душевное равновесие, перебрасываясь малозначительными словами, потом Император взял Сильвию за руку и снова повлёк к постели.
– Давно мне такие способные любовницы не попадались, – сообщил он, касаясь губами её груди. – Задержишься у меня денька на три? Переговоры обещают быть трудными… Он провёл большой и тяжёлой ладонью с мозолями от сабельной рукояти и лопаты, которой окапывал деревья в саду, по самому нежному и восхитительному месту женского тела. – А всё же скажи, дорогая, зачем муж тебя ко мне прислал? Сам не мог, подходящего порученца не нашёл? Или что?
Царь и в постели с самой прелестной женщиной – царь. Непонятностей не любит. Другие, бывает, боятся, а он чего бы то ни было бояться в пятнадцать лет навсегда отвык. Так что просто не любил.
– Всё очень просто, Ваше Величество. – Сильвия перенесла руку Олега с того места на грудь. Ей так больше нравилось. – Алексей, прежде всего, сейчас очень занят. Кроме того, я дипломат на несколько порядков лучше его, если тебе интересно. Когда-нибудь расскажу подробности, если сохраним дружеские отношения. Ну а, last but not least, я на самом деле захотела лично познакомиться с человеком, сумевшим совершить невозможное…
– Это ты о возрождении самодержавия? – спросил Олег.
– Сначала я имела в виду только это. Сейчас – не только…
– Ну, в таком случае, может быть, и ты меня чем-нибудь удивишь?
– Постараюсь. – Сильвия встала на колени, оперлась рукой о его плечо. Внимательно посмотрела на Олега прищуренными кошачьими глазами. Наваждение кончилось. Она снова старший координатор, а не горничная юного графа Толстого, Льва Николаевича. – Вы меня удивили, Ваше Величество, теперь я вас удивлю.
Ляхова вызвали в кабинет к Императору часа через три. На такое время он примерно и рассчитывал, поэтому успел почти полностью протрезветь. Совсем – не следовало: Олег Константинович не любил «умников, до вина не охочих», резонно полагая, что адъютант, получивший приказ отдыхать и веселиться, этим и должен заниматься. А то мало ли что ему в голову придёт? Но точно так же он не терпел и пьяниц, не способных после гвардейской пирушки до рассвета явиться на утренний развод в полном порядке.
Они с Сильвией тоже были слегка навеселе, но по виду его самого и госпожи Берестиной невозможно было представить, что они занимались чем-то ещё, помимо дипломатии.
На большом столе лежала карта фёстовской России, точнее нынешней Империи, где Сильвия толстым красным карандашом обозначила существующие в том мире границы. Их вид вызывал у Олега Константиновича почти физическое отвращение.
– Это же надо, как всё просрать умудрились господа большевички, – сказал он Ляхову, не стесняясь присутствия дамы. – Стоило русскую кровь триста лет проливать ради вот этого… – Он раздражённо бросил поверх карты карандаш.
– Сильвия Артуровна мне в общих чертах доложила, что у них там творится. Помочь землякам надо, никаких сомнений. Она берётся устроить мне встречу с их президентом. Однако предупредила, что сама очень сомневается в успехе. Я с ней во многом согласен. Не любят «демократические правители» с нами, тиранами, дела иметь, властью, суверенитетом поступаться. По нашему Каверзневу знаю, сколько его уламывать пришлось, едва ли не угрозой военного переворота припугнуть, хотя на моей стороне и народ был, и Конституция. Давай теперь ты – выкладывай свои соображения, «пересвет-генштабист»… – прозвучало это наименование вроде и уважительно, но с долей иронии.
– Слушаюсь, Ваше Императорское Величество. Разрешите шашку снять?
– И шашку снимай, и мундир. Если рубашка чистая, – пошутил Их Величество. – Садись, говори, что думаешь, и без этих… титулов. Пить будешь?
– Как прикажете, Олег Константинович.
– Тогда так прикажу. По одной все вместе – за благополучное начало переговоров между тремя великими Россиями…
По искоркам в глазах Сильвии Вадим понял, что термин «переговоры» Государь толкует весьма расширительно.
– Дальше – каждый употребляет по настроению, памятуя слова из Указа Государыни Императрицы Екатерины Великой: «Гостям есть вкусно и сладко, пить обильно, но дабы каждый мог найти свои ноги, выходя из дверей…» Нам сегодня ещё парадный ужин в честь дорогой гостьи предстоит…
«Дорогая гостья, – подумал Ляхов, – уж такая дорогая! Вот что бы было, если их взять и поженить? Если она с Берестиным официально нигде не зарегистрирована и не венчана – никаких ведь династических препятствий. Герцогиня английская почти что повыше, небось, захудалой принцессы Фике[187] будет… Лихо выйти может, если, конечно, всех знавших её раньше не пересажает и не перестреляет. Бывали прецеденты».
– Я тебя, Вадим, сейчас спрашивать буду по всем вопросам, на какие мне Сильвия Артуровна ответы дать не смогла, не успела или не захотела. В её присутствии. Только потом все вместе думать станем, – сказал Император, причём – на полном серьёзе, сейчас шуточками в его голосе и не пахло.
– Так точно, Олег Константинович. Для того вы нас и держите, – снова малиново[188] призвякнул шпорами полковник.
– Ну и хватит болтать. Я тебя слушаю.
Для начала Ляхов доложил Императору, что их с Чекменёвым проект о снабжении боевых формирований Катранджи оружием из двадцать пятого года не встретил никаких возражений у Верховного Правителя Петра Николаевича Врангеля. Девать это добро всё равно некуда, воевать Югороссия в ближайшие десять лет ни с кем не собирается, а помочь внукам – святое дело.
Сильвия при этих словах утвердительно кивнула.
