Порядок, правда, навели, но тем не менее… Кстати, немецкая разведка это дело откровенно прошляпила. А ведь немцы имели шанс очень неплохо наподдать французам, пока у тех царил полный бардак.
Так что, если подумать, нечего удивляться, что во Втором рейхе миротворцы взяли верх. Ведь русская армия сковывала 49 % германо-австрийских войск. Поучалось — немцы решили удвоить свои силы на Западном фронте. Ведь, как ни крути, для Германии главным фронтом был Западный. Начиная войну, она собиралась воевать прежде всего с Францией. А остальные, ну, разве что, кроме Австро-Венгрии, могли вести себя ну очень по-разному.
В общем, дело кончилось хорошо и почти не больно. Народные массы удалось успокоить. Благо, Чернов числился типа революционером. Тем более, что Виктор Михайлович принадлежал к меньшинству социалистов-революционеров, которые всегда выступали против войны. Он даже присутствовал на знаменитой Циммервальдовской конференции.[35]
Хотя революционером он давно быть перестал. Да, по-моему, никогда им и не был. Как и многие в начале века, он рассчитывал, что власть испугается террора и пойдет на демократические реформы.
Но, как бы то ни было, вернувшийся в Питер вооруженный народ вел себя довольно мирно. Возможно, они «перегорели» в ожидании корниловцев. Хотя несколько офицеров были убиты, а какое-то количество получило травмы разной степени тяжести. Это те, кто имел глупость громко на улицах говорить, что сепаратный мир является предательством.
По этому поводу, кстати, я разразился статьей в «Рабочей окраине», под псевдонимом, разумеется. Она называлась «Кого мы предали?» В ней я поведал о своеобразном поведении союзничков, которые всю войну откровенно на нас ездили. Сведений из будущего я практически не использовал. Хватало и всем известных фактов. Просто в этом времени мышление у людей было другое, менее циничное — никто не мог поглядеть на вещи под таким углом. Сталин мою статью очень хвалил — он-то сразу понял, кто автор. Я продолжал сотрудничать с «Правдой» — и мои материалы Виссарионович читал постоянно. Кстати, статья понравилась и Ленину. Хотя он был без понятия, что её написал сотрудник партийной газеты, с которым он вежливо здоровался при встречах в редакции. Ильич всем показывал материал, говоря — вот учитесь, как надо вести агитацию.
Статью перепечатали многие газеты, в ответ правые подняли вой. Дело тут даже не в моих талантах. Просто прямо выступать против мира было чревато. «Новое время» попробовало — так в её редакции устроили небольшой погром. И, судя по тому, как он проходил, никто его специально не организовывал. Ну, достала народ война! А наезжать на мою статью — это была вроде как литературная полемика. Хотя, честно говоря, никаких внятных аргументов выставить оппоненты не сумели- всё тот же бред про всех уже доставшие общечеловеческие, простите «европейские гуманистические ценности», «святость союза» и так далее.
Сразу же после разгрома корниловщины всплыли сведения про офицерскую «пятую колонну» в городе. Кинулись ловить генерала Сидорина, который все основные события просидел в «Вилле Родэ». Но он, как и в моей истории, скрылся в неизвестном направлении с большой суммой денег.
По доходившим до нас сведениям, разнообразные представители Антанты и их местные подельщики метались по городу ошпаренными кошками, щедро раздавая деньги. В последнем особенно преуспели американцы — просто у них денег было больше. Я ждал, когда дойдет очередь до нас. Я дождался. Примерно через неделю после смены правительства Миша являлся в редакцию очень довольный.
— Ты знаешь, я тут виделся с одним мистером. Он предлагал мне сто тысяч долларов сразу и хорошие деньги дальше, если я переду на сторону противников мира.
— А ты?
— За кого ты меня принимаешь? — Слегка обиделся мой коллега.
— Я принимаю тебя за умного еврея. Тебе бы помешали сто тысяч? Взял бы — и послал бы их к черту. Они бы что, в суд на тебя бы подали?
Миша несколько опешил.
— А что, в Америке так принято?
— В Америке это нормальная деловая этика. Надул партнера, но если всё по закону — ты герой. Украл, не поймали — значит, ты герой.
Миша помолчал, а потом сказал без своей обычной иронии.
— Это что ж за мир такой? В царской России, конечно, и обманывали друг друга, и воровали, но хотя бы этим не гордились. Хотя… Всякая сволочь, разжиревшая на военных подрядах, как раз гордится тем что нажилась на солдатской крови. Знаешь, я начинаю понимать большевиков и анархистов.
Но вообще-то союзнички, по крайней мере, пока, поделать ничего не могли. Выступать за продолжение войны было просто страшно. С фронта стали доходить сведения, что тех из офицеров, кто рискнул назвать сепаратный мир предательством, солдаты просто выводили на бруствер и расстреливали.
С немцами новое правительство довольно быстро установило связь. Официального перемирия пока не объявили, но боевые действия на фронте практически полностью затихли. В Питере спешно собирали делегацию для мирных переговоров. Которые, вот уж смех, должны были состояться в Брест-Литовске. В делегацию были включены представители от ЦИК. Большевики туда не попали. Точнее — они и не слишком стремились попасть. Пара большевиков имелась только в неопределенном статусе «наблюдателей». Такая была у них хитровыпендренная политика.
С большевиками вышло вообще интересно. Через два дня после августовского кризиса, как уже успели окрестить события, собралось ЦК, причем в расширенном составе — кандидатов тоже пригласили. Меня там, понятное дело, не было, но партия — это та же деревня, там все и всё узнавали очень быстро.
А вопрос-то у большевиков стоял очень серьезный. Ведь по сути, перефразируя Высоцкого, из колоды у них утащили туза. Свою пропаганду большевики строили вокруг прекращения войны. Война если ещё и не прекратилась, но к этому всё шло. Потому что немцы, ничуть не скрываясь, стали снимать с фронта свои части, даже не дожидаясь начала переговоров. Видимо, у них на эти дивизии уже имелись какие-то планы, не связанные с Россией. Конечно, можно было бы заподозрить в этом какую-то особо изощренную военную хитрость — но такие навороты были не в стиле Первой мировой войны. Тем более, что немцы наверняка знали: уж что-что, а фронтовая разведка у Русской армии была поставлена великолепно.
Итак собрались большевистские главари о делах своих скорбных покалякать. И тут же, как и следовало ожидать, обнаружился полный разброд мнений. Разумеется, кто-то был за немедленное вооруженное восстание. Дескать, пока народ не остыл от «корниловской» мобилизации, надо действовать. Противоположную позицию озвучивали Каменев и Зиновьев. Они явно радовались, что дело так повернулось. Я всегда удивлялся — почему они вообще оказались в большевиках? У них была явно меньшевистская психология — то есть, стремление избегать резких движений. Да и любых иных движений тоже. Эти двое товарищей стояли за переход на мирные рельсы — вхождение в правительство, в котором большевикам предлагали пару портфелей — правда, далеко не самых важных. При этом было очевидно, что Каменев и Зиновьев сами не прочь стать министрами.
