Остальные полезли наверх. Штурмовики занимали позиции за огневыми точками и в орудийных башнях.
Эти последние минуты, когда еще можно было выбраться из форта, не опасаясь, что тебя тут же нашпигуют пулями и осколками, Мазуров использовал, чтобы до помутнения рассудка напиться чистым воздухом. Он стоял в пустом проеме, сняв с себя ненавистный противогаз, утирал пот со лба и дышал, дышал, дышал.
Голова начинала кружиться. Ветер приятно обвевал кожу на лице.
Купола башен блестели от осевшей на них влаги. Мазуров пожалел, что дождь закончился. Он с удовольствием подставил бы под него лицо и только сейчас понял, что горло пересохло, а на губах — корка крови. Мазуров отстегнул от пояса фляжку, несколько раз глотнул, почти захлебываясь.
С востока шел непрекращающийся гул, далекий, как громовые разряды в небесах, которые, профильтровавшись сквозь облака, стали совсем слабыми. Там все багровело, будто наступал рассвет, но для восхода солнца еще было слишком рано. Он наступит спустя два часа. А там — на востоке — артиллерия Брусилова смешивала с землей укрепления австро-венгров…
Предвидя, что впереди его ждут очень напряженные дни и времени для сна почти не будет, Брусилов накануне наступления спать все же не ложился.
— В гробу отосплюсь, — отмахивался он от адъютанта, который настоятельно просил командующего отдохнуть хоть часок.
— Полноте вам, Алексей Алексеевич, вы еще меня переживете, — говорил адъютант, годившийся генералу во внуки.
— Льстец.
Впрочем, спать действительно не хотелось, и даже сними он сейчас мундир и попробуй сомкнуть глаза, расположившись в кровати, все равно бы мучился от бессонницы и только себя бы извел.
«Годы, наверное».
Но у других в таком возрасте, да еще если учесть, что пришлось ему испытать за свою жизнь, в такую погоду начинает ломить все тело, а он по-прежнему бодр и подтянут. Радоваться надо. Но Брусилов отчего-то волновался и сам не понимал причину этого. Ведь за эту войну он и наступал и отступал уже не раз, мог бы уже привыкнуть к этому и воспринимать все более спокойно, не так близко к сердцу. К тому же механизм, запущенный им, будет работать помимо его воли и независимо оттого, спит он или бодрствует. Артиллерия фронта обстреляет австро-венгерские укрепления на многих участках фронта, а потом на них двинутся десятки тысяч солдат и сотни танков, которых с воздуха будут прикрывать армады аэропланов. Пройдет не один час, прежде чем наступит время вмешаться в события и ему.
Он думал о штурмовиках, которые отправились в форт, и хоть внушал себе, что известий от них ждать не стоит, что вся операция обречена на провал, все равно никак не мог отделаться от мыслей, что все еще может получиться — они походили на какие-то детские мечтания о чем-то несбыточном, но вполне осуществимом, если очень этого желать.
Зря он на что-то надеялся. Разочарование с каждой минутой росло. Он совсем отчаялся, когда пришло время для артиллерийской подготовки.
«Ну что же, я на них и не рассчитывал».
Он вышел на улицу и смотрел, как там на западе все пылает, озаряясь до небес красными всполохами, будто там тонет, да все не может утонуть, солнце, которое должно уже было исчезнуть несколько часов назад. Он сам провожал его взглядом.
Ветер доносил бесконечный, непрекращающийся гул, похожий на предвестника кошмарной бури, которая сметет все, что попадется на ее пути. Не стоит ее опасаться. Ведь этот огненный вал идет на запад.
Шифровка от штурмового отряда.
Из-за гула Брусилов поначалу не разобрал слов, потому что они тоже казались частью этого гула, обернулся на голос. Рядом стоял адъютант, протягивая листок бумаги.
— Что там? Читай.
— Форт полностью захватить не удалось, — адъютант остановился, точно не мог разобрать слов.
— Я так и знал, — кивнул Брусилов.
— Они взяли два верхних этажа и все орудия, — в голосе адъютанта появилось удивление, — готовятся к отражению атаки. Просят поддержки с воздуха.
— Хм, что ж ты сразу о главном не сказал, ротозей? Что значит — форт не взяли полностью? Если они захватили орудия — то они взяли этот чертов форт. Пусть шифровальщики сообщат им, что поддержка с воздуха будет, я распоряжусь поднять в воздух эскадру Страхова, и сообщи Деникину, чтобы поторопил свою «Железную» дивизию. В его же интересах поторопиться. Не думаю, что штурмовики долго продержатся.
В санитарной комнате для всех раненых места не нашлось. Их пришлось отнести на этаж выше, ведь большинство из них самостоятельно передвигаться не могли, и в том случае, если австро-венгры все-таки вырвутся из каменного мешка, раненые штурмовики совсем будут беззащитны. Их перебьют за несколько минут. Даже если им оставить оружие, они не смогут сопротивляться.
«Мы потеряли инициативу, — думал Мазуров, — теперь главное — удержать то, что уже захватили».
Иприт выветрился. Раненым сняли противогазы, хоть как-то облегчив страдания, но они держались стойко, почти никто не стонал, а если и слышались стоны, то это только от тех, кто уже впал в беспамятство и не мог себя контролировать, до крови прикусывая губы, чтобы с них не сорвался крик боли. Живым-то тоже сейчас несладко, забот множество — забрать боеприпасы у мертвых штурмовиков, а то свои уже на исходе, приготовиться к отражению атаки…
Кого-то перевязывали, а то кровь все никак не хотела останавливаться, проступая через бинты, другим смачивали пересохшие губы, кололи обезболивающее, пока на это еще было время. Начнется атака — о раненых совсем забудут, принесут новых и положат рядышком.
Бетонный пол был холодным. Полежишь на таком с часок — совсем окоченеешь, кровь начнет стыть в жилах, уйдет боль, как от анестезии, а вместе с ней и жизнь. Под тела подложили одеяла, найденные в одной из комнат, и ворохи одежд, снятые с мертвецов.
Верхний этаж стал напоминать осажденный госпиталь. Над головами, над многометровой толщей воздуха и бетона, там, где-то на поверхности, рвались бомбы, осыпая ее осколками, как каплями дождя.
Мазуров услышал рокот приближающихся бомбардировщиков, когда их еще укрывала темнота, посмотрел в небеса, стараясь разглядеть их тела, и ему почудилось даже, как отблески звезд и луны играют на стеклах кабин и пропеллерах.
Нагруженные бомбами, бомбардировщики тянулись медленно, точно после сытной еды, когда совсем не хочется двигаться. Но прежде чем они появились, обстановку, видимо, разведали истребители, а Мазуров их так и не увидел, всецело занятый тем, что происходило в форте.
Он побежал быстрее внутрь.
