Служанки, наложницы и маленькие девочки появляются перед мужчинами нагими.
Во дворце царя женщины ходят нагими и с открытыми лицами.
В знак почтения черные посыпают себя пеплом и землей.
Гриоты, когда выступают со стихами, не проявляют к султану почтения.
Многие едят падаль — трупы собак и ослов.
Ибн Баттута пробыл в Мали при мансе Сулеймане восемь месяцев. Возвращался он в несколько этапов. Сначала он добрался на верблюде до Мемы, путешествуя в обществе купца по имени Абу Бакр. Потом на пироге отправился по реке через страну сонгаев. Верблюдом он воспользовался из экономии (которую в других людях, особенно в царях, Ибн Баттута не одобрял), так как лошадь обошлась бы ему в 100 дукатов. Проведя с месяц в Гао, Ибн Баттута присоединился к каравану, шедшему в Такедду, с которым отправляли, между прочим, 600 рабынь в Сиджильмасу и Фес.
В Сонгай Ибн Баттуте был подарен молодой раб, а в Такедде он купил себе рабыню, хотя они и стоили там дорого, так как жители этого торгового центра были, по его словам, богаты. Хорошо воспитанная рабыня, такая, какую купил себе Ибн Баттута, стоила 25 дукатов.
Говорят, что в отчетах Ибн Баттуты отражается типичное для арабов презрительное отношение к черным, но надо сказать, что он готов отдать должное африканцам, когда они того, по его мнению, заслуживают. И совершенно ясно, что много странствовавший араб не стал бы сравнивать малийский двор с другими, которые он повидал, если бы обстановка и этикет в Мали не были бы сопоставимы с другими дворами того времени, и вряд ли он так жаждал бы получить в Мали такое же уважительное обхождение, что и в других местах.
С исторической точки зрения стоит помнить, что при мансе Сулеймане Мали уже пережило эпоху своего расцвета. Начинали давать о себе знать и внутренние интриги, на что указывает случай, описанный Ибн Баттутой:
Во время моего пребывания произошло так, что султан разгневался на любимую жену, которая была дочерью его дяди по отцу. Ее звали Каса, что значит царица.
По суданским обычаям, она была соправительницей царя и ее имя упоминалось вместе с его именем. Государь заточил ее в тюрьму вместе с одним военачальником и взял на ее место другую жену, Бандью, которая не была царской крови.
В народе много говорили об этом и не одобряли поступок царя… В защиту Касы выступали и военачальники, и потому царь вызвал их в помещение совета, и переводчик сказал им от имени мансы: «Вы много говорите в защиту Касы, но она виновна в тяжком преступлении». Затем привели одну из невольниц Касы, с колодками на ногах и руках. Ей сказали: «Рассказывай все, что знаешь». Рабыня рассказала, что Каса послала ее к Джаталю, двоюродному брату царя, который бежал от мансы в Канбурнй. Каса призывала его свергнуть с престола царя и сообщала ему, что она и вся армия готовы признать царем его. Когда военачальники услышали это, они сказали: «Действительно, это серьезное преступление, и она заслуживает смерти».
Таким образом, манса Сулейман вовремя узнал о существовании заговора и решительными действиями спас свое положение. Цари, которые становились у кормила власти в Мали после него, не всегда были столь удачливы: заговоры и распри из-за престолонаследия следовали одни за другими, и царская власть стала ослабевать. Вершина расцвета второго западносуданского золотого королевства безвозвратно миновала.
Мали утрачивает гегемонию
После мансы Сулеймана в Мали начинается период упадка. Историки, правда, представляют иногда это падение слишком быстрым, однако несмотря на слабых правителей, Мали еще долго сохраняло свое господствующее положение в Западном Судане.
Историю Мали 1360–1390 гг. мы знаем в основном по Ибн Халдуну, а также дополняющим его, а иногда расходящимся с ним данным устной традиции. После мансы Сулеймана за корону Мали боролись сын Магана I — Мари Дьята (в традиции Хаманы его называют Конгудугу Камисса) — и сын самого мансы Сулеймана — Камба, которому отец передал власть, так же как манса Муса передал власть Магану I. После девяти месяцев борьбы Камба был вынужден отказаться от короны в пользу Мари Дьяты II, который в момент смерти отца был малолетним и которого манса Сулейман в свое время отстранил от власти.
Ибн Халдун выносит однозначный приговор Мари Дьяте II, и устная традиция не находит ничего хорошего в этом государе, который стремился жить так же роскошно, как его дед манса Муса. Последствия были соответствующими: экономическое положение страны заметно ухудшилось. Престиж самого царя, его репутация не улучшались от того, что он пытался, увеличивая налоги, собирать с народа все новые богатства взамен попусту растраченных. Мари Дьяту помнят в Мали как жестокого самодержца, его влияние на ранее хорошо действовавшее централизованное правительство было исключительно вредным. Он пробыл у власти 14 лет (1360–1374).
Сын умершего от сонной болезни Мари Дьяты II — манса Муса II (по устной традиции Хаманы — Фатима Муса) — стал его преемником, хотя был правителем только по титулу. Настоящую власть держал в своих руках его великий визирь, или первый министр, которого знают под именем Мари Дьяты.[64] Этот первый министр, судя по всему, был энергичным правителем. Он укрепил малийское войско и осуществил новые захваты земель на востоке государства.
По Ибн Халдуну, манса Муса II отличался от своего отца тем, что был справедлив и следовал законам страны. Но, судя по всему, он был слабым правителем, иначе нельзя объяснить, почему власть перешла в руки министра. Манса Муса II умер в 1387 г., и царем стал его брат Маган II, которого традиция Хаманы называет Кида Тенин Маган. Он правил, однако, только год, после чего, согласно преданиям, бежал в Киту, где и стал властелином. Но он не пожелал навсегда остаться там и ушел с частью клана Кейта на юг; в конце концов он создал объединение Кейта в Хамане на верхнем Нигере.
После Магана II власть вновь захватил визирь, который правил на сей раз, не пытаясь использовать никого из законных правителей в качестве ширмы. Сантиги (или Сантаки)[65] был у власти лишь два года (1388–1389), несмотря на то что пытался упрочить свое положение женитьбой на вдове Мари Дьяты II. Он был устранен Маганом III.[66] Новый манса, возводивший себя к мансе Гао, сыну Сундиаты, пришел к власти в 1390 г. Его называли также Махмуд.
Судя по описанной выше борьбе за власть, малийский царский двор переживал на рубеже столетий кризис. Единственным правлением в конце XIV в., когда положение Мали оставалось прочным, было время Мусы II, да и тогда реально правил его визирь. Первыми признаками ослабления центрального правительства были миграции за пределы Мали и разделение клана Кейта. Ниань относит рождение переселенческого поселения из клана Кейта на верхнем Нигере именно к этому времени.[67]
По устной традиции, два царевича из клана Кейта — Серебанджугу и Гбере — вернулись в Ниани, укрепив предварительно свое положение в Диоме. Они хотели освободить город от осаждавших его фульбских племен из Вассулунке. Им это удалось, и они начали править в Мали. Ниань считает, что Серенджугу был тем царем, которого знают под именем Мусы III. Мансу Гбере он отождествляет с мансой Ули II.[68] Оба они правили в начале XV в.
Примерно в 1400-х гг., как сообщается, на Мали было совершено нападение со стороны Сонгай (Гао). Но настоящее выяснение отношений между ними и затем переход гегемонии в Западном Судане к Сонгай произошли, однако, спустя добрых полстолетия, во времена ши Али Бера (Али Великого). Тогда же, в начале XV в., Мали теснили и племена моей под предводительством царя Бонга. Моей, которые не приняли ислама, считали Мали своим главным противником в Западном Судане. Одним из основных объектов нападений моей был Томбукту, процветающий центр торговли и культуры. Оборона города была слаба, и моей легко овладели им, обратив в бегство представителей государственной власти Мали. Говорят, что моей убили много горожан, разграбили и разрушили постройки, а затем отступили. Когда моей ушли, представители царя Мали вернулись, но прежний авторитет был ими утрачен. Туареги, жившие близ Томбукту, также заметили ослабление власти малийского царя и, ободренные этим, начали в свою очередь теснить Томбукту. Горожане жаловались, что «царь, который не в силах защитить город, не имеет права быть его господином».
В 1435 г., когда Томбукту взял вождь туарегов Акил, город был окончательно потерян для Мали. Хотя в восточной части страны, где Гао-Сонгай постепенно укрепляло свои позиции, власть Мали мало-помалу рушилась, малийские цари сумели сохранить почти в неприкосновенности подвластную им территорию на Западе и на побережье Атлантики. В тех краях единственными государствами, отколовшимися от Мали, были Текрур и Дьолоф.
