Дуга же, переводчик, стоит в дверях в великолепной одежде из превосходного тончайшего шелка, на голове его тюрбан с каймою — черные очень искусны в свивании тюрбанов. На шее дуги висит меч в золотых ножнах, на ногах — сапоги со шпорами. В руках у него два дротика, один золотой, другой серебряный, а острия их из золота. Военачальники же, правители, паши или евнухи, люди из месуфа (торговцы — берберы и сараколе) сидят вне помещения совета на широкой площади, окруженной деревьями. Перед каждым начальником его воины с копьями и луками, рожками (рожки сделаны из бивней слона) и другими музыкальными инструментами, сделанными из тростника и тыкв. У каждого военачальника есть колчан, который он вешает между лопаток, а в руке держит лук и сидит верхом на лошади.
Переводчик был важным лицом при дворе мансы Сулеймана: все, кто хотел говорить с царем, должны были обращать свои слова к нему через переводчика. Иногда царь проводил аудиенцию и вне здания. Ибн Баттута описывает и эту церемонию.
Тогда под деревом сооружают возвышение, к которому ведут три ступени. Оно называется ал-банби. Его покрывают шелком, кладут на него подушки, над ним поднимают балдахин, который напоминает шелковый шатер, на его вершине золотая птица размером с ястреба. Царь выходит из дворца через боковую дверь, в руке у него лук и на плече колчан. На голове государя золотая шапочка, которая закреплена золотой тесьмой, над ней поднимаются концы длиной в шибр,[63] по форме напоминающие ножи. Чаще всего он облачен в тунику из красной ворсистой европейской ткани, именуемой ал-мутанфас. Сзади него выходят 300 вооруженных рабов. Перед государем выходят певцы, в руках у них золотые и серебряные свистки конборо (букв. «жаворонки»). Государь шествует медленно, с достоинством, порой даже останавливаясь. Когда он доходит до ал-банби, то останавливается и смотрит на своих помощников. Потом он медленно восходит на возвышение, как проповедник на кафедру. Когда он усядется, бьют барабаны, играют рога и трубы. После этого 300 рабов бегут на свои места.
Приводят двух коней под седлом и двух баранов и ставят на положенном месте. Их задача — защищать царя от сглаза. Затем переводчик занимает свое место. Подданные царя сидят на площади в тени деревьев.
По Ибн Баттуте, африканцы, более чем любой другой народ, выражают почтение и преданность своему государю. Они, например, в знак почтения снимают свою одежду и одеваются в лохмотья. Они подползают к царю на коленях и в молитвенной позе бьют локтями оземь. В ритуал входит также посыпание головы и спины песком, «совсем как при мытье водой». Ибн Баттута поражался, как пыль и песок не попадали подданным в глаза и не ослепляли их.
Арабский хронист принял также участие в торжестве жертвоприношения по случаю окончания поста. Малийцы, все в белом, собрались близ дворца мансы Сулеймана. Государь прибыл туда верхом. Перед ним шли судья, проповедник и знатоки закона, многократно возглашая: «Нет бога, кроме Аллаха, и бог всемогущ». Близ места молитвы стояла палатка, куда удалился султан, чтобы приготовиться к церемонии. Когда он вернулся на свое место и проповедник начал проповедь, переводчик стал переводить и объяснять ее малийцам на их языке. Проповедь состояла, по словам Ибн Баттуты, из предостережений, замечаний, восхвалений государя и призывов оказывать ему приличествующее его званию уважение.
В празднике принимали участие военачальники, чье снаряжение произвело впечатление на Ибн Баттуту. Несомненно, личное оружие командиров говорило о значительном богатстве: их луки и колчаны были украшены золотом и серебром, так же как и сабли, ножны и копья. Среди всей этой роскоши Ибн Баттута сделал весьма прозаическое наблюдение: около султана сидели четыре эмира, задачей которых было отгонять мух! Но наибольшее внимание Ибн Баттуты привлекал все же переводчик, об особом положении которого говорило то, что его сопровождала свита из четырех законных жен и около сотни наложниц и рабынь. Все они, по его словам, были одеты в золото и серебро.
Когда переводчик сел на свое место, которое было выше других, ему дали музыкальный инструмент из тростника и бубенцов (балафон), и он начал петь о военных успехах и славных деяниях государя. Жены пели вместе с ним, и им аккомпанировал оркестр рабов, игравших на тамбуринах. Оркестранты были одеты в красные туники и белые шапочки. После них выступала молодежь и дети — они танцевали и фехтовали на саблях. Затем наступил черед переводчика показать свое искусство, и он проделал такие упражнения с мечом, что манса Сулейман широким жестом подарил ему кошель с 20 мискалями золотого песка. Во время этой церемонии военачальники бряцали своими луками, выражая хвалу своему господину.
После переводчика на помост поднялись певцы (дьяли) в костюмах из перьев, в красных масках с большими клювами. «В этом смешном одеянии» они в песне призывали мансу Сулеймана к хорошим, смелым деяниям и щедрости: «И ранее на помосте этом восседал царь, выказывавший щедрость, и другой, который был смел. Смотри же, чтобы и ты сделал много хорошего, чтобы тебя помянули после твоей смерти!» По мнению Ибн Баттуты, пожелания были обоснованны, особенно в том, что касалось щедрости. Он не раз подчеркивал, что манса Сулейман был скуповат и подданные не любили его именно за это.
Согласно Ибн Баттуте, предшественники мансы Сулеймана — манса Маган (Маган I) и манса Муса — были «щедрыми и благожелательными». В подтверждение он приводит факт, что манса Муса в течение одного дня дал строителю Абу Исхак ас-Сахили (эс-Сахели) 4 тысячи дукатов. Он рассказывает также об Ибн Шейхе Али, который одолжил мансе Мусе в детстве 7? дукатов. Шейх напомнил о долге, когда Муса был уже царем. Манса Муса обратился к советникам, и те посоветовали ему выплатить Шейху 70 дукатов, и царь тут же выплатил кредитору не 70, а 700 дукатов. Эту историю подтвердил Ибн Баттуте сын Шейха, который был учителем Корана в Мали.
Хотя манса Муса был по сравнению с мансой Сулейманом восхитительно щедр, он не был, по словам Ибн Баттуты, чересчур доверчив, и его нелегко было провести. Фарба Мага, который сопровождал мансу во время хаджжа, рассказал хронисту историю с мусульманским судьей по имени Абу-л-Аббас.
Судья получил от мансы Мусы на хранение 4 тысячи дукатов. Когда они прибыли в Мему, судья заявил царю, что деньги у него украли. Манса Муса вызвал к себе правителя Мемы и повелел ему под страхом смерти разобраться в этом происшествии. Дело расследовали, но вора не нашли. В конце концов слуга судьи пришел к мансе Мусе и рассказал, что никто не крал денег — судья сам припрятал их. Манса Муса приказал слуге принести деньги, и когда удостоверился в том, что судья пытался обмануть его, то прогнал его прочь из Мали, в «землю язычников-людоедов». Через четыре года царь дозволил судье вернуться на родину. То, что судья остался жив, Ибн Баттута объясняет тем, что, по имеющимся сведениям, мясо белых людей не бывает достаточно вкусным (букв. «спелым»). «Черные любят мясо черных, только оно достаточно вкусное и сочное».
Ибн Баттута рассказывает также связанный с людоедами случай. К мансе Сулейману прибыла группа «негров-людоедов», манса будто бы подарил им по этому случаю женщину-служанку. Людоеды убили ее и съели, а затем, измазавшись ее кровью, явились перед мансой. Подобное гостеприимство мансы Сулеймана по отношению к людоедам объясняется тем, что их земли были богаты золотом. У людоедов были, видимо, хорошие отношения и с чужеземными купцами; Ибн Баттута рассказывает, что они были разодеты в шелка.
В своих рассказах Ибн Баттута попытался дать оценку малийцам и их обычаям. Положительными чертами негров, по его мнению, были следующие:
Малое число несправедливостей. Негры ненавидят несправедливость более, чем какой-либо другой народ.
Полная безопасность. Путнику не нужно бояться ни воров, ни грабителей.
Если белый (равно и араб) умирает здесь, то его имущество отдают на хранение доверенному лицу, пока за ним не прибудут ближние.
Регулярность молитв. Черные прилежно выполняют предписания ислама и следят, чтобы дети также следовали им.
Хорошие одеяния по пятницам. Если у черного всего одна одежда, он чистит ее перед началом молитв.
Прилежное заучивание Корана наизусть. (Ибн Баттута увидел в Мали молодого человека в оковах и спросил, не убийца ли это. Но ему ответили, что юноша закован лишь для того, чтобы усерднее учил Коран.)
Ибн Баттута отмечает следующие, достойные сожаления обычаи:
Служанки, наложницы и маленькие девочки появляются перед мужчинами нагими.
Во дворце царя женщины ходят нагими и с открытыми лицами.
В знак почтения черные посыпают себя пеплом и землей.
Гриоты, когда выступают со стихами, не проявляют к султану почтения.
Многие едят падаль — трупы собак и ослов.
