– Кому-то сегодня будет несладко, – пробормотал один жандарм другому так, чтобы не слышал фельдфебель.
– Я даже догадываюсь кому, – хихикнул в ответ второй.
Доктор тем временем закончил свою тираду и, глядя на удрученный вид его собеседника, было легко догадаться, что она была малоприятной. Он уже успел вручить доктору их документы и теперь отдавал распоряжения своим подчиненным.
– Вы двое, остаетесь здесь, а ты, Виденбрюг, иди за мной. У меня к тебе есть один разговорчик, – последние слова были адресованы фельдфебелю, который сначала попытался что-то объяснить офицеру, но после того, как тот на него еще раз рявкнул, прекратив всякое сопротивление, молча побрел в сторожку.
– Так, все в машину, – на ходу произнес доктор Хубер, – господин лейтенант приносит нам свои извинения, а особенно вам, Карл.
Выполнение команды не заставило себя долго ждать. Все быстро рассаживались на свои места в автобусе.
– А я бы поступил по-другому, – подал свой голос водитель, когда они отъехали от пропускного пункта.
– Вы это о чем? – недоуменно спросил доктор Хубер.
– Он же ниже вас по званию, да и не только вас, – водитель с нескрываемым презрением посмотрел на Карла в зеркальце заднего вида. – Что эти ищейки себе позволяют? Видели их рожи? У меня жопа и то меньше… Вот засунули бы их под Сталинград в сорок втором, как меня. Посмотрел бы тогда, как они там запели,
– смерив Карла еще одним взглядом, водитель раздраженно сплюнул в окно.
Впрочем его нисколько не задевала болтовня шофера. Этот инцидент здорово выбил Карла из колеи, и если бы не доктор, непонятно вообще, чем бы все это для него закончилось. В одном водитель был несомненно прав: он совершенно не справлялся со своей «ролью» офицера. Да и откуда ему было что-то об этом знать?
Сейчас же в голове растревоженным ульем кружила уйма вопросов, не давая даже на секунду подумать о чем-то другом. – «Во– первых, то, что он меня узнал – это однозначно. Но что такого мог натворить Карл, чтобы им заинтересовалось Гестапо? Дорогу не там перешел или «Капитал» прочитал забавы ради? Хотя. Тот полицейский что-то упоминал про какого-то еврея? Но это вообще абсурд!!! Из его личного дела, а особенно из этого идиотского доклада, слону понятно, что Карл не мог «запятнать» себя общением с евреем, тем более его покрывать».
– В любом случае это ничего не значит, – о чем-то занимательно спорил с водителем доктор Хубер, – главное – это не победа, а участие.
– Доктор, вы меня, конечно, извините, но это философия слабаков. Вон спросите кого угодно, что для него важнее: ваши олимпийские законы или собственное лидерство…
Неожиданно выбежавшая на дорогу собака прервала их оживленный разговор. Машину повело в сторону, и только умение водителя спасло тварь от неминуемой гибели. Та, в свою очередь, отделалась лишь несколькими бранными словами в свой адрес да проклятьем – до конца жизни бросаться на колеса всех проезжающих мимо машин.
Еще через пару секунд автобус уже въезжал во двор госпиталя, в котором было на удивление людно. Возле крыльца стоял крытый грузовик, доставивший новое пополнение.
– Все, конечная, – громко прокричал водитель, глуша двигатель машины.
Пассажиры, потянувшись к выходу, стали освобождать салон автобуса. Заметив, как доктор Хубер отошел в сторону, разминая ноги, Карл не удержался, чтобы тут же не подойти к нему. Вопрос о разгадке их быстрого избавления волновал ничуть не меньше, чем сама связь Карла с этим инцидентом.
– Доктор, что вы ему там наговорили, что нас так быстро отпустили?
– Вы имеете в виду это происшествие на дороге? – доктор Хубер самодовольно заулыбался.
– Да, да, именно его.
– К сожалению, я обещал, что это не будет разглашаться.
– Ну, хватит вам, вы еще про клятву Гиппократа вспомните.
– Кому что и надо вспомнить, так это вам, – доктор сощурил глаза, выжидательно всматриваясь в лицо Карла. Сейчас он, наверное, возомнил себя этаким Эркюлем Пуаро, но получалось у него это довольно скверно. Ведь всю его сущность так и распирало от желания поведать о своем блестящем «подвиге». Надо было только найти правильный ключ.
– Этих охламонов я видел, в отличие от вас, впервые. Так что при всем желании я ничего о них сказать не могу. За исключением того, что они мне так же не понравились, как и вам.
– А та рыжая красотка, она ведь красотка? – доктор шутливо пнул Карла локтем в бок. – Хильда о ней знает?
– Доктор прекратите, – поведение этого шутника начинало выводить его из себя.
– Ну, хорошо, хорошо, только дайте мне честное слово, что вы никому.
– Ни, ни, – за доктора закончил Карл.
Смерив его еще одним взглядом, доктор Хубер стал неторопливо рассказывать свою историю.
– После той бомбежки, ну вы меня понимаете, – доктор многозначительно посмотрел на Карла, – вечером привезли этого бедолагу, у него было ножевое ранение.
– А как вы это определили?
– По ножу, торчащему из его брюха, – отвечая на вопрос Карла, доктор Хубер посмотрел на него, как на недоразвитого,
– он был обычным, кухонным, без кровостока, поэтому они в интересах пострадавшего решили не вынимать его, что было весьма кстати, так как если бы они…
– Хорошо, хорошо. Это все очень интересно, а что было дальше?
– перебил его Карл, не дав рассказать именно то, о чем доктору говорить было более интересно.
– Если вы меня и дальше будете перебивать на каждом слове, то больше ничего не услышите.
– Все, все, я молчу.
– Так вот, – после небольшой паузы продолжил он, – его прооперировали, рана оказалась несерьезной. Органы задеты не были. – Доктор сделал еще одну небольшую паузу, уводя Карла в дальний, более безлюдный угол госпитального двора. – Самое занимательное в этой истории то, что этот лейтенант вместе с пострадавшим долго уговаривали доктора Коха списать все на осколочное ранение после авианалета. Герр Кох, естественно, был категорически против, но потом все-таки пожалел их. Ведь в случае разбирательства виновных могли сослать на Восток. К тому же они заверили нас, что больше никто не пострадал, и все произошедшее было чистой воды пьяной выходкой.
– А что они сами говорили по поводу того, кто это сделал?
– Я уже толком не помню. Ведь мне все известно со слов господина Коха, это с ним говорил тот лейтенант. То ли они выпившие были, то ли по неосторожности. Тем не менее, и слепому понятно, что вся история – чистый вымысел. Они там где-то набедокурили, а с помощью нас пытались сделать так, чтобы об этом не узнало их начальство.
– И вы, зная это, все равно согласились? Зачем вам чужая ответственность?
– Ну не так уж тут и много ответственности. Через госпиталь ежедневно проходит очень много людей с разными ранениями, поэтому разбираться иногда просто некогда. А в тот день и подавно. Вы сами помните, сколько тогда раненых было, особенно с батареи. Так что мы, если можно так сказать, слегка прикрыли глаза на произошедшее. Единственное наше условие заключалось в том, чтобы они держали язык за зубами. – Доктор Хубер сделал еще одну многозначительную паузу. – Конечно же, это отговорка для дилетантов. Любой уважающий себя хирург легко отличит ножевое ранение от осколочного. При чем если осколка там и в помине нет. – Говоря эти слова, доктор преобразился, изображая из себя бывалого хирурга, а Карл моментально вспомнил его истинную специальность и еле сдержался, чтобы не улыбнуться. – Но если никто не будет трепать языком, то все должно пройти гладко.
– А про меня он что-нибудь спрашивал?
– Конечно. И я ему все честно рассказал.
– В смысле? Вы это о чем?
– Ну, как же, я ведь тоже видел ваше личное дело. Вот я и рассказал про Восточный фронт, про сбитые вами самолеты врага. И про Железный Крест, который вы получили недавно за сбитый американский Веллингтон.
– Веллингтон – это английский самолет и я получил не…
– Какая разница, это неважно.
Обернувшись, Карл увидел, как к ним быстро приближается фрау Майлендер.
– Доктор Хубер, доктор Кох ожидает вас у себя в кабинете. Это касается и вас, – обратилась она к попытавшемуся улизнуть Карлу.
Уже в фойе он хотел повернуть в сторону лестницы, для того чтобы подняться в свою палату.
– Вы куда? – остановила его фрау Майлендер.
– Я хотел бы для начала переодеться.
– Думаю, что вам это не понадобится.
Карл посмотрел на доктора Хубера, но по его реакции быстро понял, что тот тоже не в курсе. Поэтому, покорившись судьбе, поплелся следом за сестрой-хозяйкой, надеясь, что там их не поджидают сотрудники Гестапо, появление которых в свете последних событий выглядело довольно реально. Когда же вся группа переступила порог кабинета, то никого, кроме его обладателя, там не застала, из-за чего напряжение, созданное деловым тоном фрау Майлендер, стало медленно улетучиваться.
