Который и изменил все вокруг. И которому благодарные (и не очень) подданные навешивали всякие эпитеты – от верноподданнических и льстивых, до самых, что ни на есть, хулительных, за которые грозила самая натуральная каторга на двадцать пять лет и отнюдь не в Крыму. Сам же Шухов называл (но исключительно в мыслях!) нового Царя не иначе, как «Потрясателем основ». Правителем, который перевернул все с ног на голову. А, может, и наоборот.
Это одному Богу известно.
В общем, пострадали многие. Особенно всякого рода крупные землевладельцы. Да, и, говорят, что и среди высшей аристократии многие недовольны. И не только там. И не только в России.
Впрочем, самому Владимиру Григорьевичу было грех жаловаться. С восшествием на Престол нового Царя изменилось не только все вокруг, но и отношение власти к нему лично. На него посыпались очень жирные заказы на различного рода ажурные конструкции в разных городах России и Ромеи, главными из которых, разумеется, были башни его собственной конструкции, которые ныне возводились в Москве, Константинополе, Красноярске, Владивостоке и в русском квартале Иерусалима. И пусть не все из этих башен были такими высокими, как на Воробьёвых горах, но каждая из них была важна для Империи и для могущественнейшего Министерства информации, возглавляемого еще более могущественным графом Сувориным, имя которого многие боялись произнести ближе к ночи. Да и днем тоже.
И все башни строились быстро, не имели проблем ни с материалами, ни с рабочими руками, ни с финансированием. Особенно споро строилась башня в Константинополе, и он, посетив давеча столицу Ромеи, даже поразился тому объему работ, который был выполнен.
Вот что значит «Государев заказ».
Отдышавшись, Владимир Григорьевич, пошел дальше по сколоченному из грубых досок тротуару, направляясь прямо к своей цели, видимой издали.
Да, не заметить ее было трудно. Близящийся к завершению шпиль трехсотпятидесятиметровой башни подпирал собой само небо и прятался сейчас в низких октябрьских облаках. Где‑то там, за облаками, работают сейчас его люди, продолжая монтаж одного из самых эпических сооружений столицы Империи.
И торопиться у них были причины, поскольку надвигалась зима и все, что они не успеют сделать, придется отложить до весны. Москва – это вам не Константинополь! Тут на морозе не слишком‑то поработаешь с металлом!
Впрочем, по плану они и так должны были ввести башню в строй уже весной, но Шухов торопился сделать как можно больший задел еще осенью. Мало ли как оно там будет весной. Время‑то какое неспокойное! Даже с работниками могут быть проблемы, если верить газетам и тому, что они пишут о ситуации в Америке и бурлящей гражданской войной Мексике. Да, и в Европе, как пишут, черт знает, что происходит. Так что есть резон поторопиться.
Хотя, в данный момент, рабочих рук в Москве, конечно же, хватало. Стройки Новой Москвы привлекали к себе большое количество обитателей деревень со всех окрестных губерний. Невзирая на объявленную Михаилом Вторым земельную реформу, исход из деревни не только не уменьшился, но и всерьез увеличился, и вся эта масса подалась либо в большие города, либо на стройки имперского значения, либо прямо в Ромею Обетованную. Во всяком случае, именно так ее именовали многие. И не только в крестьянской среде.
К тому же многие были откровенно напуганы возможной перспективой введения более радикальных ограничений в связи с пандемией. Поговаривали даже о полном запрете на передвижение, который может последовать вслед за уже введенными мерами по поголовной регистрации постоянного места проживания и введенными санитарными паспортами, без которых передвигаться, а, тем более, устроиться на работу, было уже весьма и весьма затруднительно.
Вот и валили толпами в Москву все те, кто не мог рассчитывать прокормить семью со своего участка, те, кто не имел особых дел в деревне до весны, равно как и те, кто решился наконец попробовать начать свою жизнь заново, постаравшись устроиться как‑то в городе, а затем и переправить сюда свое семейство.
Вот и суетились сейчас вокруг Шухова подобные искатели лучшей доли. В том числе такие, как тот сегодняшний идиот, который напялил на свою кобылу марлевую маску. Впрочем, Владимиру Григорьевичу уже приходилось видеть в масках не только кобыл, но и, прости Господи, котов.
Шухов невольно бросил взгляд туда, куда укатил давешний возница. Но, конечно же, того уж и след простыл. Только суета сует вокруг, да бродящие туда‑сюда вчерашние крестьяне.
И, что примечательно, все в марлевых масках! Впрочем, будь их воля, то большинство из них, конечно же, и не подумало бы столь полезную в хозяйстве вещь марать, пачкая ее о свое немытое рыло. Но на стройках Москвы с этим было строго и специальные инспекторы Императорской Службы Спасения, при содействии городовых и даже филеров, внимательно следили не только за исправным ношением марлевых масок, но и, под угрозой крупных штрафов и увольнения, заставляли каждые четыре часа грязные маски сдавать, а вместо них получать чистые.
Конечно, тут надо отдать должное властям и конкретно ИСС – каждый работник на стройках Новой Москвы получил так же и по четыре маски на каждого члена своей семьи. Более того, Департамент профилактики ИСС при поддержке Министерства информации графа Суворина, неустанно разъяснял опасность пандемии «американки», равно как и необходимость мер, по профилактике сыпного и брюшного тифа, оспы, малярии, дизентерии и холеры. А, уж, полные страшилок газеты и плакаты, в которых очень ярко и ужасно описывалось положение в Европе и, особенно, в Северной Америке, никак не позволяли отнестись к вопросу легкомысленно.
Во всяком случае, трамваи, извозчиков, вокзалы, рынки, театры и даже кинотеатры дезинфицировали со всей строгостью. И от «американки», и от блох, и от вшей, и от прочей холеры. А, уж, прививки от оспы вообще массово делали по всей России и Ромее. Во всяком случае, в Москве, Константинополе и других крупных городах они были сделаны практически поголовно.
‑ Полегче, сударь!
Шухов встрепенулся, столкнувшись с кем‑то. С КЕМ‑ТО!
‑ Прошу простить, госпожи офицерессы!
Видная дама в подполковничьей авиационной форме лишь усмехнулась.
‑ Пустое, сударь. Просто будьте осторожнее, ведь столкнуться вы можете не только с милыми барышнями.
‑ Еще раз нижайше прошу прощения, сударыни! Разрешите отрекомендоваться, Шухов Владимир Григорьевич, инженер.
Подполковник удивленно подняла брови:
‑ Шухов? А, прошу простить мой интерес, милостивый государь, не тот ли вы Шухов, который строит вот эту башню?
Польщенный инженер кивнул.
‑ Точно так, ваше высокоблагородие. Позвольте, в свою очередь, осведомиться, с кем имею честь?
Светские улыбки в ответ.
‑ Баронесса Любовь Галанчикова.
‑ Баронесса Ольга Мостовская.
Шухов изумленно воскликнул:
‑ Позвольте, это же вы летаете в знаменитом женском авиаполке?!
Кивки. Подполковник, усмехнувшись, добавила:
‑ Истинная правда, Владимир Григорьевич. Эти легендарные летуньи ‑ это мы. Что ж, разрешите тогда отрекомендоваться по всей форме и нам. Подполковник баронесса Любовь Александровна Галанчикова‑Филиппова, командир Его Императорского Всесвятейшества и Величия Лейб‑Гвардии женского Императрицы Марии дальнебомбардировочного полка «Ангелы Богородицы». Позвольте вам так же отрекомендовать моего бортстрелка – подпоручика Лейб‑Гвардии баронессу Ольгу Кирилловну Мостовскую.
Шухов склонил голову.
‑ Ваши благородства, это честь для меня. Не желаете ли совершить экскурсию на возводимую башню? Обещаю, будет весьма интересно.
Дамы переглянулись.
‑ Что ж, сударь, время у нас есть. Покажите нам свою знаменитую башню, если мы не слишком отвлекаем вас от государственных дел.
‑ Показать ее вам – настоящее удовольствие для меня. Прошу!
