* * *
ИМПЕРИЯ ЕДИНСТВА. РОССИЯ. МОСКОВСКАЯ ГУБЕРНИЯ. ИМПЕРАТОРСКАЯ РЕЗИДЕНЦИЯ «МАРФИНО». КАБИНЕТ ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА. 5 октября 1918 года.
Доклад главы русского правительства генерала графа Маниковского был сух и скучен. Листы, таблицы, графики, цифры. Поставки станков и прочего оборудования, строительство новых заводов и фабрик.
В рамках компенсаций за утерю польского промышленного района законтрактованы поставки до конца 1919 года из США в Россию 25 тысяч тракторов «Фродзон» с комплектами деталей для них, причем 10 тысяч из них уже поставлены.
Собственно, американские деньги никуда из США и не уходили, и все движение средств осуществлялось лишь на бумаге, так что 22,5 миллиона долларов по контракту с Фордом просто перешли из одного банка в другой. Как и деньги, за строительство завода тракторов «Форд‑Волжанин» в Царицыне с производительностью в 10 тысяч тракторов в год.
Таким же образом закупались в США автомобили «Форд модель Т» и грузовики «Форд модель ТТ», и под них строился (и частично уже работал) завод в Нижнем Новгороде, с производительностью по все тех же 10 тысяч авто в год каждого вида.
Разумеется, не Фордом единым. Та же компания International Harvester поставляла нам тракторы Mogul, Titan, Farmall и значительно расширяла мощности своего завода «Международной компании жатвенных машин в России» в подмосковных Люберцах, отгружались грузовики FWD и «Nash Motors», мотоциклы «Harley‑Davidson» и многое другое. И, конечно же, для выпуска всего этого «многого» строились в России многочисленные производственные мощности.
Примерно такая же картина была и в отношениях с Германией. «Daimler‑Motoren‑Gesellschaft», «AdamOpel», «C. D. MagirusAG», «Maybach‑MotorenbauGmbH» и прочие, активно и охотно сотрудничали с Россией на деньги от «польского займа». Единственное, в отличие от договора с США, договор с Германией предусматривал закупку готовой продукции не на половину «займа», а на три четверти от суммы. И лишь на миллиард золотых марок мы могли закупать у немцев основные фонды в виде станков, оборудования, при этом Германия крайне неохотно соглашалась открывать у нас производство полного цикла, а ассортимент закупаемой готовой продукции был ограничен только гражданским сектором. Правда, при этом, как правило, закрывались глаза на продукцию, так называемого, двойного назначения, ведь и грузовики, и мощные тракторы запросто могли применяться и в армии. Впрочем, в мирное время мы обязались этого не делать и поставлять грузовики, тракторы, автомобили, моторы и прочие велосипеды исключительно для мирных нужд. Меня это не напрягало, поскольку этих самых мирных нужд у нас было столько, а дефицит автомототранспорта, тракторов и комбайнов был настолько велик, что мы могли потреблять эту «мирную продукцию» в любых количествах.
В принципе, конечно, наиболее разумным было бы вообще организовать на все деньги промышленную революцию в России, но, как я уже сказал, Германия была резко против, да и Америка не особо в восторге, согласившись лишь из соображений скорейшего захвата рынков России и Ромеи американским крупным бизнесом.
В любом случае, вся эта сложная машинерия была нам остро необходима, так что мы охотно брали все. Многие десятки тысяч тракторов, легковых и грузовых автомобилей, мотоциклов, комбайнов, сеялок, строительных машин, экскаваторов, кранов и прочее ежегодно вливались в нашу экономику, промышленность, строительство, мостов, дорог и сельское хозяйство. Но, разумеется, и немцы с американцами были не в накладе, обеспечив свою промышленность серьезными заказами, помогая своей экономике избежать послевоенной рецессии. А поскольку независимость Польши стоила 750 миллионов американских долларов и 3,75 миллиарда золотых немецких марок, выданных польскому правительству в качестве кредита, то и США, и Германия, силами своего крупного капитала, эти средства радостно и осваивали.
В общем, сделка по «продаже» Польши, а точнее, сделка по признанию ее независимости (в статусе совместного протектората России и Германии под гарантии США) нравилась всем, кроме самих поляков. Ну, тут уж, ничего не попишешь – хотели независимости? Получите. А то, что «независимая Польша» оказалась должна всем, как земля колхозу, так за удовольствие надо платить. В конце концов, ни нам, ни Германии, сильная Польша у наших границ была даром не нужна. Ее задача быть буфером между великими державами, вот и все.
Отдельной программой шли «Fiat Auto S.p.A», «Societa Milanese d’Automobili Isotta Fraschini & Сіа», «Pavesi», «Fabbrica Automobili Lancia» и другие итальянские фирмы, которые пришли на рынки Единства вместе с принцессой Иоландой Савойской, а точнее по итогам тайной встречи между вашим покорным слугой и совместной итальянско‑ватиканской делегацией в имении «Кусково» под Москвой.
И конечно же, не очень‑то отставали и многочисленные отечественные фирмы и общества. Путиловский завод, Мариупольмаш, «Руссо‑Балт», АМО, и тот же «Рено Русский» в Рыбинске. Наши поля и дороги, улицы наших городов и гаражи машинно‑конно‑тракторных станций постепенно наполнялись техникой, без которой нечего было и думать не только об индустриальном рывке, но и даже об элементарном повышении эффективности сельского хозяйства, без которого нас ждет банальный голод.
Что же касается репараций, или как они у нас политкорректно именовались «добровольные взносы в фонд МБВР», то по нашей договоренности с Берлином, германские фирмы аккумулировали суммарные выплаты Германии и Австро‑Венгрии, и на эти средства строили нам Беломоро‑Балтийский канал, с существенным отличием проекта от известной мне истории, ибо по плану, через Беломорканал могли проходить из Балтики в Северный Ледовитый океан даже линкоры (и авианосцы). Согласие на это строительство стало также результатом взаимной договоренности между Германией и Россией о том, чтобы заключить соглашение, по которому в Балтийское море могли входить только военные корабли стран Балтики. Естественно, в первую очередь, договор был направлен против Великобритании, которая сейчас очень сильно давила на Данию в этом вопросе.
Мы же выразили Берлину опасение, что наш Балтийский флот, вдруг что, банально окажется в мешке и строительство немцами Беломорканала было одним из компромиссов по данному вопросу.
Тут мои благочестивые размышления были прерваны и в дверь тревожно постучали:
‑ Войдите!
Бледный барон Николай Врангель заговорил, с некоторым ужасом в глазах:
‑ Ваше Величество! Срочное сообщение! Катастрофа на строительстве башни инженера Шухова в Москве! Обрушение конструкции, имеются погибшие. Обстоятельства происшествия уточняются. Масштаб разрушений неизвестен, поскольку низкая облачность мешает рассмотреть что‑либо.
Мое сердце екнуло и нехорошо так заныло.
Уже боясь услышать ответ, спрашиваю ватными губами:
‑ Что еще известно по делу.
Барон кашлянул и закрыл папку.
‑ Ваше Императорское Величество! Как сообщают с места происшествия, через проходную стройплощадки прошли инженер Шухов со своими гостьями. Они поднялись на башню и скрылись в облаках. Никаких данных о них более не имеется.
‑ Гостьями? Дамы?
‑ Так точно! Две дамы в офицерской форме.
Врангель вновь заглянул в папку и уточнил:
‑ Как сообщается, вместе с инженером Шуховым на башню поднялись подполковник баронесса Галанчикова‑Филиппова и подпоручик баронесса Мостовская.
Ольга!
Я сжал челюсти, чтобы не застонать…
* * *
ИМПЕРИЯ ЕДИНСТВА. РОССИЯ. РЫБИНСК. КОНЦЕРН «РУССКИЙ РЕНО». 6 октября 1918 года.
Из ворот цеха выехал, лязгая гусеницами, очередной бронеход «БР‑18». Чуть дальше, в заводском дворе стояли рядком еще пять собратьев выехавшего красавца, а в кузова подъехавших грузовиков «Рено РРГ‑18» уже укладывали настилы, собираясь поднять бронеходы на автошасси, для их дальнейшей транспортировки на железнодорожную станцию.
