удивился я.
— Это годов пять назад на завод приезжал какой-то князь, вот его лакей и объяснил мне что за слово такое.
— А теперь давайте по серьезному поговорим, — свою резиденцию я решил использовать для другого. — Мне приятна ваша оценка и забота, но делаем немного по-другому. Внутри моей резиденции делали что-нибудь?
— Не успели еще, да и не знаем, что тебе надобно.
— Отлично. Я её в первую очередь буду как госпиталь использовать, — продолжил я свою мысль. — Пока ничего не надо делать.
— А мы тебе разборный топчан смастерили, стол и стул, — огорченно сказал Фома Васильевич.
— Ну что же, еще раз спасибо за заботу. Это в госпитале пригодиться, — я повернулся к капитану. — Ерофей, давай свои указания по штабной палатке, да пошли к господину Маханову.
Петр Сергеевич очень обрадовался вашему визиту. Он возлежал на очень удобных носилках, которые после установки на подставки становились кроватью.
— Ваши травы конечно подняли меня, но сейчас наступает полное обессилие, — вид у него и правда был не очень. — Честно говоря, не могу даже на ногах стоять. Наши умельцы вон мне какое ложе соорудили. В вашей и господина Пантелеева палатках такие-же. Они кстати разборные.
— А для раненых и больных? — этот вопрос меня интересовал больше.
— Василий Иванович, говорит такие же будут. Я удивился, когда они их сделали, — Петр Сергеевич заботой о себе был доволен и не пытался это скрыть. — Говорит, придумали давно, а делать начали потихоньку еще зимой.
— Это замечательно, но как говориться доверяй, но проверяй. Посмотрю на эти чудеса инженерной мысли обязательно.
В распахнутый полог палатки я увидел, как жена Петра Сергеевича с четырьмя детьми начали разбирать телегу с вещами, им стали помогать двое мужиков.
— Вот главная забота сейчас у меня, — Петр Сергеевич показал на ящики. — Книги, инструменты, записи разные, еще там всякое разное. Боюсь все в седельных сумках вести не получится. Опять на телеге везти придется, а как там на тропе, даже не представляю.
— Не переживай Петруша, самое нужное и ценное будет в сумках. На телеге останется только большое и тяжелое, а при необходимости на руках понесется, — входя в палатку сказала госпожа Маханова.
— Мне твои слова, Анечка, бальзам на душу. Господа, поужинать не изловите?
— Не извольте беспокоиться, я лично в буквальном смысле на пару слов, — Ерофей вопросительно посмотрел на меня.
— Спасибо, Петр Сергеевич, я лично совершенно не голоден, да и честно говоря, некогда. Если на рассвете уходить дорога каждая минута, — поддержал я Ерофея.
— Хотя бы присядьте. Неудобно как-то, я лежу, а вы стоите, — от этого предложения мы не отказались.
Я изложил свои предложения по созданию наших «вооружено-полицейских» сил и спросил Петра Сергеевича о наличии оружия и так далее.
— С этим у нас негусто, сотни полторы сабель, около сотни ружей, семь или восемь штуцеров, четыре заклепанных пушки. Немного пороха и запас пуль сотни три. Это не считая того, что у нашего войска на руках, — Петр Сергеевич быстро по памяти перечислил наше оружие. — Всё это хозяйства у новоиспеченного Кузнецова, туда же соберут всякую амуницию и прочее военное снаряжение. Это все, что у нас есть.
Ерофей достал из своей сумки, типа гусарской ташки, лист бумаги и что-то типа карандаша, какой-то графель обернутый плотным холстом.
— Наши дозоры ничего подозрительного пока не видят. На опушке леса, около порога, есть очень высокий кедр, мы на него поднялись и осмотрели окрестности. Казаки стоят лагерем, верст десять ниже по Енисею. Думаю, их не больше трех десятков. Напротив, на другом берегу еще десяток. Уже вечереет, поэтому самое раннее, когда их ждать, это завтра через пару часов после рассвета.
На бумаге у капитана были какие-то заметки, он поставил какую-то галочку и продолжил:
— По тропинке вдоль реки в темноте не пройти. Дозор я оставил один, там, где тропинка поднимается от реки и сливается с верхней тропой. Обзор в том месте хороший. Старшим остался фельдфебель Шишкин. С ним еще четыре человека, все надежные и опытные, — Ерофей замолчал и вдруг спросил совершенно неожиданную вещь. — Помните древнюю историю? Так вот, я в караул снарядил четырех гусей. Посмотрим, какие они сторожа.
Такого хода я откровенно не ожидал, поэтому только развел руками.
— Пятьдесят человек я себе подобрал. За пару часов со всеми переговорю. К утру всех экипирую и сразу начнем службу. Командиром десятка будет урядник. Моим заместителем будет фельдфебель Шишкин. Он вернется в лагерь и будет здесь с резервом. Самые подготовленные бойцы в двух десятках арьергарда, кроме людей фельдфебеля. В авангарде будет два опытных охотника-разведчика, я их хочу назвать егеря-разведчики. Когда наши мастеровые приведут в порядок пушки, создать артиллерийскую команду. У меня всё.
— У меня один вопрос. А пушки реально на лошадей навьючить? — очень не хотелось бросать их.
— Думаю реально, это стволы однофунтовых пушек.
— Тогда у меня вопросов больше нет, — докладом Ерофея я был полностью удовлетворен.
— У меня тем более, я в этом полный профан, — честно признался Петр Сергеевич. — Полагаюсь на вас, Григорий Иванович.
— Тогда я вас покидаю, господа, — Ерофей встал, отсалютовал нам коротким кивком головы и вышел.
Несколько минут мы молчали, невооруженным взглядом было видно, что Петр Сергеевич очень устал.
— Петр Сергеевич, не буду вас сильно утомлять. У меня всего один вопрос: на ваш взгляд мы готовы к походу?
— Думаю да, — Петр Сергеевич ответил быстро и уверенно. — По большому счету с телег переложить в сумки, да зерно перетрясти. И скажите честно, вы верите в возможность такого сложного похода и что мы сможем пережить следующую зиму? — он поправил волосы и покачал головой. — Я с ужасом об этом думаю, особенно памятуя прошлую зиму.
— Я вообще поражен, как вы сюда дошли, но уверен, что все в наших руках, — у меня почему — то была твердая уверенность в успехе предложенного мероприятия..
— Вас, наверное, поразило такое количество лошадей? — Петр Сергеевич удовлетворился моим ответом и переключился на другое.
— Да.
— А лошадей у нас было намного больше. Те, что ушли, ушли не с пустыми руками. Лошади были нашим
