— Сэр… — начал я, приблизившись к кентавру. Тот оторвался от своего занятия и глянул на меня сверху вниз. — Вы не могли бы уделить мне несколько минут? Меня зовут Линг Ди, и я не посещаю ваши уроки, но…
— Я знаю тебя, — прервал меня Фиренц. — На лето ты остаешься в замке. Ты змееуст.
"Отлично, — подумал я. — Меньше объяснений".
— Да, сэр, — я кивнул. — Я змееуст и время от времени общаюсь с магматическими питонами, которые недавно рассказали мне, что вождь Бейн ходил к отшельнику Сильвану.
При этих словах Фиренц помрачнел.
— Еще они объяснили, что кентавры обращаются к нему, если видят какие-то непонятные знаки. Я хотел спросить, сэр, что такого увидел Бейн и… может быть, вы это поняли?
Фиренц некоторое время молча смотрел на меня, а потом проговорил:
— А разве змеи тебе не сказали?
— Нет, откуда им знать? — слегка удивился я. — По их словам, у жилища Сильвана даже комары не летают…
— Кентавры следят за звездами, а змеи слушают токи земли, — ответил Фиренц. — Магматические питоны способны добираться до таких глубин, где камень начинает плавиться. Эти змеи слышат голоса земли и не хуже нас могут предсказывать грядущие катаклизмы. Вероятно, они тоже что-то почувствовали и не зря завели с тобой этот разговор. — Кентавр медленно пошел по примятой траве, я последовал за ним. — К Сильвану действительно не подступиться — он могущественный маг, его владения укрыты множеством чар, и змеи не смогли бы подползти достаточно близко, чтобы услышать, о чем говорил с ним Бейн. Поэтому они решили узнать мое мнение и послали тебя.
— Они меня не посылали, — сказал я, немного уязвленный таким видением моей роли. — Я пришел сам.
Кентавр только усмехнулся.
— Разумеется, сам, — ответил он. — Так оно и задумано.
Было ясно, что Фиренц невысокого мнения о натуре и характере змей, но я решил не вступать с ним в бессмысленную полемику.
— Знаки говорят о приближении, — продолжил кентавр, не глядя на меня и словно размышляя вслух. — О приближении силы, одновременно скрытой и явной, несущей мир и войну, силы, которая изменит устоявшийся порядок вещей. Эту силу сложно определить, она неуловима, расплывчата и не обладает формой. Сейчас она невелика, но быстро растет и однажды, вероятно, достигнет глобальных масштабов. — Фиренц бросил на меня быстрый взгляд. — Передай им это. Точнее я сказать не могу.
Через пару дней я заглянул к Хагриду. После нашего приключения с пауками его отношение ко мне заметно изменилось. Хотя я помог ему спасти тело Арагога от пожирания сородичами, и теперь у Хагрида была возможность ежедневно навещать могилу арахнида, благо располагалась она сразу за огородом, мой патронус, без труда подчинивший себе пауков, произвел на лесничего гнетущее впечатление. Возможно, он ассоциировал его с Темными искусствами, хотя связь эта была крайне условной, что признавал даже такой консервативный печатный орган, как "Ежедневный пророк". Так или иначе, несмотря на наше многолетнее общение, Хагрида, не умевшего скрывать своих чувств, мое присутствие теперь смущало, и я был настолько этим удивлен, что даже не мог обижаться. Однако навязывать ему свою компанию или выяснять, какая блоха его укусила, я не собирался и заходил с тех пор лишь по делу.
— Привет, — сказал я, подойдя к ограде, за которой наш лесничий сооружал кормушку для плоских ежей. — Хотел у тебя кое-что узнать.
Хагрид прекратил колотить молотком по гвоздю и обернулся ко мне.
— Ты знаешь кентавра Сильвана?
— Сильвана? — переспросил Хагрид. — Знать не знаю, но слышать — слышал. А что?
— Да так, просто интересно, — ответил я. — Ты никогда не бывал в его краях?
— Откуда ж мне знать, где они, его края? — удивился Хагрид. — Он вроде как самый сильный маг среди кентавров и никого, кроме них, к себе не подпускает. Может, он у гор живет, а может, здесь, под боком, да только мы его не видим.
— Ну, под боком — это вряд ли, — пробормотал я, предполагая, что в этом случае мой патронус во время своих прогулок заметил бы наложенные чары. — Ладно, пойду дальше…
Хагрид вернулся к своему занятию, а я отправился искать змей, уже почти веря Фиренцу, что питоны и в самом деле намеренно рассказали мне о Бейне и отшельнике, чтобы сверить свои собственные наблюдения с наблюдениями других прорицателей.
Питоны не заставили себя ждать — вероятно, они караулили мое появление, надеясь услышать, что Фиренц думает о грядущих событиях.
— Я узнал, — первым делом сказал я, садясь в траву и глядя на то, как две змеи выползают из своих нор, приближаясь к моим ногам.
— Мы на тебя надеялись, — ответил один питон, поднимаясь над землей, словно кобра. — Ну так что же заметили кентавры?
— А что заметили вы? — спросил я. Змеи переглянулись и, к моему удивлению, рассмеялись.
— Фиренц сказал — вы слушаете голоса земли и тоже что-то знаете, — продолжил я, стараясь не обращать внимания на досаду, возникшую из-за того, что кентавр все-таки оказался прав, и змеи меня использовали.
— Сначала ответь, что увидел кентавр, — произнес питон. — Может, нам и добавить будет нечего.
Я передал его слова, однако на змей они не произвели особого впечатления.
— Ну конечно, — проворчал второй питон. — Всегда у них так — красивые абстракции, вселенский пафос… Сказал бы просто — грядут большие перемены.
— Это Волдеморт, — предположил я. — Это про него пророчество.
— Во-первых, человеческий детеныш, это не пророчество, — с легким возмущением ответил питон. — Пророчество — вещь эфемерная, а здесь все четко и ясно, как в планетарных циклах.
— Скорее, как в кометных циклах, — уточнил второй питон. — Только теперь комета не пролетит мимо — она врежется!
Змеи снова развеселились. Когда питоны начинали изъясняться такими аллегориями, смысл их фраз казался мне не более понятным, чем уроки Трелони.
— А что во-вторых? — спросил я.
— А во-вторых, кентавр тебе больше ничего не говорил? — осведомился питон. Я отрицательно покачал головой.
— В таком случае, советую сходить к нему еще раз. Он тебе не все рассказал.
— Я вам что, мальчик на побегушках? — возмутился я. — Вы знаете больше него, вот и рассказывайте сами!
— Да ты нас тогда вопросами замучаешь! — ответил второй питон. — Лучше уж пытай своего кентавра.
Возвращаясь в замок, я не знал, смеяться мне или злиться — у магматических питонов оказалось весьма своеобразное чувство юмора. Решив не откладывать визит к Фиренцу в долгий ящик, на следующий же день после уроков я отправился к нему в класс.
Кентавр посмотрел на меня безо всякого удивления, словно был уверен, что рано или поздно я вернусь.
