— Жаль, что тебе пришлось зря бегать, — сказал я, — но "Феликс" мне не нужен. Сам как-нибудь справлюсь. Допей лучше ты.
— Я уже пила, — ответила Луна, с недоумением глядя на меня. — А почему ты не хочешь?
— Потому что он мне не нужен, — повторил я. — Верни Гермионе, может, пригодится. А еще лучше — допей.
— Ладно, как знаешь, — Луна пожала плечами, сунула флакон в карман мантии и начала спускаться обратно.
Через пару минут я добрался до седьмого этажа, обошел на всякий случай все коридоры поблизости от кабинета Дамблдора, не преминув пройтись перед горгульей, которая при виде меня демонстративно отвернулась, и уселся на один из подоконников неподалеку от лестницы.
Через десять минут такого времяпрепровождения я пожалел, что не взял с собой книжку, а еще через полчаса глаза мои начали слипаться. Я поднялся и снова прошел по коридорам, начиная подозревать, что гриффиндорцы послали меня сюда специально, чтобы в мое отсутствие обтяпать какие-нибудь свои дела. Однако, возвращаясь к окну, я услышал приглушенные голоса, доносившиеся с площадки подле директорского кабинета, и немедленно вытащил палочку.
Осторожно выглянув из-за угла, я увидел Макгонагалл, рядом с которой стояли Люпин, Тонкс и молодой мужчина, знакомый мне по дому Блэка — один из старших братьев Уизли. "Макгонагалл, — подумал я с досадой. — Покажись я ей — и привет, отправит вниз, а то и решит, что я что-нибудь затеваю…" Отсюда было не слышно, о чем разговаривает эта четверка, но, к моей радости, через несколько долгих минут Люпин, Уизли и Макгонагалл направились к лестнице, оставив Тонкс в одиночестве рядом с горгульей. Выждав еще немного, я вышел из-за угла и позвал ее.
Тонкс мгновенно обернулась, нацелив на меня палочку. Я оценил ее реакцию.
— А вас там неплохо учат, — заметил я. Тонкс мое появление очень удивило.
— Ты что здесь делаешь? — воскликнула она.
— То же, что и ты.
Тонкс подошла ко мне и критично осмотрела с ног до головы.
— Ученики сейчас должны десятый сон видеть, а не по коридорам шататься.
— Нас тут много шатается, — неопределенно ответил я. — Кстати, ты заметила, что в этом году мы с тобой довольно часто остаемся наедине?
Тонкс вытаращила на меня глаза. Я засмеялся.
— Шуточки шутишь? — с обидой в голосе проговорила Тонкс. — Смеешься над бедной девушкой?
— Вижу, Люпин все еще сопротивляется, — заметил я, кивая на ее унылые серые волосы. Тонкс легонько ткнула меня палочкой в плечо.
— Не твоего ума дело, — ответила она. — Давай-ка, раз уж ты здесь, пройдемся по этажу, а потом заглянем на шестой.
— Я только что все осматривал, — сказал я. — Никого там нет, кроме пьяных монахов.
Тонкс отчего-то усмехнулась и подтолкнула меня вперед.
— Пошли-пошли. Ты просто не знаешь, куда смотреть.
В третий раз обходя одни и те же коридоры, я на всякий случай поинтересовался у Тонкс, как зовут Уизли, который пришел сюда вместе с ней и Люпином.
— Это Билл, — ответила Тонкс. — Вы же виделись на Гриммо. — Она помолчала и добавила:
— Скоро женится. Помнишь Флер?
— Нет, — сказал я.
— Участвовала в Тремудром турнире от Бэльстека, — пояснила Тонкс. Я все равно не помнил, а потому промолчал. Вероятно, Тонкс хотелось поговорить о свадьбах и счастливых парах, однако я решил не заводить разговоров на тему Люпина, помня о своей идее предложить ей стать оборотнем и о том, что иногда сперва говорю и только потом думаю.
Вернувшись к лестнице, мы начали спускаться на шестой этаж и почти в самом ее низу встретили Люпина. При виде меня он не выразил никакого удивления и обратился к Тонкс:
— Билл пошел на первый. Сходи на третий, к статуе.
Я собрался было с ней, но Люпин придержал меня за плечо:
— Подожди, нам надо поговорить. Идем наверх.
Тонкс поглядела на нас с любопытством, но ничего не сказала и отправилась дальше. Люпин отпустил мою руку и начал подниматься; я последовал за ним. Оказавшись на седьмом, он остановился и спросил:
— Ты знаешь, куда ушел Дамблдор?
— Нет, — ответил я. Люпин помолчал, не сводя с меня глаз.
— А кто еще из учеников дежурит?
— Все, кто были в Министерстве.
— И Гарри?
— Он не дежурит… насколько мне известно, — с подозрением ответил я. С чего бы это Люпину устраивать мне такой допрос? Однако тот слегка улыбнулся и сказал:
— Это я, Линг. Если хочешь, покажу тебе патронуса, он у меня не изменился.
Помедлив, я проговорил:
— Ладно, не надо. Просто странные вопросы.
— Раньше студенты нам не помогали, — заметил Люпин и бросил взгляд в сторону лестницы. — Ну хорошо, пойдем, осмотрим тут все, — он повернулся к крылу, где мы с Тонкс еще не были, и неторопливо зашагал по коридору. Какое-то время мы шли молча, а потом Люпин сказал:
— В тот раз ты неправильно меня понял. Я имел в виду совсем другое.
— Мне уже все равно, — ответил я, но прозвучало это не слишком вежливо, и я быстро добавил:
— Просто меня больше не напрягает, доверяют мне или нет. Это пройденный этап.
Люпин проговорил:
— Если тебе все равно, доверяют тебе или нет, значит, ты сам никому не доверяешь.
"Надо же, — подумал я с удивлением. — А ведь он, наверное, прав". Посвятив какое-то время более глубокой оценке этого утверждения, я ответил:
— Видимо, да. Но ведь это проще: никому не доверяешь — ничего не теряешь.
Люпин покосился на меня и ответил:
— Тебе еще не рано так думать? Создается впечатление, будто ты всю жизнь только и знал, что терял. Не пойми меня превратно, я имею в виду не физический возраст, а личный опыт. Обычно подобные убеждения вырабатываются годами утрат. Но если это говорит человек в семнадцать лет… — Люпин замолчал, пытаясь, вероятно, сформулировать свою мысль так, чтобы между нами снова не возникло недопонимания, и я воспользовался минутной паузой для объяснений:
— На самом деле это опыт, только он касается жизни до Хогвартса. Опыт, конечно, не только мой собственный, но вполне наглядный и доказывающий обоснованность такой позиции.
Люпин снова взглянул на меня, уже с большим вниманием.
— Я знаю, ты жил в интернате… — осторожно начал он, но я быстро перебил:
— Нет, дело не в отсутствии родителей, не в интернате и тем более не в усыновлении. Наверное, Дамблдор вам просто не рассказывал.
Люпин выглядел слегка потрясенным.
— Никакой магии, только логика, — объяснил я, давая понять, что даже не собирался читать его мысли. — Интернат, потери, неудачный опыт общения с взрослыми… Выводы предсказуемые и неправильные. Все проще: несколько лет на улице, криминальные круги, полиция — что называется, школа жизни.
