Хотя с «Курском», дело было ясное, что дело темное. Были нестыковки в официальной версии – а один мой знакомый, человек вполне опытный и профессионал, доказывал мне, что на деле «Курск» потопила американская атомарина, причем не тараном, а торпедами – и его объяснения были очень даже логичны. И говорил так – не он один. И если это в самом деле так, а наш Всенародно Избранный знал, и покрыл, то..
Ладно, это в будущем осталось – а вот что я Сталину скажу?!
Ждем. Конечно – Сталин, он не обязан у телефона, наготове. У него – других дел, полно. От которых, мы его сейчас, отвлекаем. Подумать надо – как быстрее мне говорить – чтобы меньше его отвлечь. Ведь это САМ СТАЛИН!!
Сигнал. Кириллов отсылает прочь связиста, берет трубку, представляется. Излагает суть дела – привел «гостей» в Архангельск, но вот они настаивают, сейчас идти «Тирпиц» топить. Да, утверждают, что это жизненно важно для СССР – причем еще и по политическим причинам. Да, рядом со мной, их командир. Передаю трубку.
И что я сейчас скажу? А, ладно – представлю, что там, наш Верховный!
– Слушаю, товарищ .. Иванов (вовремя вспоминаю, как только что Кириллов, в трубку). У аппарата капитан первого ранга Лазарев, командир подводного крейсера «Воронеж» Северного Флота Российской Федерации.
И слышу голос в ответ, с характерным акцентом:
– Фэдэрации? А почему – не Советского Союза?
– Так не было Союза .. в девяносто первом упразднен, указом последнего Генсека.
– А сами вы, в каком году родились?
– В семидесятом, товарищ Сталин. (тьфу ты, надо было – Иванов)
– Значит послэ, когда мы встретимся, вы сможете подробнее рассказать мне ,как и отчего это случилось. Подумайтэ об этом. А отчего вы сейчас – помогаэтэ нам?
А, ладно! Что я теряю?
– Потому что мы хотим изменить – что будет после. Слишком дорого нам досталась наша Победа, чересчур большие потери мы понесли. И когда нам бросили вызов, уже наши бывшие «союзники» – нас не хватило, противостоять им.
– Была ещэ одна война?
– Нет. Хотя в историю это вошло как «холодная война» – без фронта, но.. Как было в конце тридцатых – войнушки на периферии, проба сил, и постоянная готовность напасть, почуяв слабость. И непрерывная война – морально-психологическая: был такой «план Даллеса», который им удался. А результатом стало – когда предателями оказались сам Генсек и верхушка Партии. И под лозунгом «мирного сосуществования», «разрядки», «перестройки» – прошла, фактически, капитуляция перед Западом. Одним из условий которой было – распад СССР на республики, во главе которых стоят «президенты», как положено по «общечеловеческим», то есть западным, стандартам.
– А что же народ? Да хоть вы, товарищ Лазарев – если вам, в девяносто первом, было уже двадцать один?
– Три причины, товарищ Сталин. Во-первых, все привыкли, что реально что все решают наверху, и выступать против – чревато. Во-вторых, была радость и облегчение, что не надо рвать жилы ради так и не случившейся войны, и что не будет уже, со всех сторон полетят атомные бомбы, и на планете не останется ничего живого.
– Это «атомное» оружие, действительно так опасно?
– Товарищ Сталин, пока на земле самый мощный взрыв был, в Галифаксе в семнадцатом, когда взорвался пароход «Монблан» с тремя тысячами тонн взрывчатки. И этого хватило, чтобы полностью разрушить город. В шестьдесят первом мы испытали на полигоне «Царь-бомбу», мощностью сто миллионов тонн тротила – сброшенную с самолета. К тому же при атомном взрыве образуется радиация – когда даже пыль, поднятая в воздух, становится смертельно ядовитой..
– Я прочел, очень внимательно, что вы передали, на эту тему. Но вы назвали – две причины?
– Третья была в том, что Партия, в мое время – изменилась очень сильно. По крайней мере, ее верхушка – став чем-то вроде новой знати, бюрократией, очень далекой от народа – куда войти новому человеку было так же трудно, как в прежние времена получить дворянство простолюдину. В провинции так вообще, доходило до того, что место первого секретаря в области или в районе – передавали по наследству или покупали за деньги. Оттого народу – и было безразлично, как называется Первый, Глава – генсек или президент – и даже приветствовалось, поскольку те, кто возглавлял «перестройку», так называемые «демократы», на словах выступали за новое и передовое, против бюрократизма, рутины, «лицом к массам» – и против Партии, якобы «отжившей свое». Что, надо признаться, во многом и было. Не было веры, не было цели. За что сражаться, если предают вожди? А новых, за которыми можно было бы пойти – не проявилось.
– Что ж, мнэ будет очень интересно узнать от вас, подробнее, обо всем. Вы однако хотитэ сэйчас уйти в морэ, топить «Тирпиц». Отчэго вы считаэтэ, что его утоплениэ так нужно СССР? В морэ возможно всякое – вы нужны нам здэсь, живыми и здоровыми!
– Товарищ Сталин, во-первых, после конвоя PQ-18 – который, кстати, в моей истории дойдет, хоть и с потерями – союзники, вернее Черчилль, категорически откажутся посылать нам караваны, ссылаясь на «угрозу германских надводных кораблей». Только так называемые «капельные рейсы», одиночных судов – и это продлится почти год! Во-вторых, насколько мне известно, как в наше время писали историки, сейчас американцы выступают за увеличение помощи нам, а британцы боятся, что это приведет к переформатированию «союзники и Россия» в «союзники и Англия» – этим и объясняется их предательство с «семнадцатым». А коли так, у меня нет никакой гарантии, что с «Восемнадцатым» не повторится то же самое – поскольку у нас «Тирпиц» на перехват PQ-18 не выходил! А если англичане «испугаются» снова – а американцы, доверяя им как «наставникам» в морской войне, поверят? Таким образом, уничтожив «Тирпиц», мы во-первых, оставляем северный путь открытым – поскольку тогда даже Черчиллю будет очень сложно найти предлог, без потери лица. А во-вторых, имеем шанс ослабить очень нежелательный для нас союз Англии и США. Причем эта задача – нам вполне по силам. Поскольку наш «Воронеж» как раз и строился, как истребитель эскадр – в нашем времени, намного более мощных, чем «Тирпиц» с эскортом. Мы прорвались сюда – от берегов Америки, куда нас выкинуло, в ваше время. Сейчас же предстоит – всего лишь, выйти в Норвежское море.
– Что ж, товарищ Лазарев, вы меня убедили. Но – с несколькими дополнениями. Первое – вы же в Архангельске сейчас. Сколько у вас времени, до выхода – чтобы успеть «Тирпиц» перехватить? Сутки-двое есть?
Быстро прикидываю – расстояние, нашу скорость. Считая что «Тирпиц» выйдет, где-то девятого-десятого. Успеем!
– Двое суток есть, товарищ Сталин!
