Однако же, лодок нам больше не встретилось. Был правда, авианалет – который мы благополучно переждали на глубине. Попаданий в наши корабли не было – зато зенитчики сбили трех «юнкерсов», причем одного – огнем с «Шеера». Еще троих свалили истребители, опоздавшие к началу налета.
Вот и кончается, наша боевая служба – думал я тогда. Как сказал Кириллов – место для нашей стоянки, был уже готово. Как я и ожидал, в Северодвинске, на территории завода. Протянуты все коммуникации, электропитание, с соответствующими параметрами. Придем, станем к стенке – и начнется, совсем другая жизнь..
От Советского Информбюро 3 сентября 1942
..севернее Сталинграда части и подразделения Красной Армии под командованием генерала Малиновского нанесли фланговый удар авангарду немецкого 14-го танкового корпуса. В ходе кровопролитных боев удалось отрезать от основных сил до дивизии гитлеровцев. Передовые части соединились с гарнизоном города. Танкистам полковника С., кроме бронетехники так же удалось уничтожить несколько штабных машин немецко-фашистских захватчиков и взять в плен четверых высокопоставленных офицеров. Танковый взвод младшего лейтенанта К. на устаревших легких танках типа БТ, осуществлявший фланговый дозор, перехватил и привел в свое расположение колонну из шести вражеских бензовозов.
Я сначала не понял, чего это Сан Саныч, так возбужден. Пока не сравнил, это сообщение с ходом истории в нашем времени. Немецкие танки, там успешно отбившие эту нашу атаку – здесь, в измененном нами мире, еще двадцать третьего были сожжены зенитчицами 1077 ЗенАПа, благодаря нашей информации успевшими получить пехотное прикрытие из батальона ополченцев, и еще три тридцатьчетверки в поддержку, с экипажами из курсантов, сформированными буквально накануне. История начала переводить стрелку – не только здесь, на второстепенном северном театре, где до сорок четвертого будут по сути, «бои местного значения», но и в решающем сражении этой войны. И если дальше все пойдет по нарастающей – ведь немцы, «в довесок» убитые там, уже не смогут убить никого из наших – а наши, оставшиеся в живых, убьют еще больше немцев. И мы, выходит – вмешались не зря!
Зозуля, однако, ну и жук! Не забыл, про наше обещание. Оказывается, еще выходя из Диксона, он приказал, ретранслировать ему все перехваченные немецкие радиограммы. Теперь же, срочно требует от нас расшифровки. Поскольку дело действительно важное и нужное, послал на борт «Гремящего» лейтенанта Самусина из БЧ-4, с ноутбуком. Естественно, после того, как Кириллов, поговорив с особистом из штаба флотилии, застращал его до потери пульса – что последует, если хоть кто-то кроме товарища начштаба, взглянет на абсолютно секретный прибор, или будет задавать ненужные вопросы – ну а если не дай бог, утратите, лучше сразу стреляйтесь! Вроде проблем быть не должно – шифровальщики, народ специфический и малоразговорчивый, излишнее любопытство у них и к ним со стороны, абсолютно не принято.
Мелководье уже. Всплываем. Все ж приятно – воздухом свежим подышать. Над нами истребители, ходят кругами – молодцы предки, и это предусмотрели, что погрузиться мы здесь не можем, если авианалет. «Дежнев» с «Шеером» впереди, мы перестроились, прикрываем со стороны моря, вряд ли немецкая подлодка залезет в реку – хотя все же и там тральщик, и пара «мошек» крутятся.
Сигнал с «Гремящего» – «имею передать важное сообщение». Что-то очень важное – «мошка» к борту, на нее посыльный с пакетом, и к нам.
«Тирпиц» выходит в море – как следует из перехваченных радиограмм. Песец пришел.
Поскольку все мы помним – как англичане в прошлый раз, драпанули от него как мыши. И где гарантия, что в этот раз, опять? В нашей, той истории, конвой «PQ-18» прорвался – но там и «Тирпиц» против него не выходил.
И значит, надо срочно решать, что делать..
Кириллов, надо отдать ему должное, врубился сразу. Но давать свое «добро» решительно отказался. Я же не стал, как в голливудском кино, рубить концы и прорываться в море – а спросил:
– А кто тогда – может решить? Если это – жизненно важно, для Советского Союза? Единственный шанс, добиться действительно весомого результата, имеющего не только военное, но и политическое значение? Перед которым не так важны – и «Шеер», и «Лютцов», и какой-то десяток подлодок. Вы решить не можете – так свяжите с тем, кто может! Лаврентий Палыч, мне так кажется – должен все понять, государственным умом!
И тут у товарища старшего майора мелькнуло какое-то злорадство на лице.
– Вы можете обосновать, как вы сказали, результат для всего Советского Союза? – спросил он – ну что ж, я вас свяжу, с тем кто решит. Только – очень подумайте, ЧТО скажете, вы сами! Ваш помощник – справится с управлением кораблем?
– А мы куда?
– В штаб Беломорской флотилии, конечно. Где еще здесь – связь ВЧ на Москву?
«Мошка» все еще у борта – ждет ответа. Вызываю наверх Петровича, ввожу в курс дела. Он говорит – командир, нельзя вам без охраны, а вдруг фрицевские диверсы – короче, через минуту наверху оказываются четверо «большаковцев» в полной боевой. Переходим на катер, еще забираем с борта «Гремящего» товарища Зозулю, а также особиста и заодно, нашего Самусина с ноутом – и вперед по Двине!
От причала, по берегу – совсем недалеко. Хотя по твердой земле – идти невыразимо приятно. Штаб – не бетонный бункер, а обычный дом, двухэтажный, первый каменный, второй бревенчатый, как часто строят на севере. Охрана правда наличествовала, и очень даже бдила – но узнав Зозулю и особиста, пропустила без особых помех. Проходим в комнату – где ВЧ (у двери часовой с ППШ).
– Срочно, связь – говорит Кириллов старлею-связисту – Москва, Иванову.
И тут, если честно, меня взял мандраж. Поскольку помнил, что в войну, это был псевдоним Самого. Я, сейчас, со Сталиным буду говорить?!
Путина я однажды видел. В двухтысячном, когда «Курск» погиб – он приезжал на СФ. Попутно спрашивал что-то дежурное – как служба, всем ли довольны. Обычный человек – не Борька-козел, но и не божество, не генсек. Как и я для него – фигура не политическая, а значит, абсолютно малоинтересная, тогда еще каплей, один из многих, до Москвы далеко, служу честно, поощрений и взысканий, по принципу «счас наградим непричастным и накажем невиновных» – уже, как блох на барбоске. А так как служить кому-то надо – то что, и за что, по большому счету, мог сделать мне, хоть сам президент? Всем довольны, тащ Верховный, претензий нет! И как мне показалось, он искренне пытался разобраться – что и как, и помочь, чем возможно.
