Так, куда же я удостоверение засунул? Ага, вот оно…опа.
Перед входом в Кресты стояла Анюта, держа на руках плотно укутанного в ватное одеяло малыша:
— Ага! Попался, сволочь! Я там с ума схожу, а он тут на троллейбусах катается… И что это ты на себя нацепил, как последний клоун? Где твое пальто, лишенец? Проебал? Да ведь мы за него еще по рабкредиту не расплатились!
— Солнышко, не волнуйся… Я все объясню!
Анюта ловко попыталась пнуть меня в коленку (Слава Богу! Хоть выше не целилась. Это уже хороший признак!) Я так же ловко от неё увернулся. (Все же некоторый опыт счастливой семейной жизни выручает в трудных жизненных ситуациях!)
— А ну, галопом домой, аспид коралловый! — (Моя Аня по специальности преподаватель биологии. Но, убей меня гром, все же я никак не представляю себе несущегося галопом кораллового аспида! У него, змеюки австралийской, ведь и ног-то совсем нет)! — Ишь ты, бумажек он набрал полную подмышку…Зачем ты буденновку на свою пустую башку напялил? Что это за маскарад?
— Родненькая, ведь ты же знаешь, я — командир Красной Армии…
— Какой ты в пиззззду командир? Был, да после дурки весь вышел! Я не за командира замуж выходила, а за хорошего учителя, пусть и с прибамбахом… И, кстати, о прибамбахах…, — Анюта мстительно сощурила глаза. — Тут твоя проблядушка прямо с утра к нам домой забегала…
— Как-кая еще…, — я почувствовал, как предательская краска начинает заливать мне щеки.
— Такая! Наташка твоя, из девятого бэ… Позор! Дурак старый! До сопливых малолеток уж докатился!
— Ну, не такой уж я и старый…, — обиделся я.
— Ага, значит, про Гамову ты не отрицаешь?! Все. Немедленный развод и девичья фамилия!!
Слава труду! В этот отчаянный момент на подмогу подоспела наша красная кавалерия! Товарищ Лацис, словно Deus ex machina (Бог из машины. Прим. переводчика) (Персонаж греческой трагедии, некое божество, которое волшебным образом разрешает сценический конфликт. Прим. Редактора), как я успел заметить, неожиданно появляется всегда в самый нужный момент…
Подхватив мою супругу под локоток, нежно урча, как огромный сибирский кот, он уволок её в сторонку и что-то начал ей усердно втирать… Анюта периодически в ответ грозно взрыкивала, била копытом, гневно махала хвостом (зачеркнуто), кивала головой, трясла выпроставшейся из-под оренбургского платка тугой, как пружина, прядью белокурых волос…
В конце-концов товарищ Лацис вытащил из своего кармана целую пачку двадцатирублевок и засунул их Анюте куда-то в отворот заячьей шубейки… выкупил, можно сказать.
Аня погрозила мне кулаком, плюнула в мою сторону и уселась в подъехавшую к тротуару лацисовскую «эмку». На прощание она мне сердито прокричала:
— Как сразу, так немедленно домой, понятно? Я на ужин рыбный пирог сварганила…
Уф. Пронесло на этот раз…
— Скажите, Арвид Янович… Вы что же, Ане свои деньги дали? Зачем? — с досадой выговорил Лацису я, поднимаясь по гулкой чугунной лестнице тюрьмы особого назначения.
— Это я Вам просто взаймы дал! — усмехнулся чекист. — Когда Вам еще финчасть денежное содержание начислит и выплатит… а кушать надо каждый день, тем более, кормящей маме. А мне деньги все равно девать некуда… Родителей моих «айзсерги»[29] расстреляли, женой я так и не обзавелся…
— А дети у Вас есть?
— Наверное, где-нибудь есть…, — задумчиво произнес Лацис. А потом сердито добавил: — А вот времени у нас с Вами уже нет.
— Почему?
— Вы что, газет не читаете? Ну так извольте…
На первой полосе «Известий Советов депутатов трудящихся СССР» (Ха-ха. Будто бы в Совдепии есть какие-нибудь другие советы! Прим. Редактора) красовался заголовок: «Рабочая встреча Председателя Совета Народных Комиссаров тов. Молотова В.М. и канцлера Великогерманского государства немецкой нации господина Г. Геринга».
Само сообщение было необычно кратким: «ТАСС. Город Брест, БССР. Сегодня здесь прошла внеочередная рабочая встреча между главами двух государств: Советского Союза и Германии. Стороны обсудили широкий круг вопросов, представляющий значительный интерес для дальнейшего укрепления добрососедского сотрудничества.»
Сообщение предваряла фотография: хитро улыбающийся Вячеслав Михайлович сердечно пожимает руку толстому немцу. А тот ответно ему радостно лыбится, как параша (зачеркнуто) как вяземский пряник. Видно, до чего-то они действительно договорились… Или, скорее, о чем-то?
Да, вот ведь как повернулось…
Одно время, после прихода к власти Гитлера, победившего на парламентских выборах и назначенного Президентом Гинденбургом главой исполнительной власти, казалось, что отношения между Союзом и Германией, значительно упрочившиеся в двадцатые годы, безнадежно испортились.
Начались политические процессы против коммунистов в Берлине, а в Москве в ответ начали радостно выявлять фашистских шпионов…Но внезапная смерть Адольфа Гитлера все вдруг изменила…
Мой сосед, Нестор Петрович, сумел сконструировать отличный, хоть и внешне неказистый, пятиламповый радиоприемник. И когда вся квартира отходила ко сну под бой московских курантов, он отдавался Морфею под звуки исключительно «Биг Бена»! Нет, не то, чтобы у нас запрещалось слушать русскую службу BBC (Еще бы не запрещалось! Большевики страшно боятся хоть одного слова ПРАВДЫ! Прим. Редактора), просто это как-то не рекомендуется, тем более, такие вещи вслух обсуждать…Тем не менее, его рассказы на общей кухне несколько походили на ежедневную политинформацию, которую нам в учительской перед первым уроком проводил завуч.
Версия, опубликованная в «Правде», судя по всему, мало отличалась от канонической, принятой в самой Германии: измученный старыми ранами контуженный ветеран Империалистической войны в приступе глубокой депрессии покончил с собой. Обычная история представителя «потерянного поколения», читаем Э.-М. Ремарка, «Три товарища»…
Однако, по словам Нестора, все было не так! Гитлера-де убили! Причем не английские империалисты или французские реваншисты, и даже не верные соратники, товарищи по партии, как это частенько случается, а его подружка, Ифи Браун.
Причем застрелила барышня своего Адольфа исключительно потому, что тот принуждал ея к каким-то совершенно, на мой взгляд, запредельным гнусностям — например, испражняться ему прямо на лицо! (Причем здесь гнусность? Каждый индивид имеет право на полную свободу в сфере удовлетворения своих базовых, в том числе, половых инстинктов! Прим. Редактора) (Вот педераст! прим. переводчика).
