В это время из ванной вышла Ирина. Увидев всех в одной куче на полу, она, удивленно раскрыв глаза, спросила с подозрительной улыбкой:
– У вас что тут без меня – групповуха?
Действительно, сюжет представлялся недвусмысленным: на всех присутствующих приходился всего один предмет одежды – Натальины стринги.
– Дура! У тебя только одно на уме! – со злостью накинулась хозяйка стрингов на ничего не понимающую подругу.
– Ты чего? – изумилась та.
– А то, что у тебя только одно на уме и есть! – проворчала Наталья, стараясь взять себя в руки и успокоиться.
– Не волнуйтесь так, девочки, – примирительно сказал Михаил. – Меня теперь долго на женщин не потянет.
– А что произошло? – Ирина все еще ничего не понимала.
– Вот эти… Вот эти чудаки… на букву «м», – Михаил показал пальцем на Иванова с Натальей, – сами не живут и людям жить не дают. Чуть не убили… Извращенцы!
Ковалев с общей помощью перебрался с пола на кровать, где возле него сразу же заворковала Ирина. Все вроде бы обошлось – Михаил приходил в чувство.
Наташа тоже постепенно оправлялась от шока. Подобрав ноги, она сидела на кровати, укутавшись по шею в простыню, словно в глухую защиту. Иванов сел рядом и показал на кровавый укус на плече со следами ее милых зубок.
– Это потому, что все мужики – идиоты! – зло бросила Наталья.
– Все? – уточнил Иванов.
– До одного. И козлы…
– Сама ты дура! – сдержано отозвалась с соседней кровати Ирина. – Совсем с ума сошла. Психичка. Это у тебя от хронического «недотраха».
– Ты бы заткнулась, сучка безотказная! – Наталья снова начинала выходить из себя.
– Что-о? – с угрозой в голосе протянула Ирина, поднимаясь с кровати.
Иванову показалось, что вдобавок ко всему бабьи разборки в три часа ночи – это уже слишком. Но прежде чем он успел вмешаться, подал свой командирский голос Михаил, схвативший Ирину за руку:
– Все, сучки! Полаяли – и в будку!
Потом, обращаясь только к Ирине, сказал:
– Нам от этих веселых ребят сегодня покоя все равно не будет. Поэтому хватай-ка подушки и пойдем на кухню. Спать хочу.
Ковалев взял свернутый матрац, и они вместе с Ириной, обнаженные, как Адам и Ева при изгнании из рая, демонстративно прошлепали босыми ногами через всю комнату, не обращая на присутствующих решительно никакого внимания. Пропустив вперед Ирину, Михаил вошел на кухню и плотно прикрыл дверь. Иванов с Натальей остались в комнате одни.
– Обиделись, – после короткого молчания подал голос Иванов.
Наташа не ответила. Все еще сердитая, с растрепавшимися волосами, она напоминала ему нахохлившегося воробья. Легким касанием кончиков пальцев он провел рукой по ее спине сверху вниз и обратно. Она не пошевелилась. Тогда Иванов погладил растрепавшиеся волосы девушки.
– Лучше бы я не приходила, – тихо произнесла Наташа, и он уловил неподдельное сожаление в ее голосе.
– Что ты, девочка моя! – он ласково обнял ее за плечи. – Все хорошо. Завтра мы еще посмеемся над всем, что произошло. А как ты профессионально вырубила Мишку! Каратистка…
Наташа, никак не реагируя на прикосновения мужчины, смотрела в сторону. Иванов решил действовать настойчивее.
– Вот что мы сделаем, – бодро начал он, – сейчас ложимся и проводим остаток ночи как двое нормальных мужчины и женщины. Завтра же пойдем, позвоним твоему «бывшему», или дадим телеграмму, или, там, письмо, что ли, напишем… Короче – все ему объясним. Пусть живет спокойно со своей семьей. А ты останешься со мной. Может быть у тебя своя жизнь или нет? Как тебе такая перспектива?
– Ты когда-нибудь давал слово? – после паузы тихо спросила девушка.
– Давал. Но если он умный мужик, то поймет, а если нет – так ему и надо! И что в нем есть такого, чего нет у меня?
– Он хороший, – ответила Наташа.
– А я – плохой? – почти обиделся Иванов.
– Саша, ты хочешь, чтобы я была с тобой? – девушка, не мигая, смотрела в его глаза.
– Хочу! – выдохнул Иванов.
– Хорошо… Я буду с тобой. Только сначала обязательно должна поговорить с ним. Пойми. Я завтра позвоню ему. Обещаю тебе. А потом у нас с тобой все будет. Ну не обижайся, пожалуйста. И не спеши. Не мучай меня. Ну не мучай! – Наташа сама поцеловала его в губы. Он осторожно уложил ее на спину, устраиваясь сверху и целуя почти не оказывающую сопротивления девушку.
– Нет, Саша, потом, – шептала она, слабо отвечая на поцелуи. – Сегодня ничего не будет. Ты слышишь?
– А что это меняет? – грубо спросил Иванов.
– Пусти, мне больно! – простонала девушка, отталкивая Иванова. – Я сказала: ничего не будет…
– Ошибаешься…
Отдаваясь накатывающейся дреме, обессиленный Иванов почувствовал, как поднялась Наталья. Но он не открыл глаза, продолжая нежиться в тягучем блаженстве.
– Саша, подойди сюда, пожалуйста, – донесся из коридора голос девушки.
Усилием воли прогоняя сон, Иванов, завернувшись в простыню, с неохотой повиновался. Зевая и щурясь от яркого света лампочки, он вышел в коридор. Обнаженная Наташа без смущения стояла у зеркала и рассматривала себя. Сон у Иванова куда-то подевался моментально. Он попытался обнять девушку, но та протестующее оттолкнула его руки.
– Скажи мне, Саша, – глядя на свое отражение, начала она тоном учительницы, спрашивающей урок у нерадивого ученика, – я могу нравиться мужчинам?
– Еще бы! Такое роскошное тело… – он хотел говорить и дальше, но она прервала его следующим вопросом:
– А ты понимаешь, что изнасиловал меня? Посмотри, какие синяки наставил!
– Чуть не изнасиловал. Тебе ведь было хорошо, – поправил Иванов. Все это он понимал, а вот куда она клонит – нет.
– Натаха… – начал он, пытаясь снова обнять девушку. Вдруг у него зазвенело в правом ухе от хлесткой пощечины.
– Ты, что… С ума сошла?! – опешил Иванов, и тут же получил еще одну пощечину – с другой руки.
– Это чтобы помнил! Больше никогда не смей так со мной поступать! Слышишь?! – произнесла она, жестко глядя ему в глаза и четко выговаривая каждое слово. И вдруг ее взгляд потеплел:
– А теперь иди в ванную, и побыстрее – утро скоро.
Ничего не соображая, Иванов послушно метнулся в ванную и закрылся на шпингалет. На кого он нарвался? Эта непредсказуемая женщина представляла для него большую загадку. Таких он еще не встречал: жесткая и нежная, грубая и ласковая, сильная и женственная, мужественная и очаровательная. Он только чувствовал, как его все сильнее тянет к ней. «Идиот! Мазохист! – ругал он себя, стоя под теплыми струями душа. – Нет, надо поставить ее на место! – решил Иванов, вытираясь полотенцем. – Кто здесь мужчина? Или, может, послать ее ко всем чертям? Пусть теперь сама побегает…».
Когда Иванов вышел из ванной, Наташа лежала в постели и делала вид, что спит. Он с опаской медленно забрался под простыню и сказал, не прикасаясь к девушке:
– Извини, что сделал тебе больно. Но на будущее имей в виду, что я не большой любитель получать пощечины даже от хорошеньких женщин.
– Ты что, меня бросишь? – Наташа вдруг по-кошачьи сама ласково прижалась к Иванову. – Куда же я теперь пойду?
– Ты издеваешься? – опасаясь новых выходок с ее стороны, недоверчиво поинтересовался он.
– Нет, серьезно. – ее лицо выражало озабоченность. – Ты порвал мои трусики, и как я теперь выйду на улицу?
Если бы уже рассвело, то Иванов, наверное, разглядел бы в ее глазах прыгающих чертиков.
Расслабляясь, он обнял Наташу:
– Тебя такой мужчина добивается, а тебе трусиков жалко. Да я тебе завтра все что захочешь куплю!
Улыбнувшись, она доверчиво уткнулась лицом в его плечо:
– Я сама себе все куплю… Саша, ты только меня теперь не оставляй… Я твоя.
Испытывая в душе прилив невозможно огромного чувства нежности к этой ставшей ему очень близкой женщине, он прошептал:
– Наташка, я всегда буду рядом. Конечно, моя. И ты прости меня за сегодняшнее.
– И ты прости меня, Саша, у меня очень тяжелый характер. И предупреждаю: я – стерва.
– Как говорит мой бортовой техник-хохол: «Бачили очи, шо брали, щас хоть повылазьте – надо хавать…». Все будет хорошо! Ты теперь только моя.
– Твоя… Знаешь, когда сегодня шла сюда, я и хотела, и не хотела этого.
– Почему?
– Меня нужно завоевать. И мне нужен сильный мужчина, который поймет. Слабого я сломаю.
Улыбаясь, он поцеловал ее в губы:
– Меня не сломаешь! Я тебя понимаю…
И они слились в долгом поцелуе…
– Всем развратникам и алкоголикам, подъем! с этого бодрого Мишкиного крика началось новое утро.
Иванов с Натальей лежали, обнявшись, и им совсем не хотелось вставать. Казалось, что прошло не более пяти минут, как они, утомленные, наконец-то смогли заснуть.
– Солнце встало выше крыш, надевай штаны, малыш! – в плавках из ванной появился Михаил с полотенцем на шее. – Дети, в школу собирайтесь: мойтесь, брейтесь, похмеляйтесь! Подъем! Мирный атом в каждый дом! В каждом рисунке – бомба!
