— Арсений, Екатерина, — кивает Павел без капли злобы. Хороший знак. Значит, наследника больше не раздражает мое «совершенство». — Располагайтесь в доме. Чтобы вам было комфортнее, Мария проводит вас к гостям.
Сама именинница? Редкая честь. Либо Анатолий резко зауважал меня, либо пытается притупить мое внимание. Есть и третий вариант — ему что-то надо от меня. Например, завод, который ему в жизнь не видать.
Мария, словно сказочная фея, парит впереди, указывая дорогу. Размах мероприятия огромен. Помимо танцевальной галереи, для гостей подготовили другие комнаты. В одной расставили шахматы и шашки; в другой — покерные столы, в третьей — проводятся бои по столичному формату, то есть без живы.
— Куда вы с дамой хотите? — спрашивает Мария, смотря только на меня.
— Пусть решает кавалер, — отбрехивается Катя. — Лишь бы только не бои — не люблю кровь. Карты тоже не очень. А шахматы — совсем не моё.
— Тогда танцы, — усмехаюсь.
— Хороший выбор, — одобряет Мария, стрельнув в мою сторону бархатистыми глазками.
В танцевальной галерее играет оркестр. Под лиричное пение скрипок кавалеры кружат дам в вальсе. Мимо нас чета мелькает за четой.
В сторонке, у столов с мясными закусками, обнаруживается Галина Константиновна Волконская. Княгиню сопровождает поводырь-кавалер во фраке. Подходим выразить почтение.
— Маша, Молодой Беркутов, Екатерина, — благодушно кивает старушка после того, как я представил себя и спутницу. — Потом поговорим — скоро закончится вальс, молодой Беркутов, так что иди танцуй. Пока не начался менуэт, там уже не покружишься вольготно.
Но я не спешу прочь. Замечаю, что так же, как и тогда у «Девочки со сливами», княгиня слушает завороженно. Только не мой голос — звуки вальса. Игру оркестра, стук шагов, шуршание складок платьев танцующих. Она снова «смотрит ушами».
— Галина Константиновна, — протягиваю руку. — Позвольте пригласить вас на танец.
Мария и Катя удивленно смотрят на меня. Княгиня тоже теряется:
— Возможно, ты подзабыл, но я слепа.
— Ничуть не забыл. Позвольте, — настаиваю, не убирая руки.
Княгиня мешкается, но ее ладонь будто сама собой подается вперед. Я сжимаю пальцы в белой перчатке.
— Ай, была не была! — смеется она неожиданно звонко, как девочка.
Девушки окончательно выпадают в осадок. Поводырь резко произносит:
— Ваше Сиятельство, я бы не советовал. Вокруг люди! Это травмоопасно…
— Тогда найди Целителя, — отмахивается княгиня. — У Свиридова хоть один, да должен быть, пусть подежурит. Ну, молодой Беркутов, веди кружить.
— С большим удовольствием.
Я вытягиваю наши сцепленные ладони в сторону. Другой рукой бережно беру княгиню за талию. Мимо, совсем близко, проносится танцующая пара. Княгиня вздрагивает от воздушных колебаний, сердце учащенно стучит. Ей страшно.
— Галина Константиновна, успокойтесь, всё хорошо, другие пары далеко, забудьте о них, — включаю монотонный голос. Точнее убираю из него звуковые модуляции и любые интонации. Лишь чистый звук с постоянной тональностью. Громкость чуть выше музыки.
Гипнотические воздействие происходит после еще пары предложений. Считай, почти сразу. Всё же слепые люди больше подвержены голосовому программированию. Способствует и размеренная мелодия вальса на фоне. Тридцать тактов в минуту, и по характеру этот танец размеренный и текучий. То, что нужно.
У княгини выравнивается дыхание. Дожидаюсь, когда сердечный ритм окончательно успокаивается. Значит, она сфокусировалась на моем голосе.
— Темп «три счета», Галина Константиновна. Я говорю — вы делаете. «Один» — шаг назад, «два» — шаг в сторону, «три»» — ноги вместе. Кивните, если понимаете, — она замедленно качает напудренной головой. — Начали. Раз — два — три. Раз — два — три…
И мы начинаем кружиться. Плавно. Изящно. Словно два осенних листка, сорванные ветром с древесной кроны. Я продолжаю говорить, направляя княгиню. Ничего сложного. Простейший «шаг коробки», серия из нескольких движений, которые обрисовывают форму коробки. Нужно лишь попадать в такт. Зато какой эффект! Нас замечают. Люди у столов замирают и восторженно смотрят. Даже танцующие скашивают взгляды на княгиню. Раздаются тихие восторги. Прекрасно их понимаю. Идеальное попадание в ритм мелодии кажется чем-то сказочным и невозможным. Фокусировка княгини на шагах помогла ей уделать легконогих молодых барышень.
— Раз — два — три…Получайте удовольствие, Галина Константиновна! Вы танцуете! — позволяю голосу ожить. И снова словесная чечетка: — Раз — два — три. Раз — два — три…
Очнувшись от концентрации, княгиня приоткрывает рот.
— И правда! — шаги она теперь выполняет без всякой концентрации, ноги сами пляшут. — Свароже! Я кружусь в вальсе! Я танцую, молодой Беркутов!
Напоследок усложняем танец круговыми движениями и базовыми поворотами. Чтобы вообще всех свалить с ног, хех.
Когда мы сходим с паркета, раздаются аплодисменты. Княгиня счастливо улыбается и отпускает меня:
— Это бесподобно вышло! Спасибо! Но отдаю тебя твоей даме. А то нехорошо получилось.
И правда, первый танец положено отдавать даме, с которой пришел. Но потому и взял с собой Катю. Она мой работник, и понимает, что сейчас тоже на службе. Поэтому нисколько не обижается и встречает белозубой улыбкой. Следующий танец кружусь с ней.
— Господин, дамы вокруг глаз от тебя не отрывают, — замечает она.
— Мы здесь не ради дам, — усмехаюсь. — Кстати скажи, если вдруг увидишь Новикова.
По возвращению к столам с удивлением обнаруживаю, что Мария все еще ни с кем не танцует. Только дежурно улыбается поздравляющим гостям. Неужели мне приглашать? Ох-хо, а если влюбится, как разгребать? Или уже пора что-то делать?
Дилемму мне не дают решить старые знакомые. Лукерья Бирюшкина под руку с неизвестным офицером в красном мундире. Сама госпожа штабс-капитан одета в красивое черно-золотое платье. Только вот, с этой парочкой пришла еще одна. Тот самый «рубленый» с ночного клуба. Шрам на щеке так и не залечил, так что красавчик редкостный. Ну хоть в этот раз девушку себе в пару выбрал непьяную в стельку.
Обе офицерские пары приветствуют Марию, затем Лукерья улыбается мне:
— Арсений! И ты здесь! Рада, что с Лобовым всё закончилось благополучно.
— Не для него, — улыбаюсь в ответ. — Как я слышал.
— Это да, он умер, — совсем не огорчается Лукерья и продолжает улыбаться.
— Значит, вы знакомы? — влезает «рубленый». — Сударь, вы еще и к Лукерье приставали?
Больше никто не улыбается. Вообще никто. Ох, похоже, мало он тогда у туалетной двери полежал.
— Сережа, это герой, которого скоро наградят медалью за победу над Гончей, — серьезно говорит Лукерья. — На твоем месте я бы извинилась.
— Хм, Сережа, правда, откуда такие выводы? — подает слово кавалер Лукерьи.
— Было дело, — «рубленый» не отрывает от меня налитых кровью глаз. — Арсений, так?
— Именно, Беркутов Арсений. Дворянин, которого вы почти оскорбили, — намекаю, что мы в шаге от дуэли.
— Сергей Сопрат, — тот, конечно, и не собирается брать слова обратно. — Офицер, которого вы уже оскорбили. К сожалению, дуэли мне запрещены долгом службы. Скоро возвращаться на операцию. Да и вы шибко молоды, как погляжу, — Ого, правда, отвалит что ли? — Но мы можем устроить ее в рамках местного развлечения. — Нашел удав лазейку.
— Сер-гей!!! — Лукерья не на шутку завелась.
— Столичный формат? — лениво спрашиваю.
— Именно.
— Не интересно, — отмахиваюсь. Тоже нашел лоха дурью страдать. На мне, между прочим, дорогой фрак, а не мятые треники, — Но, слышал, тут еще в карты играют на ставки. Я, честно говоря, ни разу не пробовал, но мне интересно. Вот и повод есть. Вы как?
— В карты?! Какие к черту карты?! — выпучивает он глаза. — Вы боитесь честной доброй драки?
Хмурятся и Мария, и Катя, и сослуживцы Сергея. Только я усмехаюсь.
— Сопрат, — говорит Лукерья. — Ты где манеры забыл?
— Кажется, я знаю, где сударь их обретет, — усмехаюсь. — Почему же боюсь? Давайте настоящую дуэль завтра на рассвете…ах, да, служба же, вам нельзя. Ну тогда до скорого.
