что раскинулась по левому берегу Дуная. Она шла от брода до брода, обрастая по бокам малыми и большими весями. Еще недавно не было здесь ничего, это Арат помнил совершенно отчетливо. Еще несколько лет назад не было. Он же тогда со своими бывшими господами на эти земли в набег ходил. Лес глухой здесь был, и более ничего. Удивило Арата и население, что не было здесь сплошь дулебским, как раньше. Были села хорутанские, были такие, где и дулебы и хорутане вместе жили, а кое-где и вовсе слышна была германская речь. Видно, князь повелел челядь, что пригнали сюда после разорения Кёльна, на землю посадить. Примечал Арат и богатые дома старост, а уж усадьба жупана Моимира и вовсе заставила его от удивления раскрыть рот. Терем большой, крытый деревянной черепицей, с печными трубами, гордо смотрящими в небо. Пол из деревянных досок, а не утоптанная земля, как привычно было Арату. Бедно они еще в своей Моравии живут, не обросли жирком, чтобы такие хоромы себе рубить. Да и жены Моимировы, разодетые в шелка и увешанные золотом, пробудили зависть в сердце всадника. Не было у него пока такого богатства. Ведь только-только на себя работать начинают, только что сильный аварский отряд прогнали, о чем жупан спешил доложить князю лично. Пять сотен — совсем немало, а они своими силами справились. Есть, чем гордиться. А еще он десяток лучших воинов с собой взял. Тех, кто в той битве отличился.
— Ды…! Мать…! Да чтоб меня! — воин из тех, кто с Аратом в столицу поехал, тыкал вперед рукой, словно малоумный. На его лице было написано неописуемое удивление. Его звали Неждан, и до этого он из мораванских земель не уходил.
Арат, который в задумчивости поднял голову, оторопел. Он и не заметил, как до самого Новгорода доехал. Только не узнавал он тут ничего. На стрелке, где река Инн и Дунай сливаются, стояла небольшая каменная крепость на четыре башни с высоченными стенами, а рядом с ней вели второй каменный пояс, пристраивая городскую стену к княжеской цитадели. И был тот второй пояс куда ниже, чем первый, но намного, намного длиннее. Недостроен он был, и люди на деревянных лесах суетились, словно муравьи, укладывая камень за камнем и поднимая наверх ведра с известью. Работы здесь было не на один год. Старый острог, который и видел Арат когда-то, остался на своем месте, но выглядел по сравнению с новым городом непередаваемо жалко. Словно курная избушка рядом с боярскими палатами.
— Да это же почти как Сирмий, — выдохнул Арат, который бывал когда-то в южных землях. — Если еды вдосталь, такой город и не возьмет никто!
Мужичок, который на плоту перевозил людей на тот берег, заикнулся было о плате, но увидев серебряную звезду на шее Арата, вмиг заткнулся и оттолкнул плот шестом. Через пять минут мораване сошли на мостки, что построены были у самого Новгорода. Всадники не смогли унять любопытства, и объехали большой город, что уже расположился внутри будущих стен и был размечен на ровные кварталы.
— Ров копают, боярин! — опять ткнул рукой воин, когда они объехали городские укрепления, что были еще в строительных лесах. — Не иначе, остров будет! Это ж сколько народу положить придется, чтобы такую крепость штурмом взять!
— Нисколько! — отрезал Арат. — Никто в своем уме на такие стены не полезет. Посмотри на высоту. Ни одна лестница не выдержит, сломается под весом тел. А если кто и полезет на стены, их из башен лучники расстреляют. Вон, смотри, бойниц сколько! Знающий человек строил. Я такие стены только у ромеев видел.
— А как же такой город взять-то? — широко раскрыл глаза Неждан.
— Осадой, — пожал плечами Арат. — Ждать, пока еда закончится. Хотя нет, смотри, стены княжьего замка вплотную к воде стоят, а рядом причал для ладей и ворота малые. Не закончится здесь еда, ее по реке привезут.
— А если перехватить ладьи! — азартно сверкнул глазами Неждан. — Тогда что делать будут?
— На башни глянь! — показал Арат. — Баллисты ромейские стоят. Я такие видел, они копьями и камнями бить могут. Утопят они вражеские лодки. Как пить дать, утопят!
— Так значит, такой город совсем никак не взять? — Неждан, казалось, был даже расстроен.
— Почему не взять? — пожал плечами Арат. — Предатель может ворота открыть. А на этот случай цитадель есть, где князь с войском укроется. Смотри, княжья крепость прямо на воду выходит. Как ты эти стены из воды штурмовать будешь? Никак! Только с суши, с западной стороны. Внешний город если и возьмут, то цитадель хоть сто лет обороняться может. Вода есть, еда есть… Толково тут все построено, Неждан. Князь и в наших землях обещал крепкий город поставить, да только я и не думал, что у него такой размах. Не мелочится наш государь.
А вокруг, словно вода в котле, кипела жизнь. По улицам города ехали телеги, которые везли мешки с зерном, шерстью, какими-то ящиками или вовсе были укрыты кожами и полотном. Жители обосновались в разных кварталах города, которые тут называли концами. Кузнечный конец, Ткацкий конец, Денежный, где строили монетный двор, Золотой, где работали ювелиры (их пока было всего два), Приказный, Боярский, Купеческий… Все мастерские были вынесены за стены, уж слишком тесно тут будет скоро, хотя еще были проплешины пустырей, где пока ничего не строилось. Место, где поселилась элита княжества, военная и торговая, в народе прозвали Белым городом. И чувствовалась в этом тоскливая зависть. Ведь немалая часть людей, что возводили тут себе каменные хоромы, родилась в землянках и грелась зимой, прижимаясь к голодным братьям и сестрам. А вот Кожевенная и Красильная слобода, к вящей радости горожан, остались на другом берегу Инна, и лишь особо удачный порыв ветра доносил их вонь до княжеских палат.
Арат въехал в ворота замка, куда его пропустила воротная стража. Здесь его знали, не так много воинов белого плаща удостоены. Государевы палаты были выстроены из камня и в два этажа, и воины из словенской глухомани негромко переговаривались и подталкивали друг друга локтями. Два житья, одно над другим! Видно, места у князя совсем мало, раз начал ввысь свою избу строить.
— К князю. Жупан из Моравии, — сказал Арат воинам у входа.
Странно, подумал он. Мальчишки на страже стоят, лет по шестнадцать, не больше. Но глаза у них цепкие, движения плавные, а воинские пояса, перехватывающие кольчужную безрукавку, как влитые сидят. Не иначе из Сиротской сотни отроки, что ни матери, ни отца не знают. Хитро! Знать, опасается ворогов князь,
