— Да, — ответил за Эркина Андрей. — По субботам ходим. Да, кутойс, ну, учитель, заходил, вы его видели, вазу принёс.
Джонатан и Фредди кивнули. Хромого молодого индейца в дешёвом «приличном» костюме они видели мельком, но запомнили. Как запоминали всех, с кем так или иначе сталкивались. Ведь никогда не знаешь заранее, кто тебе понадобится в качестве свидетеля или наоборот, окажется лишним.
— А девушка?
— Джинни? Она английский преподаёт в школе, а живёт с матерью в квартире напротив, — ответила Женя и в ответ на взгляд Бурлак5ова кивнула: — Да, репатрианты, после Хэллоуина уехали. И самое смешное, мы, оказывается, там в одном городе жили. А встретились здесь.
— Действительно, смешно, — согласился Бурлаков.
— И сколько вам лет учиться? — спросил Фредди.
— Три года — охотно ответил Эркин. — И получим аттестат за среднюю школу.
— А потом? — спросил Джонатан.
— Там видно будет, — залихватски ответил Андрей. — За три года придумаем. У меня уже права будут… — он мечтательно закатил глаза и присвистнул. — И ва-аще…
— Всё впереди, — закончил за него Эркин.
Бурлаков кивнул. Конечно, у мальчиков всё впереди. Закончить школу, получить права… господи, да, конечно, сами решат, чем потом заниматься, главное, Серёжа не зациклен на работе в цеху.
— Джен, Элис ходит только в школу?
— Нет, ещё на занятия в Культурный Центр, пение, танцы, рисование… — Женя засмеялась. — Ещё всего понемногу. Называется: курс эстетического развития.
— Ещё французский наверняка, — улыбнулся Джонатан.
— Французский и немецкий в школе, факультативами с пятого класса. Конечно, будет ходить.
— А меня французским с пяти лет мучили, — сокрушённо вздохнул Джонатан.
— И как? — поинтересовался Андрей.
— Кое-что помню, — улыбнулся Джонатан.
— Да не, я про училку. Она-то как, жива осталась? Ну, после занятий с тобой.
— А бог её знает, — пожал плечами Джонатан. — Потом… эта катавасия началась, не до французского стало.
— А… ну да, — кивнул Андрей. — Извини, не подумал.
— С ним это бывает, — Эркин привстал, передавая Фредди огурцы. — Попробуй эти, они острее.
— М-м. Джен, чудо. Банковский сейф можно подрывать.
Все дружно рассмеялись. После жирной сочной кулебяки все с новым энтузиазмом налегли на острые, солёные и маринованные овощи, нахваливая и их, и водку.
Эркин оглядел опустевший стол и стал собирать посуду.
— Антракт, — понимающе кивнул Бурлаков и успокаивающе улыбнулся Жене. — Покурим, отдохнём…
— А там по новой, — закончил за него Андрей. — Женя, мы поможем. А курить у меня можно.
— Так вкусно, — встал и Фредди, — что надо передохнуть.
И Женя сдалась. Да и ей самой так удобнее, она-то придумывала под каким предлогом уйти на кухню заняться следующей переменой, и в первую очередь мясом, а теперь всё удачно складывается, и она весело улыбнулась всем и встала.
— Конечно-конечно.
В маленькой комнате показалось сначала даже прохладно. Джонатан с удовольствием расстегнул пиджак и сел на диван. Фредди тоже расстегнулся и подошёл к шкафу, рассматривая книги. Большинство на русском — сразу отметил он и усмехнулся: интересно, а на индейском языке книги существуют? Вряд ли, не слышал никогда о таком. И спрашивать об этом не стоит. Во избежание осложнений.
Бурлаков снял пиджак, аккуратно повесив его на спинку стула, и закурил. Андрей, стоя у дверей и улыбаясь, оглядывал их напряжённо сощуренными глазами.
— Хорошо устроился, парень, — отвернулся от шкафа Фредди.
— Не жалуюсь, — улыбнулся Андрей.
Он ждал, ждал того главного разговора, для которого и затевал всю эту свадьбу, но сам не знал, что это будет за разговор и как его начать. Все заготовки полетели к чертям свинячьим: первая встреча профессора с Джонатаном и Фредди прошла, оказывается, ещё раньше, без него, и он о ней ничего не знал, а с середины кона влезать в игру рискованно и опасно. Но и отступать нельзя. Чёрт, ему сдавать, а карты закрыты. Можно струсить и удрать помогать Эркину и Жене, но… нет, он не отступит.
— Фредди, а вы часто ездите в Россию? — спросил Бурлаков.
— Как придётся, — с необидной уклончивостью ответил Фредди.
— Помаленьку раскручиваемся, — поддержал его Джонатан. — У нас небольшая фирма и налаживаем связи.
— «Октава» не торговец, а посредник, — хмыкнул Фредди.
— И куртаж с каждой стороны, — понимающе кивнул бурлаков.
Все рассмеялись. Андрей подошёл к столу, взял себе сигарету из брошенной Бурлаковым пачки и закурил.
— Мало имения, Джонни, да?
Джонатан усмехнулся.
— Не складывая всех яиц в одну корзину. Слышал такое?
— Да, — кивнул Андрей, переставил стул и сел верхом, опираясь локтями на спинку. — Я бы тоже не против, да яиц у меня маловато, — и усмехнулся, подумав, как это прозвучит и как поймётся по-русски, а, краем глаза поймав улыбку Бурлакова, понял, что и до того дошло. Но оба промолчали, не став вдаваться в лингвистические тонкости.
— А ссуда? — сверху вниз посмотрел на него Фредди. — Или всю проесть решил?
— Пусть лежит. Своё дело я пока всё равно не потяну, — Андрей пыхнул дымом. — Да и не решил я ещё, какое оно, моё дело. А с землёй вязаться совсем неохота. Не земляной я.
Разговор шёл совсем куда-то не туда, но шёл, и прерываться не стоило.
По дороге на кухню Женя заглянула к Алисе. Та спала на неразобранной кровати, свесив ноги в туфельках и прижимая к себе Спотти. Присела, видно, и заснула. Женя улыбнулась и вошла, неплотно прикрыв за собой дверь. Надо уложить как следует. Но когда она раздевать дочку, Алиса, не открывая глаз, запротестовала:
— Мам, ну, ещё не поздно, ну, ещё чуточку, я ещё чаю не пила.
— Хорошо-хорошо, — не стала спорить Женя. Она уже решила, что завтра Алиса школу пропустит, в конце концов свадьба, а у них настоящая свадьба, не каждый день и даже не каждый год бывает. — Только платье снимем и воротничок. А к сладкому я тебя разбужу.
— Ага-а, — согласилась Алиса, вытягиваясь на кровати.
Женя укрыла её краем покрывала, погасила свет и пошла на кухню.
Эркин, закатав рукава рубашки, в её фартуке мыл посуду.
— Женя, я рыбу достал и прикрыл, а горшочки в духовку поставил.
— Ага, спасибо, Эркин. Как ты думаешь, им понравилось?
— Ещё бы! — очень убеждённо ответил Эркин. — Не сравнить с королевским.
— Ну что ты, там же французская кухня была, — попробовала возразить Женя. — Из дорогого ресторана, профессионалы делали. Ты же сам рассказывал.
— Русская кухня куда лучше. И вкусно, и много всего.
Эркин поставил на стол стопку вымытых тарелок и взял полотенце.
— Сейчас перетру.
— А мне что делать?
— А ты отдохни.
Эркин немного захмелел — решила Женя, потому что так командно он с ней ещё никогда не разговаривал. Спорить она не стала, а взяла второе полотенце. В четыре руки куда быстрее. Но тут они столкнулись, взявшись сразу за одну тарелку и почему-то стали целоваться.
Фредди, проходя в ванную, краем глаза увидел их в открытую дверь и, вернувшись в маленькую комнату, решительно пресёк попытку Андрея пойти помочь по хозяйству.
— Сиди. Им и без тебя весело.
Джонатан с удовольствием захохотал. Рассмеялся Бурлаков и невольно улыбнулся Андрей.
Оглядев уже готовый к следующему действию стол, Женя отправила Эркина к гостям.
— А то нехорошо. Я тоже сейчас приду.
— Ладно, — Эркин быстро поцеловал её в щёку и пошёл в маленькую комнату.
— О, вот и хозяин, — встретил его Фредди.
Эркин изумлённо посмотрел на него.
— Как ты меня назвал?
— Хозяином, — удивился его удивлению Фредди. — А что?
— Нет, ничего, — Эркин смущённо улыбнулся.
К русскому «хозяин» он привык давно, здесь все так называли мужей, старших в доме, и с рабством это никак не связывалось. А вот по-английски… его так назвали впервые. И Фредди явно имел в виду именно, что он муж, а не что-то другое.
— Ничего, — повторил он уже уверенно.
— Алиса где? — спросил Андрей. — Что-то давно не слышно.
— Заснула, — улыбнулся Эркин. — К чаю разбудим.
Улыбнулся и Бурлаков, с ласковой насмешкой хмыкнул Андрей. Фредди невольно поёжился: если эти трое решат, что у Джонни серьёзные претензии на девчонку, то могут возникнуть очень серьёзные и совершенно не нужные осложнения. Да, чёрт, этот вариант он не предусмотрел, но обратного хода уже нет, и крыша такая, что на много лет их российские дела обеспечит.
— И что сейчас будет? — спросил Джонатан.
— Рыба будет, — охотно ответил Эркин.
— Э нет, — остановил его Бурлаков. — Кто же о сюрпризе заранее рассказывает.
— Да, — удивился Эркин. — Тогда молчу.
