Чтобы сделать пулемёт по-настоящему единым, а также, пусть формально, облегчить его, я воспользовался философией "Корда". То есть тело пулемёта отдельно — станок, какой бы он ни был, отдельно. Поэтому никаких рукояток удержания на оружии делать не стал. Достаточно двух внешних силовых выступов внизу на пластине-затворе и ещё одного, лёгкого направляющего, на переднем конце рельсы. До треножных станков у меня руки не дошли, скорее уже хотелось пострелять, а подрамник, с сошками, креплением коробки с патронами, пистолетной рукояткой и рамочным прикладом, потянул на полтора кило. Лента на 100 выстрелов в коробке тянула ещё на два. Итого, 13,5, неплохо. Вполне сравнимо с МГ. Тот, говорят, около 12 кило, но не знаю, с патронами или без. Зато мой на походе, если станок другой номер несёт, легче.
Первый образец ПЛ был полностью, до самой последней детали, изготовлен в опытном цеху завода ЗИЛ у Евстигнеева. А помнится, в 30-м году, здесь нарезные стволы не могли сделать, в Туле заказывать пришлось. Отстрел на работоспособность, в целом, подтвердил расчётные характеристики, правда, темп стрельбы всё-таки получился чуть выше, около 850 выстрелов в минуту, но не критично. Я тут же, на радостях, ведь это оружие было полностью моим, а не "утащенным из будущего" как винтовка Шпагина, заказал ещё четыре экземпляра и, после того, как все были готовы, на праздник 23-го февраля, поехал на курсы "Выстрел". Там подивились, но оружие обещали испытать досконально и беспристрастно, только попросили привезти вертлюг, чтобы можно было установить на станке Соколова.
Прокатавшись большую часть дня до Солнечногорска и обратно, я успел ещё выступить в детском саду, куда ходили Петя с Викой, рассказать о Красной Армии и Военно-Морском Флоте. Что за время такое? Выяснилось, что ребятишки знают все модели танков и броневиков, которые выпускает соседний ЗИЛ, что на судостроительном заводе строят ТКА. Чей-то папа даже проболтался, что в хозяйстве Белобородова бронекатер закладывают. Какая уж тут секретность — раздолье для шпионов. Спасает только то, что СССР вероятные противники всё ещё серьёзно не воспринимают, относясь к нему как к прежней дореволюционной России и даже ещё хуже.
Забрав детей из садика, вечером, уже дома в компании командиров-сослуживцев, отметил 23 февраля как надо. Мы хоть формально НКВД, свой праздник имеется, но в армии каждый послужить успел. К тому же я всегда относился с этой дате, как к Дню защитника Отечества, наплевав на ведомственную принадлежность.
Наотмечались на славу, даже чуть-чуть перебрали так, что голова с утра побаливала и из-за мрачного настроения хотелось сделать какую-нибудь гадость. Как выяснилось, не мне одному. С внешнего КПП поступил звонок, что прибыл не абы кто, а сам нарком обороны маршал Ворошилов. Подхватившись, заправляясь на ходу, побежал встречать высокого гостя, с бодуна решившего посетить своего любимого подшефного.
— Что, не ожидал? — хмуро сказал маршал, выслушав мой рапорт, судя по всему, голова у него тоже болела. — Я брат тоже, видишь, без спроса являться умею. Не всё тебе одному безобразничать. С утра думаю, что всё ты да ты ко мне ездишь, нехорошо. А поеду-ка я, посмотрю, как дела у капитана Любимова идут своим ясным взглядом. Лучше один раз увидеть, чем сто услышать. Говорят, ты чудо-пулемёт сотворил? Веди, давай, показывай.
— Товарищ маршал, нечего показывать, отвёз на "Выстрел" все образцы, — растерялся я.
— Всё равно веди, посмотрим твоё хозяйство, — буркнул нарком и пешком направился по дороге в сторону шлюза. — Самоходный лафет для дальнобойной пушки где? Сколько уже времени прошло?
— Готов, товарищ маршал, прошёл заводские испытания на СТЗ, но он в Сталинграде на заводе "Баррикады". Артиллеристы попросили не выставлять его пока на государственные, хотят какой-то новый ствол на него установить, чтобы испытывать всё сразу.
— Чего ждать? Весна на носу, распутица! — ворчал нарком, — До мая тянуть будете? Чтоб летом уже у меня хоть батарея была! Понял?!
— Это, товарищ маршал, не от меня зависит. Вам с товарища Кулика спрашивать надо, он начальник ГАУ, не я.
— Поговори мне ещё! Это что у тебя? — остановился Ворошилов на переходе через шлюз, увидев как из шахты выбирается пара стрелков-испытатаелей, отработав очередную партию "болтов".
— Разрешите доложить! Стрелковая позиция для стрельбы под водой! — вытянулся я по стойке "смирно".
— Не кричи так, — поморщился нарком, — веди, показывай, как вы там стреляете и зачем.
Пока спускались на лёд, я прочёл краткую лекцию о подводном оружии, которую нарком выслушал молча и подойдя к шахте, отстранив меня, первым полез по лестнице, чертыхаясь из-за длиной шинели, сначала вверх, а потом и вниз. Я последовал за начальством вторым номером. Спускаясь на минус второй, едва сам не свалился с лестницы из-за истошного крика снизу.
— Ааааа!! Маманяяя!!! — услышав такое, злорадно усмехнулся про себя, гадость ближнему сделать получилось и похмелье чуть-чуть отступило. "Водяной" с поста никуда не уходит. А Клим Ефремович, интеллигент сельский, даже испугавшись не выматерился. Вот что значит — дореволюционное традиционное воспитание. Впрочем, радость моя была недолгой. Спустившись на минус третий, я в полумраке увидел ссутулившегося наркома, опиравшегося одной рукой на стенку, а другой державшегося за сердце.
— Что-то мне нехорошо, капитан, — очень тихо, почти шёпотом, выдавил из себя маршал и начал оседать на пол.
— Товарищ маршал! — я подхватил Ворошилова за пояс, стараясь не сдавливать грудь, — Клим Ефремович! Господа Бога душу мать! Держись! Глаза не закрывай!! — дотянувшись до телефонного аппарата, сорвал трубку, — Помогите, наркому плохо! Фельдшера сюда! С носилками!! Быстро!!!
По счастью, команда испытателей сработала чётко, хотя, разумеется, никто заранее не тренировался. Общими усилиями мы извлекли страдальца на свет Божий и, пока медицина неслась к нам, скрипя по утоптанному снегу сапогами, уложили на деревянный щит, приготовленный в качестве мишени.
— Шутки у тебя дурацкие, Любимов, — слабым голосом упрекнул меня нарком. — Я ж утопленников с детства боюсь…
— Ты, Клим Ефремович, дыши, дыши, не разговаривай, — начисто позабыв о субординации, ответил я, расстёгивая и распахивая пошире воротник шинели, пока пострадавшего укладывали на носилки, — Несём ко мне в дом, — в самом деле, не в лагерный же медпункт было помещать члена ЦК?
Как и следовало ожидать, штатный медик понятия не имел, как бороться с сердечными приступами, поэтому, доложив о случившемся вместо подрастерявшегося адьютанта дежурному по НКО, своему прямому начальнику главка Косову, позвонил на работу Поле и обрисовал ситуацию. Может найдётся у неё народное средство. К несчастью, я оказался полным профаном в ботанике и, после коротких, нервных объяснений, разрубил Гордиев узел одним ударом.
