Тут он резко остановился и молниеносным движением схватил за плечо невзрачного мужчину с изъеденным оспинами лицом, который собирался юркнуть в толчею.
— Рыцарь, вы попутали меня с кем-то? Мужчина оставил попытки вырваться и замер, покорный судьбе.
— Так-так, — процедил сквозь зубы де Сото, оглядывая аккуратно срезанные ремешки на своем поясе, в том месте, где недавно висел кошель. — Кажется, я что-то обронил. Ты не видел, прохожий человек?
— Всенепременнейше, — осклабился насмерть перепуганный воришка, наклонился и протянул испанцу вышитый жемчугом и серебряной нитью кошель.
— Я ужасно растерян, — заметил де Сото, обращаясь больше не к вору, а к двоим стражникам, протиснувшимся к нему с похвальной быстротой. — Но мир не без добрых людей. Провидение иной раз отводит неотвратимую беду, что весьма приятно.
— И я так говорю всякий раз, — с готовностью поддакнул рябой, — когда скалка, которой в меня запускает Марта, попадает не по зубам, а в почтенную фрау Сигни, нашу соседку.
— Благородному господину нужна помощь? — спросил стражник, указывая на воришку.
— Нет, — расплылся в улыбке испанец. — Мне уже помогли.
Стражники, пробурчав что-то нелицеприятное в адрес заезжих чудаков и растяп, растворились в толпе.
Де Сото подбросил на ладони кошель, холодно процедив:
— Он не только свалился на землю, прохожий человек. Из него определенно кое-что просыпалось.
— Вы думаете? — засуетился мужчина. — Сейчас посмотрим. И впрямь!..
Он с видом ярмарочного фокусника, выуживающего из шапки крольчонка, протянул испанцу горсть монет.
Де Сото подставил кошель, и когда золотой дождь просыпался внутрь, пальцем удержал на грязной ладони вора пару серебряных кругляшей:
— Это тебе за беспокойство.
— Вот это да, — неподдельно улыбнулся воришка. — Вы не святой ли подвижник, странствующий по миру для совершения сто одного доброго дела? Я слыхал, есть такие в Кастилии.
— Добрых дел я совершил ровно на три больше, — рассмеялся испанец. — Но не для совершения обета, а лишь по внутренним причинам. Таково воспитание, полученное мной в родовом замке на брегах Гвадалквивира.
— А почему вы награждаете меня, рыцарь с берегов Гвадалквивира?
— Меня с утра терзала смутная тревога, — признался испанец, — что пока я был в плаванье, мир изменился, встал на голову, пришел в полный беспорядок к вящей радости Ада. Ты развеял это наваждение, тем самым совершив как минимум одно благое дело.
Это стоит больше, чем пара монет, но сейчас я стеснен в средствах.
— Мне вполне достаточно и этого, — воришка, словно боясь, что странный незнакомец передумает, торопливо оглянулся, спрятал серебро за щеку и ввинтился между дюжим скорняком и его дородной супругой, шумно выбиравшей пучок зелени на лотке зеленщика.
Вскоре де Сото потерял его из вида.
Довольный этим маленьким и презабавным приключением, испанец обошел ярмарку. Приценился к мечам, но нашел их излишне тяжелыми и грубыми, отметив лишь хорошие ножны. Покупать, впрочем, не стал.
Некоторое время он приглядывался к седлам, но в итоге, презрительно фыркнув, отошел от кожевенных дел мастера, взяв у него только новые ремешки к кошелю.
У самого выхода с шумного толковища капитан «Спрута», не торгуясь, купил подбитый овчиной плащ, ибо здешние ветра заставили ныть его старые раны.
Запахнувшись в обновку, испанец на миг замер, решая, в какую сторону двинуться, чтобы продолжить свое знакомство с городом.
Тут к нему подошел давешний воришка.
— Что, — усмехнулся де Сото, — ты решил оценить свою услугу дороже? Милейший человек, я ведь могу и осерчать. Ты что-нибудь слышал об испанской спеси и буйном нраве кастильских рыцарей?
— Совсем даже нет, — затряс головой рябой. — Думаю честно заработать новую награду.
— И каким же образом?
— Если вы осторожно посмотрите через мое плечо, — прошептал вор, — то увидите рыжего парня в войлочном колпаке, который делает вид, что интересуется лежалой рыбой у лотка Хромого Кайла.
— Ну и что же? — спросил кастилец, также невольно переходя на шепот.
— Он слоняется за вами с того самого момента, как вы любезно подарили Нетопырю серебряные монетки и спасли его от стражников.
— Может, оно и так, — пожал плечами де Сото.
— Но меня в этом городе никто не знает. Значит, рыжий парень из твоего цеха, нацелился срезать кошелек с новых ремешков, или сорвать на ходу фибулу, а то и вовсе дать по голове и обчистить в укромном местечке. Вон какая дубинка заткнута за пояс, аккурат для подобного злодейства…
— Он не мой собрат по ремеслу, — возразил назвавшийся Нетопырем. — Нас не так уж и много в городе, ярмарка — моя охотничья территория.
— Новичок? — предположил испанец, наблюдая за рыжим.
Тот действительно вел себя довольно неестественно, то и дело норовя зыркнуть глазами в сторону остановившегося испанца.
— Есть определенный порядок, — пояснил рябой, — появления новых лиц на улицах города.
— А если он не знает этого порядка? Или слишком туп и нагл для того, чтобы ему следовать?
— У нас тут есть небольшая речушка, — вздохнул воришка, — мерзкий запах от которой долетает и досюда. Иной раз из нее стражники выуживают крючьями тела тех, кто был слишком туп и нагл, чтобы переть против устава моего цеха. А этот молодчик слишком давно здесь живет — кажется, я даже видел, где он лакает пиво, — чтобы не знать об этом местном обычае привечать невежд.
— Значит?..
— Вам виднее, рыцарь, — пришла очередь Нетопыря пожимать плечами. — Может, слуга ревнивого мужа, которого ваша особа снабдила рогами, может — тайный соглядатай купца, обставленного в торговом деле. Скажу лишь точно — к городской страже и магистратуре рыжий не имеет отношения. И к моему почтенному цеху также.
— Пойдем, — кастилец поманил вора пальцем, — выпьем эля. Я не привык опустошать кружки в одиночестве.
— Воспитание, полученное на берегах Гвадалквивира, не позволяет?
— А ты догадлив.
Они направились к заведению, уже раз посещенному сегодня капитаном «Спрута».
В дверях испанец помедлил, убеждаясь, что рыжий детина следует за ним по пятам.
Усевшись за стол, Де Сото с облегчением заметил отсутствие назойливого старика, потребовал две кружки эля и с безмятежной улыбкой обратился к воришке:
— Я не только оплачу выпивку, но и дам тебе немного монет за службу. При одном условии.
— Каком же, о благородный кастилец? Нетопырь жадно вцепился в грубый сосуд, и тут же издал приглушенный вопль изумления, едва не расплескав содержимое.
