Посольство оказалось в пяти километрах от эпицентра – ударная волна чуть качнула здание, звякнули стекла. А уже за километр до места теракта, на асфальте валялись оторванные руки, куски тел и обломки машин. Что творилось на самом шоссе в утренний час-пик трудно описать словами. Осыпались даже фасады домов.
Досталось и российским дипломатам: взрывная волна прошла по посольству, выбив почти все стекла. Террористам даже не пришлось въезжать в строго контролируемую «зону безопасности». А спустя несколько месяцев обнаружилось, что живут-то практически на передовой. Боевики захватили район Джобар, и до линии фронта оказалось рукой подать – всего-то четыре километра.
Вот вам и «спокойная жизнь в тылу» с работой исключительно за столом переговоров.
Впрочем, консульский отдел не закрывался даже в те дни, когда казалось, Дамаск вот-вот падет… Вот они – герои невидимого фронта.
Поселили их с советником в Старом городе, в отеле «Агинор». Отель больше был похож на музей восточного искусства, вся мебель антикварная, дерево, резьба, роспись, камень. Ванна вырублена из цельного куска мрамора. Через год «Агинор» окончательно закрылся – туристы больше не ездили в Сирию, а они остались практически единственными постояльцами на самообслуживании. И, как подозревал Петр – сторожами по совместительству: хозяева пытались сэкономить на охране, а при советнике, кроме переводчика, было четыре охранника.
Гнилой весной 2012 года все в одночасье свалились со страшным гриппом, но местные лекарства поставили их на ноги за сутки. Противопростудный набор стоит копейки – государство дотирует и регулирует работу фармацевтики. Производство лекарств местное или лицензионное – признак высокоразвитого государства, по современным меркам.
И все это – в прифронтовом городе. В Хомсе, по российским меркам – рукой подать – уже несколько месяцев шли страшные бои. Власти не пускали журналистов на фронт – нечего показывать. Петр поехал в Хомс на свой страх и риск, из чистого любопытства, купив билеты на междугородний автобус. Автобус шикарный, билет стоит 2,5 доллара, в дороге кормят. Водитель высадил пассажиров у района Баб Амру, где в этот момент идут бои. Рядом – мирно дымил какой-то нефтехимический заводик.
«Паломника» подобрала полиция, угостила кофе, привезла к себе в участок. Участок – точно на линии фронта, стены тряслись от взрывов. Начальник полиции пошутил:
– Это гром, скоро будет дождь.
Шутники… Вечерами, в гостинице от скуки включали телевизор – только местные каналы. Нон-стоп шли похороны военных. Потери ужасающие, но об этом можно только догадываться. И только теперь, спустя несколько лет стало известно, что сирийская армия за годы войны потеряла половину списочного состава – ранеными, убитыми и дезертирами.
Как-то ночью боевики ворвались в офис государственного телеканала «Аль-Ихбарийя». Поставили к стенке дежурную смену – монтажеров, сторожей и корреспондентскую группу. Расстреляли, а потом подорвали офисное здание, монтажные и студию. Телеканала больше нет. Только разлив крови у стены, истыканной пулями, и дымящиеся обломки.
По городу бродили слухи, что в Дамаск вот-вот войдут боевики. В районах на окраинах шли интенсивные бои. Ночами было видно, как с вертолетов лупят красными трассерами по городским кварталам. С земли отвечали теми же красными трассерами.
Со временем привыкли.
Они еще шутят, окончательно запутался тогда в местных реалиях Пётр. В Дамаск его отправили на полицейской машине. Советник так и не узнал об этой «самоволке», иначе неприятностей было бы – не оберешься. Но Пётр вообще считал себя удачливым.
В институт военных переводчиков поступил, шутя: двадцать баллов из двадцати, хотя и пятнадцать гарантировали поступление. Но вместо турецкого отделения, но которое Пётр мечтал попасть с одной-единственной целью: поражать барышень при поездках на отдых в Анталию, ему досталось арабское отделение.
– Там же постоянные войны, Петруша! – ахнула мать, когда узнала. – Тебя пошлют на фронт.
– Там нет никакого фронта, мама, – терпеливо объяснял Пётр. – Есть локальные конфликты, которых гораздо меньше, чем военных переводчиков. Успокойся. Скорее всего, распределение я получу в Генштаб – бумажки перекладывать.
И все, собственно, к этому шло, пока Россия не решила покончить с бандитским государством рядом с Сирией. Какой бы ограниченный контингент войск туда ни посылали, переводчики при нем, а главное, при военных советниках были необходимы.
В июле Пётр получил диплом – красный! – а в конце сентября члены верхней палаты единогласно проголосовали за предложение президента Владимира Путина о вводе российских войск в Сирию.
Россия и Сирия заключили соглашение о размещении авиагруппы РФ в САР на бессрочный период. А Петру предложили быть в любой момент отбыть к месту прохождения службы на Ближнем Востоке.
Не зря говорят: материнское сердце – вещун. Всего-то пару месяцев и пришлось перебирать бумаги в Генштабе…
А теперь у сирийской авиации в достатке появилось и топливо и боеприпасы. В среднем с интервалом в час, авиация бомбит позиции боевиков с вертолетов и самолетов. Активные наступательные действия боевиков под Дамаском прекратились еще осенью.
Как раз незадолго до командировки Петра в «спокойную» Сирию Дамаск заплели блок-постами в неожиданных и ключевых местах. Появились кочующие блоки – мужчины в дешевых черных костюмах, белых рубашках и с автоматами в руках вдруг возникают на перекрестках и начинают досматривать машины. Это «махабарат», местная госбезопасность. Но, в городе все равно продолжались теракты. С кочующих минометов обстреливались входы в шиитские мечети, сразу после окончания вечерней пятничной молитвы. Подрывались смертники и минированные автомобили…
Какой там израильско-палестинский конфликт! А мировая пресса точно не замечала кошмара, скрупулезно подсчитывая каждый выстрел с территории Палестины и Израиля.
Тем не менее, Министерство обороны вдруг разрешило посетить загадочную и легендарную «российскую военную базу в Тартусе». На дороге, идущей в Латакию, уже «пошаливали», и их везли под внушительным конвоем. База оказалась ПМТО – «Пунктом материально-технического обеспечения». В наличии пустая казарма. Давно усопшие грузовики, зеленая краска на них выгорела до желтизны, резина на скатах растрескалась. Севастопольский пес Пират в будке, дерзкий кот с шальными глазами не дается в руки. У пирса покачивалась плавмастерская со станками пятидесятых годов. Пётр спросил старпома – почему станки не поменяют?
Он развел руками:
– Дак тогда весь корабль разбирать придется…
Уже задним числом, осенью 2015 года, Пётр понял смысл этого визита на базу – показали всему миру, что вмешиваться в сирийский конфликт не собираемся. Мир удивился потом, но было поздно.
Что сейчас находится на базе Тартус, никто не знает. Известно лишь, что там провели дноуглубительные работы. Все остальное – военная тайна.
Городской район Дарайа. Полугодовой штурм площади с мечетью принес свои плоды, район частично освободили. Вкушать этих плодов не хочется – городские кварталы просто превратили в серую пыль. Она похожа на просеянную муку, ноги погружаются в нее по щиколотку.
Правительственное агентство сообщает, что атаки боевиков на Маалюлю, сакральный, христианский центр Ближнего Востока, успешно отбиты. Бандиты отброшены. В реале из Маалюлю в панике бежала армия. Последними отходили христиане-ополченцы. Им некуда было бежать, здесь их дома. Сирия продолжала балансировать на чудовищных качелях тотальной гражданской войны.
Понятно, что без вмешательства третьей силы здесь не будет развязки, не будет победы, не будет переговоров. Ничего не будет. Страна просто уйдет в песок, как уходили до нее бесследно древние и могучие царства и целые цивилизации. Осенью 2013-го никто не верил, что мы вернется в освобожденную Маалюлю через полтора года, и будет ходить среди святынь не пригибаясь.
Тем не менее, это случилось. И Пальмиру практически освободили. И вот теперь Пётр сдернулся в очередную самоволку пощелкать то, что осталось от города-музея. Если бы еще слепни так не досаждали…
А ведь была еще «нотная грамота» вторжений Запада – провокация с применением химического оружия армией Асада. Потом – «закрытое небо» и демократические «освободительные» бомбежки военных объектов и инфраструктуры. Все, как всегда. И тут Путин принял решение ввести российские войска. В смысле – авиацию. И шаблон резко сломался.
Одновременно с началом активной военной помощи ВКС России, сирийская армия начала наступательную операцию в районе Джобар, медленно, но упорно отодвигая линию фронта от Дамаска. Ни о каком прорыве боевиков в Дамаск из Джобара речи больше не было…
