Ямочки на румяных щечках и голубые глазки, мерцающие из-под смоляных локонов, круто вспарывали ширинки всего отряда.
Иногда я замечала плотоядный взгляд жестокосердного Боба, который нежно из-под век елозил по заду склонившейся над костром Линды.
Но стерва умела отдирать от своих прелестей приклеенные взоры, давая понять, что у нее насчет мужского пола серьезные намерения.
Мужичье наше давно догадалось, что брюнетка была на самом деле крашеной блондинкой. Обычно блондинок начальство откатывало от армейских трудностей, но сучкам закон не писан.
Красотке в мужской компании старались угодить.
Ее автомат без лишних слов перекладывал на свои плечи услужливый пройдоха Берно.
Полковник Боб сразу приметил непростительную в джунглях учтивость и заменил линдин лёгонький томми на новый супер накрученный стингер.
Зрелище было презанятное.
Боб взвалил навороченную прибамбасами махину на плечико девчонки, она аж присела под пятнадцатью кило, но он потрепал ее нежно по задку и благословил на выход. Берно, разумеется, тут же разгрузил подругу, но бросил такой живописный взгляд на полковника, что каждый понял: парень терпит неспроста.
Зато красотка Линда ему никогда не отказывала после обеда.
Парочка, облизав ложки, удалялась поспешно в кустарник под завистливый перестук наших полупустых жестянок.
Разумеется, от маркитанток в отряде не требовалось особой целомудренности. Но никто не обязывал справлять половую нужду в окружении оголтелых вьетконговцев, которые еще со вчерашнего дня здорово наследили поперек тропы.
Это были даже не очумелые северные придурки, но засланные идейные китаезы. Они не знали местности и почем зря блуждали кругами.
Иногда мы сталкивались с ними нос к носу, и невидимые тигры, пятясь задом, рассеивались по джунглям, вежливо уступая дорогу.
– Сучья красная разведка, – рычал Бобби, объявляя вынужденный привал и посылая ребят с растяжками в дозор.
Мы сутками кипели на нервах, но вьетконги не атаковали.
В конце концов, мы пришли к выводу, что встреченные нами китаезы были дезертирами и скрывались от своих.
Иначе, зачем им кружиться вокруг отряда, рискуя наехать на метлу?
Никто из нас и подумать не мог, что охота велась на Линду.
В этот день влюбленная парочка, наскоро запив бутеры говнистым кофе, как всегда уединилась в заросли муйя-пуйи. Мы сыграли им торжественный туш на жестянках, после чего стыдливо отвернулись от ритмичного вздрагивания кустов.
Каждый задумался о своем, вперив очи в пламя костра.
Свежие анекдоты иссякли, и полковник врубил свой любимый нудный вопросник:
– Что можно сказать про вьетконга, у которого есть собака?
– Он вегетарианец, сэр!
Бобби обожал травить приколы про вьетконговцев.
– Какую песню поет вьетнамский повар за работой?
– О, чи-хуа-хуа-а!
Было не смешно, но терпимо, так как все мы успели затянуться из заветного мешочка Бенни, а он, как все америнды, знал толк в травках.
Полковник, слава богу, занялся стволом.
Мы погрузились в воспоминания и уже совсем забыли о счастливой парочке в кустах, как вдруг из зарослей послышался громкий приглушенный китайский акцент, сдавленный стон Линды, и раздраженное рычанье Джонни.
Мы переглянулись и на цыпочках поперли в окружение. Обошли злополучные кусты и направили дула в сторону шума…
Но ничего, кроме любовных стонов, не услышали.
Шлепки по заднице, вздохи сучки Линды и шепот…
Но на китайском!
Я тронула кусты – и увидела такое!
Линда стояла на корточках с перекошенными от удовольствия глазками, а сзади с бешеной скоростью ее наяривал неприятель.
При этом сволочь Берни тоже не скучал: он бережно тонкой струйкой пересыпал какой-то порошок в походную фляжку.
Разъяренный полковник срезал китайца короткой очередью.
Линда в ужасе взвизгнула, на ее голый зад громко плюхнулся и лизнул ягодицу язык из взорванной челюсти неприятеля.
Второго гада след простыл. При этом он прихватил с собой наш охуенный по дальности и наведению навороченный стингер с новейшим лазерным прицелом.
Полковник Бобби гордился совершенной супер техникой, которую оряд должен был проверить в бою. В ней даже был установлен ночной глаз. Этим супер – стингером Центр компенсировал полковнику половину подорванного на минах отряда.
Третьей роте экспериментальный стингер не доверили, восьмой – отложили, а нам чудо техника полагалась за подвиги.
Вот какого спасителя мира мы потеряли.
Вот за чем охотились красные!
А красотка Линда им понадобилась для отвода глаз.
Успокоили бдительность Берни героином и сперли под шумок секретную технологию.
Полковник рвал и метал:
– Сам, сука, сам, гад, повесил стингер на девчонку!
Чертов сутенер Бенни давно сдавал голубоглазую красотку за порошок. Из его походной фляги вытрясли два кило чистого героина.
Разумеется, ребята, как следует, впаяли пиздюку.
А Линду списали.
Она шаталась и спотыкалась, пока шла к вертолету.
Женщина плохо переносит неучтивое обращение.
А закон в армии жесткий: если не одному – так всем.
Ребята всю ночь ее учили держать жопу как можно дальше от джунглей.
Помню, однажды влипла…
Одна в джунглях.
Ужас.
Пиявки, громко шлепая, плюхались на плечи, вгрызались, вибрируя, в одежду.
Прорезиненная куртка мешала присоскам продырявить кожу, но тварям хватало пота. Присосались – не оторвать.
Свисали из-под мышек, как волосы горгоны.
Если такая зараза вцепится в шею, не заметишь, как рыло вскроет жилу, и тогда полный пипец.
Никому бы не пожелала.
Откуда столько тварей привалило в тот день?
Стоило провести рукой по онемевшему затылку – с пальцев сползала тягучая кровавая слизь.
Крупных зверенышей я накручивала на палец, потом резким движением выдирала из кожи. Вязкая жижа из разорванных челюстей струями растекалась по спине и ниже, мерзко склеивая бедра. После дождя пиявки здорово разбухали от воды.
На свету казалось, что у них кровь черная и маслянистая, как нефть, из-за которой разгорелся весь ближневосточный сыр-бор.
Почему-то, при виде скользких присосок на голенищах и рукавах всегда вспоминались жадные буры, сосущие органику земли.
Я выкрутила пару мелких бестий с висков, одну заразу едва успела смахнуть с века, матерясь во все горло:
– Суки, дьяволы, чертовы гадины!
Лучше бы я молчала.
Кричать нельзя. Откликнутся косомазые – линчуют. Эти с нами не церемонились. Хорошо, если сразу очередью подрежут под сердце. Плохо, когда начнут пытать. А про пытки наш отряд не только наслушался.
Были случаи, когда изуродованные тела выставляли возле дороги напоказ.
Лагерь скрылся, как призрак, за горизонтом.
Там ждали, волновались, считали минуты.
Стоило бы прибавить шагу.
Но где горизонт?
Кругом лапы лиан, мелкие жабы на ветках и серые желтоглазые удавчики, которые в молниеносном броске обвивали запястья, принимая пальцы за грызунов.
Корни тропических лиан почему-то никогда не умещаются в земле, они всегда норовят взметнуться к небу, под ними легче проползти, чем перелезть.
Короче, бросила решку на орала и поперла туда, где больше бликов светилось сквозь листву.
Юг – там. Мне – туда.
Здорово ошиблась. Не потому что юг не нашла, а потому что именно туда мне и не надо было.
Окружили.
Маленькие, злющие.
Косыми глазами прищурились, показывая, что ненавидят.
Эти глаза запомню на всю жизнь. Они казались длинными и черными, как пиявки.
Так и впивались, так и жгли.
– У-у-уй! – завыла одна из них с короткой стрижкой и навела на мою грудь дуло.
Поднялся жуткий крик.
Конвойные навалились на нее, началась драка.
Все визжали, как кошки и катались по земле, пока не отобрали калаш, но психованная успела все же случайной очередью подрезать мою роскошную гриву.
Вьетнамки заорали что-о вроде:
– «Фунь-фунь!»
Иди, значит, вперед и не оглядывайся, при этом здорово поддавали стволом между лопаток.
Отчего мы такие разные?
Говорят, предки от разных обезьян. Белые – от питекантропов, желтые – от синантропов. Но кто-то первым вылез из-под земли и переселился в стеклянные башни. А кто-то все еще живет под землей.
Считается, что у китаезов от пустынных ураганов глаза обузились ради выживания.
Но, кто побывал в джунглях, скажет «Вранье!»
Ни одно животное, обитающее в пустынях, глазами на эволюцию не закрыто. И змеи, и ящеры, а также птицы смотрят на мир абсолютно круглыми любопытными плошками.
Короче, вранье про пустыни.
Есть на свете одно животное, которое выглядит точь в точь, как прищуренные гномы, и даже потеряло зрение. Это кротокрыса.
