Я взглянул на склоненное лицо Андрея Николаевича, овеянное мыслью, посмотрел на ребят, спорящих о кварковой модели
Гелл-Манна — Цвейга, и на меня будто теплым ветром пахнуло.
«Всё, я с ними! Никаких «писем счастья», никаких контактов с Юрием Владимировичем, Михаилом Андреевичем и Леонидом Ильичем! «Ностромо» больше нет. Баста!»
Меня всего охватило великолепное успокоение, и тут же, словно уравновешивая благо, бархатным буравчиком вкрутилась головная боль.
«Старею, — улыбнулся я. — Вот и мигрень пожаловала…»
Глава 1.
Вашингтон, Белый дом.
Тот же день, позже
Джек Даунинг, понурившись в гадкой интеллигентской привычке, рассеянно следил за президентом. Форд вышагивал от окна к камину и обратно, топча драгоценный ковер Красной комнаты.
«Ну, и обстановочка…» — мелькнуло у Даунинга.
Взявшись со скуки за ремонт, Жаклин Кеннеди переборщила с алыми шпалерами, придав зале для совещаний игривый оттенок будуара. И президент в интерьере выглядел несерьезно. Ни дать, ни взять актеришка из провинциального театра.
Сложив руки за прямою спиной, сжав зубы и гоняя желваки, Форд играл жесткого отца нации, а получалось напыщенно и старомодно.
Джек подавил улыбку. Не с ним, кадровым разведчиком, тягаться в лицедействе Первому Джентльмену! Тут даже разбор эмоций не надобен — от старины Джеральда веет раздражением и растерянностью, но причина такого настроя вовсе не провал миссии «Некст». Президента куда больше беспокоит, не потерял ли он лицо, как выражаются японцы. Ведь получается, что русские провели его, словно тупого фермера на ярмарке!
Даунинг скосил глаза на Киссинджера. Этот умный и хитрый еврей, подмявший под себя Госдеп, был непробиваемо спокоен. Удобно раскинувшись на ампирном диване, Генри благодушно, с легкой флегмой следил за метаниями босса. А тот вдруг остановился, и резко спросил, засовывая руки в карманы, отчего налет лоска тотчас же облез:
— Ваше мнение, Джек? Обо всей этой истории?
Даунинг медленно выпрямился. За последний месяц он насмотрелся всякого. Их трясло ФБР, выводя из себя нудными допросами, раскладывая дни и недели чуть ли не посекундно. Где был, что делал, с кем спал, о чем говорил. Кому именно? А сколько было свидетелей? Вспомните первую реакцию русского агента!
Джек успел пережить позор, и теперь лишь ждал окончания затянувшегося спектакля. Он загодя смирился с тем, что на его карьере поставлен жирный размашистый крест. Отставку Колби президент вот-вот примет, затем наступит его очередь…
Наверное, поэтому Даунинг, бывший куратор русского «перебежчика», не испытывал опасений — хуже точно не будет.
— Мистер президент, — заговорил он спокойно и устало, — я бы обратил ваше внимание на один очевидный факт: поражение в тайной войне потерпели не мы, а русские. Да, мы повелись, приняв агента КГБ за настоящего Миху, но и сами же раскрыли обман, вычислили истину! Разумеется, все эти соображения не обеляют ни меня, ни Фултона, ни Колби. Мой немудреный анализ всего лишь подводит к элементарному выводу — русские чекисты сами до сих пор ищут предиктора! В ином случае КГБ не стал бы засылать его копию…
— Полностью согласен с Джеком! — неожиданно вмешался Киссинджер. — Не могу себя назвать спецом, познавшим загадочную русскую душу, но кое в чем я-таки разбираюсь. Если бы Миха находился в руках Андропова, то КГБ никогда и ни при каких обстоятельствах не поделился бы с нами знанием будущего. Но, коли уж русские пошли на это, то вся постановка со Лжемихой есть не что иное, как операция прикрытия! Миха за год с небольшим стал новым фактором силы. Как минимум, трое членов Политбюро пользуются его… м-м… подсказками, выверяя курс партии — и ослабляя наши позиции. Простите, Джек, что перебил…
— Да, КГБ просто отвлек наше внимание от собственных поисков, — продолжил Даунинг, отмахнувшись от извинений. — И, заметьте, сэр: все предсказания, которые дошли до нас, сбылись полностью и в точности! Уверен, что и те рекомендации, которые агент, представлявшийся Михой, передал вам вот в этой самой комнате, также являются правдой. Я просто убежден в этом, сэр! На сто процентов! Ну, какой интерес русским наносить урон? Напротив, они получают прямую выгоду от вашего избрания! Находясь на волне благодарности и доверия, вы могли бы… ну, не знаю… расширить сотрудничество с СССР, продолжить курс на разрядку международной напряженности… А вот потом и могла бы начаться игра! Допустим, вы бы встретились с Брежневым в Ялте, и негласно поделили мир на сферы влияния… Возможно даже, что нас стали бы дозированно информировать о будущих событиях — о ценах на нефть, к примеру, или о дате смерти Мао Цзедуна. Поэтому я по-прежнему остаюсь резко против тактики, выбранной Колби и нашим ленинградским резидентом. Да, мы должны были узнать, кто есть кто, но зачем же раскрывать этого русского? Пусть бы и дальше отыгрывал свою роль — под нашим постоянным контролем! По-моему, так.
Джеральд Форд заметно успокоился, повеселел даже.
— Будем считать, Джек, что вы меня убедили, — добродушно проворчал он. — Прошение об отставке Колби я уже подписал, а вам следует завтра же вылететь в Москву. Замените Фултона в должности нашего резидента.
Сердце Даунинга пропустило удар — и заколотилось, толкая кровь к щекам.
— Допущенные ошибки надо исправлять! — холеная ладонь президента звонко шлепнула по мраморной каминной доске. — Коли уж Миха остался в СССР и по-прежнему неуловим, ваш долг, Джек, отыскать его первым!
Московская область, Архангельское.
Суббота, 3 января. Перед обедом
Черная «Волга» плавно подкатила к госдаче маршала Советского Союза. Не оборачиваясь, водитель пристально глянул на пассажира в зеркальце, и кивнул.
— Я быстро, — буркнул офицер-ликвидатор, рассевшийся на заднем сиденье.
Стараясь ничего не касаться правой рукой, он вылез из машины, прихватив кожаную папку с бумагами. Мельком огляделся, и двинул к воротам деловитой походкой курьера.
Гречко обосновался в красивом месте. Зимой и летом близкий лес очаровывал, навевая мысли о русских народных сказках. В холода всё тут пахло снежной свежестью, а в жару наплывал смолистый дух хвои. Благорастворение воздухов.
«Теремок» министра обороны возвели бойцы стройбата, подневольные маршальскому приказу… Губы ликвидатора дрогнули, складываясь в беглую усмешку — тем легче будет выполнить задание. Комчванства он не выносил.
Ворота стояли, распахнутые настежь. Охранники дружно ширкали лопатами, сгребая снег с аллеи. За частыми росчерками голых ветвей проглядывала сама госдача, а к высокой ограде тулился флигель — над его трубой дрожало марево.
Дорогу офицеру-ликвидатору заступил майор Родионов, бесстрастный, как Гойко Митич в роли апача:
— Вы к кому?.. — обшарив взглядом штатское пальто гостя, начохр вскинул внимательные глаза.
— К товарищу Гречко, — последовал спокойный ответ. — Мне поручено передать ему бумаги из министерства. Вот мои документы.
Майор посопел, изучая удостоверение, и сказал с запинкой:
— Андрей Антонович не велел пускать… Пройдите сами.
Офицер-ликвидатор уловил в голосе начохра просительные нотки, но сберег невозмутимое выражение лица, словно подыгрывая «краснокожему брату». Согласно кивнув, он пошагал к флигелю.
Нервы, подстегнутые смертельной опасностью, натягивались позванивавшими струнками, однако тренированная воля держала тело в узде. Постучавшись, ликвидатор обождал немножко, и толкнул дверь левой рукой, сжимавшей папку.
Высокий, статный маршал с породистым и надменным лицом камергера вышел навстречу, не скрывая явной досады.
— Здравствуйте, товарищ Гречко, — мягко улыбнулся офицер, протягивая правую руку. Министр обороны, не думая, вяло пожал ее. Маршальские брови тотчас же вздернулись, отвечая слабым удивлением на неожиданную крепость пальцев штатского. — Тут вам передали кое-какие сводки, ознакомьтесь, пожалуйста. А завтра я за ними заеду.
— Это всё? — Гречко нетерпеливо отобрал папку.
